— Держи.
И опять замолчал.
А Ксюша сидела, вытиралась, и боялась заговорить первой. Может, Игорь так попрощался? И вообще это «И я люблю тебя» ей почудилось. Галлюцинация на нервной почве…
Нет, это совершенно невыносимо!
— Игорь… — начала она и закашлялась. — Я… не понимаю…
— Чего ты не понимаешь? — поинтересовался он, поворачиваясь к Ксюше. И взял её за руку.
Стало чуть легче.
— Ты… не сердишься на меня?
— Нет.
— Но… может, Андрей ничего?е показал? — спросила Ксюша осторожно.
— Показал. — Игорь погладил её ладонь. — Показал и сказку рассказал. Про благородного Андрея и плохую Ксюшу. Я не поверил.
— А… почему?
Он усмехнулся, чуть сжимая пальцы девушки.
— Потому что я знаю вас обоих. И Андрея, и тебя. Плюс спасибо Стасе — она рассказала вашу с ним старую историю.
Ксюша опустила глаза.
— Извини…
— Не нужно извиняться, Ксения. Такие вещи сложно рассказывать, а с учётом обстоятельств — пожалуй, невозможно.
— Да…
И всё равно ей было стыдно.
— А ещё… — Игорь вздохнул. — Андрей не учёл: я много раз видел людей, которых плющит от наркоты. Мне достаточно было одного взгляда на тебя, чтобы понять — ты в неадеквате.
— Да, — сказала Ксюша тихо, — я была как в тумане. Но весёлом таком тумане, радостном. И… приняла его за тебя. Обрадовалась даже. Подумала, сюрприз хочешь сделать…
— Не вспоминай это, девочка. Это всё не имеет значения для нас с тобой.
— Имеет, — возразила она и даже всхлипнула. — Я ведь… изменила тебе…
— А вот и неправда. Ты только что сказала — ты приняла Андрея за меня. Ты была со мной, не с ним. Где же здесь измена?
Ксюша застыла, нахмурилась. А Игорь продолжал:
— Она только в твоей голове. А если она только там, ты легко можешь от неё избавиться. И делай это прямо сейчас, потому что я не собираюсь нести подобную гадость в наше будущее. Всё, Ксения. Забудь.
И она послушалась. Теперь, рядом с Игорем, это было легко.
А потом Ксюша вдруг поняла, что именно он сказал…
— «Наше будущее»?..
— Ах, да, — Игорь улыбнулся. — Это возвращает нас к подарку. Пойдём, посмотришь, что там еще есть.
— Ещё?.. — повторила Ксюша тупо, а он уже тянул её к коробке, оставшейся на столе, всполошив по дороге нескольких бабочек.
Поначалу она не понимала, что именно видит. Ну, тёмный бархат, которым была обита коробка, ну, какой-то маленький кружочек. Кружочек?!
— Ты выйдешь за меня, Ксения? — спросил Игорь, ласково погладив её по спине.
И Ксюша, судорожно вздохнув, потеряла сознание.
Дожидаясь папу и Ксюшу в летнем кафе неподалёку от квартиры бабы Дуси, Настя на нервной почве выпила целых три молочных коктейля.
— Ты же лопнешь, деточка, — посетовала собственно баба Дуся, и Настя помотала головой.
— Не-не. Ещё много влезет.
Бабушка и Роман переглянулись.
— Другое поколение, — усмехнулся охранник. — Классики не знает.
— Чего? — вытаращилась девочка.
— Я тебе потом покажу, — пообещал Роман. — Сейчас не до того. Вон они идут.
Настя резко обернулась, и недопитый третий молочный коктейль растёкся по столику. Баба Дуся и охранник тут?е вытащили салфетки и стали вытирать сладкую жидкость, а Настя тем временем вскочила со стула и застыла соляным столпом, вглядываясь в Ксюшино лицо.
Девушка была бледновата, но в целом выглядела нормально. И растерянно улыбалась, смотря то на свою бабушку, то на Романа, то на Настю.
— Привет, — выдохнула Ксюша, подходя ближе, — авантюристы.
Роман улыбнулся, баба Дуся хихикнула, а Настя покраснела и опустила глаза.
— Ладно, — сказал Игорь, выпуская девушку из объятий, — предлагаю пару минут прогуляться неподалёку, пока Настя с Ксюшей будут беседовать.
Охранник кивнул, выходя из-за стола, и осторожно взял бабу Дусю под руку. Ксюша с благодарностью на него посмотрела и опустилась на один из стульев.
Настя села рядом и, дождавшись, пока остальные отойдут подальше — впрочем, они всё равно оставались в поле зрения, — тихо сказала:
— Знаешь, я после случившегося читала много статей про то, как правильно просить прощения…
Ксюша не удержалась от улыбки, но спрятала её, чуть наклонив голову.
