Утром после бала Нику разбудила Дорис, прикатившая в комнату тележку с завтраком.
– После таких празднеств мало кто обедает в общем зале, да и тебе, наверное, не хочется кушать с посторонними, – предположила няня.
Или же Николас всем дал указ держать меня подальше от посторонних глаз.
– А как же отец? – Ника подползла к краю кровати и схватила кружку с кофе.
– Заперлись с Михаилом в кабинете, а это, как показывает практика, до вечера. – Дорис щедро намазала тост лимонным джемом и протянула Нике. – В детстве ты только его и ела.
Странно слушать от Дорис о том, что было в детстве. «Здесь ты сидела, там ты играла, это ты не любила». Ника понимала, что оказалась в доме, где родилась и росла, но эти слова не вызывали в ней ровным счетом никаких эмоций.
Ника откусила кусок тоста: джем действительно был вкусным, но не настолько, чтобы есть только его.
– Я была счастливой? – спросила она.
– Конечно, – улыбнулась Дорис, – тебя любили.
Ника усмехнулась:
– А отец был счастливым со мной?
Дорис несколько секунд внимательно смотрела на нее, а затем вытащила из кармана фартука смятый снимок и протянула ей:
– Все равно хотела отдать тебе.
Черно-белое фото. Николас на нем был так же подтянут и статен, но его лицо выглядело гораздо моложе, волосы намного гуще, а глаза светились. Рядом с ним была девочка – маленькая, лет трех-четырех, в нарядном платье с пышной юбкой и рюшами и с задорной улыбкой во весь рот, которую он обнимал за талию, стоя на коленях рядом. Его лицо излучало тепло и доброту, и да – он, несомненно, был счастлив. Надпись на обратной стороне снимка гласила: «Николине четыре годика».
Ника несколько минут напряженно всматривалась в снимок. Оказывается, она любила Николаса. И носила красивые платья. Оказывается, Николас тоже любил ее. Только ничего этого Ника не помнила. Просто фото, не вызывающее в ней ни капли трепета и совсем не будоражащее ее воспоминания. Просто кусок фотобумаги…
– Мне жаль, что первый день в замке ты проводишь в одиночестве, – произнес Михаил.
– А мне жаль, что роль няньки досталась вам. Я уже готовилась к обществу вашего патлатого друга, – парировала Ника. Они шли по широченному темному коридору, пустые стены и пол которого были отделаны темным деревом. Тусклый свет ламп слабо бликовал на лакированных поверхностях.
– Зря ты так. Господин Домор – первоклассный воин, я бы ему и свою жизнь доверил.
– Воин?
Михаил открыл исполинскую дверь в конце коридора, пропуская Нику вперед, и она вмиг забыла и об отце, и о воине Доморе. Присвистнув, девушка медленно покружилась на месте, оценивая размеры местной библиотеки. Гигантские шкафы с сотнями, тысячами книг, лестницы, приставленные к ним, – такое богатство она видела только в фильмах. Окон здесь не было, и весь свет исходил из парящих в буквальном смысле слова круглых шаров-светильников. Свет был ярким, но сосредоточивался в основном под потолком, поэтому нижний ярус библиотеки окутала мягкая желто-коричневая дымка, наполняющая помещение каким-то волшебным умиротворением.
– Пофиг, – бросила Ника, наконец остановившись. Она глубоко вдохнула запах старых книг. – Побуду здесь немного и домой.
Михаил сочувственно поджал губы и кивнул:
– Здесь есть электронное табло, которое ищет по словам-совпадениям, показывает место расположения нужной книги…
– Как «Гугл»?
Во взгляде Михаила промелькнула растерянность, и Ника рассмеялась.
– Разберусь, не переживайте, – мягко сказала она.
Михаил скованно улыбнулся и откланялся, взяв с нее обещание вместе поужинать. Он явно чувствовал себя виноватым, хотя в чем же его вина? Плевать. Пусть сами разбираются в своих чувствах, а она справится со своими без их помощи.
Раз Николас ясно дал ей понять, что не намерен играть в семью, а Лидия без вести пропала, Ника решила самостоятельно поискать ответы на свои вопросы и в первую очередь найти информацию о существах, способных принимать чужой облик. Она просто бродила вдоль стеллажей, брала в руки чуть ли не каждую книгу, читала названия и бегло просматривала страницы. Казалось, библиотека собрала все существующие во Вселенной книги! Были здесь и произведения местных авторов (особенно отличились члены литературного сообщества королевского колледжа в Алтавре – горном районе на севере terra ignis, их книгами были заставлены целые четыре полки), и работы писателей прошлых столетий из районов, названия которых Ника не смогла прочитать из-за частично стертых надписей или незнакомого ей языка. Несколько отделов предлагали читателю творчество писателей из самых сокровенных уголков Земли. Россия, Япония, Гватемала, Нидерланды, ЮАР… Ника даже нашла полку с книгами Сильвии Плат и не без раздражения отметила, что к их наличию в свое время могла приложить руку сама Рита. Также тут находились газетные хроники, конкурсная поэзия, альбомы с фотографиями, историческая литература – словом, все, что только могли вместить в себя тысячи полок!
