В ходе неспешной беседы я с удивлением осознал, что, пожалуй, не встречал человека, с кем бы в такой полной мере совпадали мои взгляды на Божественную природу мироздания, на исключительную роль предков в жизни и в судьбе людей, на катастрофически узкую и слишком прямолинейную дорогу человечества, вытаптывающего традиционную мораль, экологию, рвущегося к сверхпотреблению на основе безальтернативных видов используемой энергии и полезных ископаемых.
«Спадёт с очей твоих завеса…»
Спадёт с очей твоих завеса?
И ты узришь, как мир людей
Под погребальный марш прогресса
Стремится к бездне всё быстрей.
Но ты пока не видишь это,
Ты в суете погряз мирской,
Лишь сердце чуткое поэта,
Как атмосферою планета,
Объято страхом и тоской.
Даши согласился, что до сих пор человечество не попыталось выяснить Божественный замысел своего существования. Не для того Творец наделил нас душой и интеллектом, чтобы мы взорвали или другим образом уничтожили планету и себя самих, не умея создать ничего живого.
«Мы гиганты разрушенья…»
Мы гиганты разрушенья,
Что нам стоит мир взорвать,
Дикой силушки броженье
Тянет нас озоровать.
В небесах Господь дивится:
Как не может тварь понять,
Прах вселенский да водица,
А туда же – бунтовать!
Да и вправду, чем гордиться?
Хоть бы муху воссоздать…
А мы рвёмся в тарарах,
Снова в воду и во прах.
Нам обоим близка гипотеза о том, что космическое предназначение интеллекта – в сохранении главного Божественного творения – живой клетки, которая несёт в себе уникальную программу развития всех видов жизни на нашей и на других планетах. Клетки – это не люди и не собаки, для них не нужны огромные космические корабли. Для их перемещения в космосе, наверно, достаточно каких-либо лазерных лучей, а может быть, нужно просто обуздать имеющийся в природе «солнечный ветер» (не было же ведь когда-то и ветряных мельниц) или пролетающий по галактике «бесплатный и беспилотный транспорт» – метеориты и т. д.
«…Извечно души бережет и огнь в очах…»
…Извечно души бережет и огнь в очах,
Там ангелов разумный свет в живых лучах.
В них жизнь летит, переливается из края в край,
В младенца ангел воплощается, ликует рай.
Провидев сокровенное, перекрестясь,
Поэт с собою вынес явлений связь.
Мы на планете голубой затем живём,
Чтоб сквозь пустыни мирозданья уйти лучом.
Жизнь полетит, переливаясь из края в край,
И снова разум воплотится, прославив рай.
Любовь и грусть с собой в дорогу нам даст Творец,
Заплачет ветер, одинокий земли жилец.
Бросали же наши предки когда-то бутылки в океан, почему бы и нам когда-нибудь, например с помощью пролетающих мимо небесных тел, не посылать весточки о себе и не спасать прародителей живой материи – вирусы, бактерии и выросшие из них живые клетки?
Для решения этих космических задач следует развивать и развивать человеческий мозг, его левое и правое полушария. А значит, нужны и математика, и искусство, и сохранение на долгие тысячелетия среды обитания. Следовательно, и общая межгосударственная демографическая политика, и обуздание потребления природных благ. Причём необходимо развивать у людей оба полушария. Кажется, по-настоящему этой проблемой озабочен сегодня только Китай. Там на правительственном уровне серьёзно поддерживают развитие живописи и других искусств. Если тормозить развитие одного полушария, то мы получим «хромоту» разума, и бег к вершинам знаний и любви будет невозможен; человечество, как хромой путешественник без компаса, побредёт по кругу. Похоже, что так оно и происходит в настоящее время. «Кнопочная» цивилизация и антикультура отупляют человечество. Накопление информации в мегакомпьютерах и в научных книгах – это далеко не то же самое, что развитие разума. Без эвристических открытий Галилеев, Коперников, Архимедов, Пифагоров и Ломоносовых никогда не изобрести энергии, альтернативной электричеству или опасному атому. На основе имеющейся копилки знаний мы не сможем разгадать, как древние строители поднимали каменные глыбы весом в десятки, а то и сотни тысяч тонн. Есть гипотеза, что для этого использовался звук множества голосов и музыкальных инструментов определённой частоты, перекрывающий силы гравитации. Мощными источниками непонятной энергии являются и египетские пирамиды.
