Вадим проводил самолет взглядом и посмотрел на собственное отражение в покрытом дождевыми каплями стекле.
Развалина. Вот первое слово, которое приходило на ум. Прыжки через время и пространство не были безобидным развлечением даже для подготовленного человека, и в свои сорок с небольшим мужчина выглядел на все семьдесят. Садилось сердце, увеличивался риск инсульта, закупоривались сосуды. Печень, почки и легкие Вадиму уже заменяла дорогостоящая аугметика. Лицо стало бледным, а глаза – красными от недосыпа. Через одну «ходку» его отправят на заслуженный полугодовой отпуск. Куда подальше от глаз пугливых новичков и, что важнее, от дрон-камер вездесущих журналистов. Руководство «Контроля» предпочитало не афишировать неприглядные стороны своей работы и не показывать, что именно происходит с теми, благодаря кому все люди на Земле могут спать спокойно, будучи уверенными, что поутру не проснутся в новом мире с перекроенными картами и невесть откуда взявшимися странами.
Вадим обернулся и взглянул на висящий над дверью раздевалки экран с картой мира. Красными огоньками мигали точки прорыва временной линии. Рядом с каждой висела дополнительная панель с основной информацией: дата, место, причина. Каждой занималась оперативная группа. Дягтерев предотвращал покушение на членов Совета Федерации, объявляющих референдум о создании директории. Хирошими отправили проследить, чтобы рука японского зенитчика не дрогнула и американский B-двадцать девять с атомной бомбой на борту упал в океан. Аннадейлу поручили удостовериться, что взрывчатка, заложенная Штауфенбергом, убьет Гитлера, несмотря на все усилия неонацистов. Попытки «корректировок» истории регулярно возникали здесь и там. Именно предотвращением подобных «инцидентов» и занимался «Контроль». Задачей оперативной бригады было прыгнуть в точку разрыва временной линии на несколько минут раньше и предотвратить перемены, прежде чем запущенная ими волна парадоксов перекроит дальнейшую историю. Это всегда была игра наперегонки со временем, но последние двадцать с небольшим лет «Контроль» справлялся. По крайней мере, Вадим хотел так думать, потому что, как объясняли инструктора в учебке: «Если облажаетесь, то и глазом моргнуть не успеете, как окажетесь в каком-нибудь всепланетарном государстве техно-ацтеков и будете думать, что всю жизнь были каким-нибудь вождем Руку-Дергать, а от старых воспоминаний останутся лишь дурные сны».
Вадим поморщился. Были у него такие сны. У всех были. Психиатр при базе, впрочем, говорил, что беспокоиться не о чем, сны и сны. А затем строчил что-то в инфо-блокнот.
Мужчина посмотрел на огромное темное пятно на месте Северной Америки. Там не было никаких мигающих точек, оттуда не приходили сигналы. Мертвая зона. А ведь когда в конце двадцатого века сразу нескольким научным группам по всему миру удалось «раскусить» одну из главных математических загадок столетья: уравнение запутанности Эрхарда Дювалье, никто и не ожидал, что все закончится вот так. После череды экспериментов, это позволило создать рабочий прототип устройства по перемещению в пространстве на неограниченные расстояния, а еще через одиннадцать лет решение парадокса Кузбашева добавило в доступную плоскость и четвертое измерение – время. В итоге давняя мечта фантастов – настоящая машина времени – стала реальностью. Правда реальностью засекреченной и доступной лишь крайне ограниченному кругу людей в погонах и с заоблачными уровнями допусков.
Результат оказался нелицеприятный, поскольку государства тут же принялись использовать вновь открывшиеся возможности для проведения диверсий и спецопераций против «стратегических партнеров». Поначалу все было довольно спокойно и хроноспецназу различных держав удавалось предотвращать козни оперативников других стран. Ну или, по крайней мере, Вадим и все человечество так считало, поскольку теоретически память об измененных событиях прошлого стиралась волной парадоксов.
Но затем в один роковой день посреди Соединенных Штатов Америки вспыхнуло оранжевое зарево, прокатившееся в обе стороны от Скалистых гор, выжигая города и обращая в пепел леса и равнины. Уже много позже стало известно, что американские ученые попытались воссоздать «Печь Файербаха» – тот самый печально известный реактор, взрыв которого убил миллионы людей в Европе в начале двадцатого века – вместо того, чтобы стать источником неограниченной и бесплатной энергии для всего человечества.
Причина нового взрыва так и осталась тайной. Вызвала ли его роковая ошибка в расчетах, был ли реактор априори не работоспособен или же имела место диверсия? Ответ на этот вопрос для людей, живущих на плавучих городах-государствах вдоль западного и восточного побережья бывшего США, как и для кочевников, колесящих по выжженным равнинам, в общем-то, был не настолько важен. Однако помимо взрыва ректора, в тот же день произошло еще одно событие, затмившее, по своей значимости даже гибель сверхдержавы. Уничтожение Америки совпало с выкладкой в сеть на сайте Викиликс чертежей машины времени, и теперь каждый, имея достаточно желания и ресурсов, мог в собственном гараже создать персональное устройство для перемещения во времени. Мир оказался на пороге хаоса, когда неконтролируемые прыжки в прошлое и каждодневные изменения истории могли стать обыденностью. Напуганные подобной перспективой страны-члены ООН подписали соглашение о создании «Контроля» – международной организации, целью которой было предотвращение вторжений в ход истории и сохранение текущей временной линии в целости и сохранности. Вместе с тем, ведущие державы обязались прекратить использование собственных подобных устройств и передали их новообразованному «Контролю». Однако загнать джинна в бутылку было невозможно, и хотя человечество избежало угрозы тотальной хроновойны, хроноспецоперации и хронотерроризм оказались новой реальностью, а единственным препятствием на пути у хаоса временных катаклизмов стал «Контроль» и его оперативники.
Из размышлений Вадима вырвал сигнал тревоги и еще одна красная пульсирующая точка, вспыхнувшая на карте мира. На этот раз – в Южной Америке. Секунду спустя вставленный в ухо наушник ожил, и в нем раздался голос полковника Кантемирова – руководителя оперативно-тактического отдела:
– Макаров, ты и твои ребята еще не разоблачились?
– Никак нет. Что там? – откликнулся Вадим, разворачиваясь к шкафчику.
Прыгать еще раз не хотелось, и боль в спине дала об этом знать так, что агент закашлял.
– Кто-то ликвидировал Эмилио Обрегона. