такая злая ходишь. Или в тебе дело, раз он даже ни разу не приехал?
– У-у-у, – протянули несколько ребят.
Барбара залилась краской и, стиснув зубы, несколько секунд смотрела на Доминика. Казалось, от напряжения ее голова вот-вот лопнет. Но вместо того чтобы выдать тираду, она неожиданно схватила Алиата за джемпер, дернула на себя и поцеловала.
Толпа засвистела, Мари и Алекс одновременно захлопали.
– Ну и как, во мне дело? – с вызовом спросила Барбара, отталкивая от себя Доминика.
– Детка, да ты космос. – Алиат картинно встряхнул джемпер и приобнял Барбару. – Встретимся вечерком?
– На хер свалил. – Барбара ткнула ему в лицо средним пальцем и, ускорившись, скрылась за поворотом.
– Лох – это призвание, – отсмеявшись, заключил Патрик.
– А ведь спокойствие было так близко. – Алекс похлопал друга по плечу.
– Зато теперь между нами все кончено, – гордо вздернув нос, отметил Доминик.
Все еще посмеиваясь, ребята зашли в класс. Заняв привычное место за последней партой, Ника вытащила телефон, чтобы отключить звук, и увидела сообщение: «Сегодня латынь. Придешь?» Она скосила взгляд на соседний ряд: продолжая вместе с Домиником посмеиваться над выходкой Барбары, Алекс раскладывал учебники. «Да». Маркел посмотрел на светящийся экран своего телефона и, не поднимая глаз, улыбнулся.
Это была игра, их безобидный секрет. Даже Мари, имеющая прямой выход к чувствам брата, могла лишь догадываться о том, что между ними что-то изменилось. Ника еще не понимала, какие могут быть последствия у этой дружбы, особенно ввиду открывшейся правды про их наследственность, но всего лишь за две недели Маркел стал для нее, возможно, единственным человеком в мире, кто не просто понимал ее смятение, а полностью разделял его. Оказалось, что плавать в неизвестности гораздо проще, когда ты не один.
– Ты расскажешь мне наконец, что это за булавка?
Они с Алексом устроились за последней партой и, склонив головы друг к другу, делали вид, что изучают новый текст на латыни. Мистер Аластор за преподавательским столом углубился в чтение собственной литературы и время от времени окидывал аудиторию надзирающим взглядом.
– Отрезвляющая, – едва слышно ответил Алекс. Сцепив пальцы в замок, он положил руки на стол. Ника выжидательно уставилась на побелевшие от напряжения костяшки. – Господи, отстань. Я по-другому пока не умею.
«Не умею что?» – порывалась спросить она. Сдерживать ярость рядом с ней? Или вообще быть спокойным? То, что они нашли общий язык, еще не значило, что Ника перестала бояться. Она боялась, еще как боялась! Просто какая-то ее часть стала чуть смелее и научилась худо-бедно контролировать этот страх.
– А ты точно решила, что не будешь возвращаться к семье? – вдруг спросил Алекс.
– Отличная тема для урока, – закатила глаза Ника.
Мистер Аластор показательно кашлянул, и несколько одноклассников за соседними партами очнулись от полудремы и с деланым сосредоточением принялись изучать свои материалы.
Алекс беззвучно рассмеялся и принялся что-то рисовать в тетради. Ника попыталась сфокусироваться на книге, но взгляд то и дело обращался к его творчеству. Через пару минут на листе появились очертания ее лица, затем шея, плечи, руки, державшие книгу.
– Рисуешь по памяти?
Алекс бросил на нее лукавый взгляд:
– Хорошая память на такие лица.
– Какие это «такие»?
– Красивые, – просто ответил он.
Ника глубоко вздохнула, не найдясь с ответом. Краем глаза она заметила, как щеки Маркела вспыхнули, а его лицо стало очень сосредоточенным. Спустя десять минут он согнул лист несколько раз и вложил ей в руку. И по необъяснимым для себя причинам Ника задержала его пальцы и сжала. Алекс резко взглянул на нее – удивленно и даже испуганно, – и вдруг кожу на левом плече будто огнем прожгло. От неожиданности Ника охнула и прикусила кулак.
– Что… – Алекс посмотрел на нее, и его глаза расширились. – Хьюстон, у нас проблемы.
Ника скосила взгляд и увидела, как сквозь белую рубашку проступило пятнышко крови.
– Кажется, у меня аллергия на тебя, – попыталась отшутиться она, но получилось плохо. Голос сорвался на хрип, в горле застрял комок. Единственное, о чем она напрочь забыла и объяснение чему не могла найти, – природа этих внезапных ран.
Алекс требовательно уставился на нее.
– Слушай, есть еще одна проблема, – нехотя шепнула Ника. Сняв джемпер со спинки стула, она спешно натянула его поверх испачканной рубашки. – Но это личное.
– Я к тебе прикоснулся, и у тебя появилась кровь на руке – как это может быть личным? – прошипел Алекс, спрятавшись за книгой: мистер Аластор метал в их сторону недовольные взгляды.
В этот момент прозвенел спасительный звонок, и нудная тишина класса оживилась скрипами отодвигаемых стульев и шуршанием учебников. Ника вскочила со своего места.
– Не знаю, так иногда происходит, – буркнула она, бросая книги в рюкзак. – Так и раньше было, и ты здесь ни при чем. – И не успел Алекс ответить, как Ника выбежала из класса.
Лондон
2007 год
Руки Риты все еще тряслись. Женщина изо всех сил сжимала руль своей новенькой «ауди» и сосредоточенно смотрела вперед. Автомобиль выехал на пустынную проселочную дорогу: ни машин, ни людей, только кромешная тьма, разрезаемая светом фар и движением теней, отбрасываемых дикорастущими растениями. Рита все время щурилась, опасаясь пропустить нужный поворот. Тело била крупная дрожь, глаза щипало от слез, и в голове стоял ужасный раздражающий звон, как после сильного удара. Она бросила быстрый взгляд в зеркало заднего вида: ее дочь сидела молча, грустно уставившись в окно. Рита не успела переодеть ее и лишь закутала в плед, чтобы скрыть окровавленное платье.
Перед глазами то и дело всплывала картинка: тело Джимми в багровой луже на полу и Ника с осколком в руке и звериным оскалом на лице. Ее друг из полиции выставит все так, будто мужчину убил грабитель. Нику никто не видел, и лишних вопросов не будет. Но как самой Рите забыть об этом? Николас говорил, что ее дочь – обычный ребенок, что с ней не произойдет ничего фантастического.
– Гребаный сукин сын, – процедила она. – Подонок. Обманул меня! – Рита в сердцах ударила ладонью по рулю.
– Мамочка, куда мы едем? – тихо спросила Ника.
Рита метнула в зеркало испуганный взгляд: девочка выглядела абсолютно спокойно, как будто это не она несколько часов назад зверски убила мужчину.
– К бабушке Харт-Вуд, – сделав над собой усилие, мягко ответила Рита.
– А моя бабушка будет там? – Ника подалась вперед, и Рита интуитивно отклонилась к окну, лишь бы не позволить дочери коснуться ее.
– Это и есть твоя бабушка.
– Нет, бабушка Лидия.
В темном салоне глаза девочки светились, словно два сапфира. Губы Риты затряслись, и она резко вывернула руль вправо и нажала на тормоз. От толчка Нику отбросило на сиденье. Рита спешно отстегнула ремень безопасности, вылетела из машины и, обойдя ее спереди, распахнула заднюю дверцу.
– Нет у тебя больше бабушки Лидии! Забудь ее! Забудь всех из этой чертовой семейки! – закричала она, хватая дочь за плечи.
Ника замерла, испуганно вытаращившись на нее.
– Ты такая же, как они, – демон! – Рита в сердцах встряхнула ее, и Ника вскрикнула:
– Больно, мама!
Рита резко отдернула руки и охнула: ее пальцы были в крови. Застыв, Ника смотрела на мать большими глазами. Синими. Такими же синими, как и у нее. Тряхнув головой, Рита сдернула плед, расстегнула замок на платье дочери и, к своему ужасу, увидела, что ее плечи и спину исполосовали отвратительные продолговатые раны: те, что уже успели открыться, обильно кровоточили, а новые, появляясь из ниоткуда, на глазах делались ярче, кожа на них трескалась, и маленькие струйки алой крови стекали по спине.
Рита отпрянула, зажав рот ладонями. Ей хотелось кричать. Хотелось бежать в темноту и навсегда забыть об этом кошмаре. Ее дочь умерла несколько лет назад, а то, что ей вернули, – испорченная демоническая копия. Очень похожая на ту, что она родила. Очень похожая на нее саму. Подменыш. Она здесь, чтобы свести Риту с ума, заставить страдать за все проступки в прошлом. Это Николас так решил отомстить за ее неверность. Это все он!
– Мне больно, мама, – прохныкала Ника. Она вылезла из машины и попыталась обнять Риту, но та медленно попятилась, продолжая с ужасом и недоверием таращиться на нее.
Ника выглядела такой маленькой и беззащитной. Прекрасное личико, сияющее от слез, блестящие синие глазки – ее самая настоящая миниатюрная копия.
– Ты же была моей, – зашептала Рита.
Не отводя от девочки взгляд, женщина медленно нагнулась и на ощупь отыскала булыжник, а затем протянула Нике свободную руку. Малышка бросилась к ней и обняла, уткнувшись в шею мокрым носом. Тишина проселочной дороги давила на уши, и Рите казалось, что в ее голове звучит барабанная дробь. Женщина занесла руку с камнем за спиной дочери, готовая вот-вот ударить.
– Я люблю тебя, мамочка, – прошептала Ника. – Сделай так, чтоб не было больно. Пожалуйста.
Рука Риты затряслась, и она разжала пальцы, выпуская булыжник. Упав на колени, женщина зарыдала. Ника обняла ее еще крепче, и ее маленькие пальчики утонули в растрепанных волосах матери.
Пансион «Форест Холл»
Январь 2017 года
Февраль принес лютые холода. Снежные ветра стали частыми гостями школьного двора и его окрестностей. Из-за разыгравшейся бури на улице все время было темно и не стало разницы между днем и ночью. Котельные пансиона работали на полную, но в здании было зябко. К привычному для учащихся комплекту школьной формы пришлось добавить теплый свитер и носки, а в медпункт завезли удвоенные партии лекарств от простуды.
Однако с холодами пришло ощущение приближающегося Дня всех влюбленных. Барбара каким-то образом подслушала, что директор заказал несколько ящиков омелы и распорядился перед праздниками развесить все это богатство в каждом школьном уголке.