— И там было написано, что нужны не только слова, но и дела. И я всё думала — ну что бы сделать? А потом поняла: ничего не надо делать. Я слишком много делала, слишком много вмешивалась. Я больше не буду. Прости меня, Ксюш. Я понимаю, что натворила. Правда, понимаю. Веришь?
— Верю, — ответила Ксюша, протянула руку и сжала ладонь девочки. — Не терзайся. Я не сержусь.
Настя всхлипнула… и расплакалась от облегчения.
Секундой спустя она почувствовала, что Ксюша, наклонившись, осторожно обнимает её. Настя погладила руки девушки, и, наткнувшись на кольцо, вмиг перестала плакать.
— Ты согласилась, да?
— Да. Ты против?
— Нет, — помотала головой Настя и добавила горячо: — Честное слово, не против!
— Это хорошо. Я очень люблю твоего папу.
— Он тебя тоже любит. Мне иногда кажется, даже больше…
— Больше, чем кого?
— Чем маму…
— Настя. — Ксюша заглянула девочке в глаза. — Нет таких весов, на которых можно было бы измерить любовь. Не думай так. Это плохие мысли, и они ведут к плохим делам. Если у нас с Игорем когда-нибудь будет ребёнок… он тоже будет его любить, но ты всё равно останешься его дочерью. Этого не изменить. Понимаешь?
Настя неуверенно кивнула.
— Кажется, да.
— Ты поймёшь, — сказала Ксюша тихо и улыбнулась. — Знаешь, я всю жизнь думала, что больше люблю папу, а не маму. И недавно поняла: нет никакого «больше» и «меньше». Есть только «да» или «нет».
Настя смотрела на неё круглыми глазами, и Ксюша, вздохнув, махнула рукой Игорю. Он стоял неподалёку и всё это время, пока они с его дочерью разговаривали, не отрывал от них напряжённого взгляда.
— А я тоже хочу молочный коктейль, — произнесла Ксюша весело, когда Игорь и все остальные приблизились к столику. — Причём даже малиновый.
— Почему «даже»? — удивилась баба Дуся. Роман, кажется, тоже не понял — нахмурился слегка, — Настя опустила глаза, покраснев, а Игорь ласково погладил Ксюшу по ладони, на секунду задержавшись на кольце.
Тонкий золотой ободок с маленьким бриллиантом. Простое, не вычурное, но очень красивое. Как и сама Ксюша.
— Да так, — вздохнула она, улыбнувшись Игорю, и сжала его руку.
Какая я глупая, папа.
Помнишь, я сомневалась, не зная, что ты сказал бы об Игоре? Глупая, глупая твоя Юшка!
Ведь я люблю его. А ты всегда, всегда считал, что нет ничего важнее любви и верности. Любви без корысти и лжи, любви без зависти, любви искренней и чистой, как ключевая вода.
Теперь я понимаю.
Ты сказал бы мне: «Будь счастлива, моя Юшенька».
Буду, папа.
Я не знаю, как Игорь это сделал, но он всё же уговорил бабушку переехать в Москву. Купил ей отдельную квартиру неподалёку от нашей — от новой нашей, в ту квартиру я так и не вернулась больше, — и перевёз бабу Дусю туда вместе со Снежкой и Клёпой.
Бабушка очень подружилась с Инной Васильевной, и теперь они постоянно ходят друг к другу в гости. Моя бывшая квартирная хозяйка, насмотревшись на Снежку и Клёпу, тоже завела себе кошку, которую назвала Чучей.
Мы с Игорем поженились через три месяца после возвращения, тихо, хотя и не очень скромно. А на следующий день я, проснувшись, впервые увидела свою фотографию в СМИ.
«И мир не рухнул», — смеясь, сказал Игорь, и я вынуждена была с ним согласиться.
В это же время Стася начала бухтеть на меня за то, что когда-то давно я подарила ей на свадьбу две пары пинеток — на УЗИ подруге предрекли близнецов.
«Сразу двое Лебедевых! — возмущалась она. — Да они же меня заклюют!»
Мы с Сашкой только смеялись.
Раньше я не верила, что люди меняются, но теперь, пожалуй, верю.
Настя очень изменилась за год, прошедший после нашей свадьбы с Игорем.
Она менялась постепенно, мы даже не замечали этого. Пока однажды утром я не вошла в детскую и не обнаружила её со своим сыном на руках.
«Гришка плакал, — сказала она немного смущённо. — А ты и так почти всю ночь не спала… Я его укачала. Ничего?»
«Ничего», — ответила я, и Настя сразу же расцвела.
Я знаю: чувство вины будет преследовать её всю жизнь. Так всегда бывает с хорошими людьми, что бы они о себе не думали.
Так Игорь мучается из-за Андрея, так я виню себя за то, как относилась к матери в последние месяцы её жизни. И так же будет с Настей.
Мы оставили наши лабиринты позади, но всегда будем помнить о них.
Зачем?
Чтобы больше не заблудиться.