После нашего многочасового автомобильного диалога, в ходе которого мы передавали друг другу руль, на главные события своей жизни я посмотрел по-другому. Если у юного Даши был один жестокий и затяжной кризис, то у меня их было три, зато не таких долгих. Время между кризисами мне представляется отдельной, не похожей на другие, жизнью, каждая из которых позволяла взобраться на определённую вершину, правда, не мирового, а местного масштаба. Так что за мной тянется целый архипелаг, подобный не очень высоким прибайкальским Саянам, а у Даши всего одна вершина, но зато она до небес и так же труднодоступна для человечества, как Эверест.
«Качает жизнь меня, как будто на волнах…»
Качает жизнь меня, как будто на волнах:
То всё теряет смысл, то обретает снова,
То страшен птичий крик в горящих небесах,
То в душу льёт заря спасительное слово.
Воздвигну из стихов я памятник себе,
Пускай не до небес, пускай масштабов местных.
Потомки разглядят в мятущейся судьбе
Стремительный полёт на крыльях дней чудесных.
Интересно, что с детства, может быть, со знакомства с героем замечательной трилогии Драйзера Каупервудом, мне всегда представлялись мои достижения в масштабах города. Звание почётного гражданина г. Иркутска, которое имеют всего человек 35, собственно, и подтверждает достижение этой цели. Но, может быть, теперь и настало время осуществления новых, более масштабных мечтаний, связанных с моей прозой и галереей? Почему бы и нет?
Но вернёмся к моему открытию. Первая жизнь – жизнь студента-механика-машиностроителя закончилась сразу же после института с его Ленинской стипендией и напряжённой инженерной работой весь последний год обучения и во время диплома. Далее, работая руководителем, я опирался только на экономику и организацию труда. И никогда не возвращался непосредственно к инженерному делу. Этот этап оборвался вместе с получением красного диплома и последовавшей за этим депрессией со страхами болезни и смерти, приведшими и к скачкам давления, и к острому гастриту, и к сердечным болям, едва не закончившимися инфарктом.
После каждого кризиса у меня рождалась любовь, резко в гору шли и дела, и творчество. После первого кризиса я стал самым молодым начальником цеха, захватывающие полёты были у меня тогда даже во сне. Я поразил успехами огромное девятитысячное оборонное предприятие, называвшееся для конспирации «Иркутский завод радиоприёмников им. 50-летия СССР». В это же время, когда мне было 24 года, родился и сынишка Андрей.
После жуткого второго кризиса, с гибелью сынишки и последовавшим за этим через несколько лет опасным желудочным кровотечением, родился Стасик, а позже образовалась новая семья с появлением в этом мире Полины и Даниила, расцвела также и фирма «СибАтом», а со временем вызрели и поэтические успехи.
И наконец, на новом, сегодняшнем этапе – любовь с Ольгой, ставшей моей молодой женой, и создание с ней совершенно уникальной для нестоличного города галереи современного искусства, а также первое прозаическое произведение из двух книг о бизнесе и о судьбе.
Каждому этапу жизни соответствует и немало стихов. Вот некоторые из них:
Встреча
Сыну Андрюше
Я обветшалой даче поклонился,
Ровеснице заснеженной, седой.
След прошлого снежком запорошился,
Все разошлись, гонимые судьбой,
Никто не видел бездну пред тобой.
Сад поредел, порушилась ограда,
Бреду один вдоль прошлого с мольбой.
Вдруг, будто сон (о, мука и отрада!),
Твой светлый взор из дымки голубой
Обжёг мне душу детскою тоской.
И молний давних вспыхнули разряды,
Рыдало небо ливнем на лугу,
Наивные, с тобой мы были рады,
Что спрятались от вечности в стогу.
Тот запах счастья в сердце берегу.
Я обветшалой даче поклонился,
Себя сквозь вёрсты трудные нашёл.
Вдруг с дедушкой ты на снегу явился
И за руку по насыпи пошёл.
Пронзая плоть тяжёлого заката,
Несётся поезд бешено во мглу,
Посторонись… Но вечной стала дата,
Ни выдохнуть, ни вскрикнуть не могу.
Угасло солнце в розовом снегу.
«Кровь, как река в землетрясенье…»
Кровь, как река в землетрясенье,
Рвалась из русла, не спросясь,
Вдоль лиц родных, давно ушедших,
Я проплывал не торопясь.
Сгорая в муках расставанья,
Гордыни сбросив плащ земной,
Я не успел на покаянье,
Господь послал уже за мной…
Где вихрь поэзии взметнулся,
Там жизнь сгорает в ранний срок,
Но я с судьбою разминулся
У «лукоморья» дивных строк.
На небе каждый вздох мой знали,
Суд неподкупен был и строг:
Меня поэтом не признали
И не послали чёрных дрог.