Многие книги были написаны на странном языке – вроде и слова похожи на латынь, но с изменениями: где-то порядок букв менялся, где-то эти самые буквы опускались (как в том же «оклусе»), где-то заменены окончания, нарушены согласования. Интуитивно Ника понимала, о чем речь, но теряла скорость чтения.
– Рибелит, – вдруг послышался голос.
От неожиданности Ника подскочила и выронила из рук изучаемую книгу. Господин Домор вышел из-за стеллажа с английскими романами и с невозмутимым видом поднял ее.
– Не хотел вас пугать, простите. Рибелит – язык мятежников, язык Стамерфильда.
– Какого еще Стамерфильда? – Ника вдруг поняла, что таращится на него, и поспешила себя одернуть.
– Прародителя вашей династии, мисс Николина. – Домор поставил книгу на полку и, скрестив руки на груди, спокойно посмотрел на Нику.
Без смокинга, в простой фланелевой рубашке в клетку и тренировочных штанах Домор должен был превратиться в обычного мужчину, но, видимо, мирские законы его не касались. По-прежнему серьезный, раздражающе собранный, с этими своими волосами, завязанными в низкий хвост и закрывающими уши, каменным лицом и хмурыми серыми глазами, он был на голову выше нее, да еще и шире раза в два. Ника вдруг представила, что, если ему взбредет опустить свою ручищу ей на голову, сама она легко впечатается в пол.
– Почему он был мятежником? – спросила девушка, на всякий случай переместившись к соседнему стеллажу.
– Потому что посягнул на земли, которые ему не принадлежали. – Домор прислонился к полке. – До основания terra ignis и terra caelum мы были частью мира, в котором живете вы. А потом пришел Стамерфильд и… – Домор вдруг выпрямился и устремился вглубь библиотеки.
Ничего не понимая, Ника припустила за ним.
Он подтянул лестницу к самому дальнему стеллажу и полез наверх: – Я не умею рассказывать так, чтобы вам стало понятно. Поэтому лучше…
Когда он потянулся за нужной книгой, прядь его волос выбилась из хвоста, и Ника едва сдержала возглас.
– Значит, не козел, – прошептала она, рассматривая заостренное кверху ухо.
– Что, простите? – Домор взглянул на нее сверху вниз, и Нике вдруг захотелось рассмеяться: так нелепо он выглядел со своей чопорной атлетической внешностью и этими острыми ушами – словно с забытой частью маскарадного костюма.
– Вы, когда вчера рассуждали со своими… хм… коллегами о моей матери-шлюхе, завели разговор о том, что людей по крови судить не нужно, – просто начала Ника, упиваясь выражением лица Домора: его сдержанность наконец дала трещину, а брови медленно поползли вверх. – Я еще подумала тогда, что вы вот по крови могли быть козлом. Но нет, ошиблась. Вы эльф, так ведь?
Домор резко отвернулся от нее и, быстро стянув резинку с волос, тряхнул головой и спустился, забыв о книге, которую хотел достать. Все это заняло считаные секунды, и, несмотря на внезапно охватившее ее веселье, Ника все же попятилась. Уж с кем с кем, а с благородными эльфами дел она не имела никогда. Кто знает, что останется от этого благородства, если шлюшья дочь обзовет одного из них козлом.
– Запомните этот стеллаж, книга с фиолетовым корешком. Прочитайте, если сможете понять рибелит, – холодно сказал Домор.
Ника удивленно таращилась на него. Теперь он хмурился, склонив голову, и светлые волосы падали на лицо. Но бросаться вроде не собирался, и то хорошо.
– Мне неловко от того, что вы вчера услышали, – тихо, но уверенно сказал он, обращаясь к своим ногам. – Я пойму, если вы затаите на меня обиду.
Борясь с желанием рассмеяться, Ника скрестила руки на груди:
– Послушайте, господин Домор. Давайте вы просто оставите меня в покое, я здесь немножечко поброжу, почитаю, потом соберу манатки и вернусь домой, и вы забудете обо мне на всю оставшуюся жизнь, ладненько?
Мужчина посмотрел на нее, слегка приподняв бровь, и Ника наградила его самой дружелюбной улыбкой из всех, на которые только была способна. Не сказав ни слова, Домор прошел мимо нее, но в конце ряда вдруг остановился:
– Я сделаю так, как прикажет его величество.
Ника закатила глаза, еле удерживаясь от желания стукнуться лбом о стеллаж. Интересно, а если этот эльф заявится к ней в пансион, Маркел сможет грохнуть и его заодно, вместо Джей Фо? В этот раз она бы помогла ему избавиться от тела.
Ты совсем больная, Харт-Вуд.
Оказалось, Домор никуда не ушел – уселся на диван рядом с дверью и молча пялился в какую-то газету. Ника старалась не обращать на него внимания и сосредоточилась на поиске информации о существе, которое могло принять облик Дженни Тейлор.
Поисковая система осталась глуха к ее запросам, и Ника вновь вернулась к стеллажам. Ее внимание привлекла полка, на которой была собрана информация о магических существах и волшебных народах. Ника схватила коричневый том с интригующим названием «Рибелиты Старого Света» и уселась на пол, на ближайшие полчаса погрузившись в чтение о ритуалах, которых придерживались народы Огненной земли во времена мятежника Стамерфильда.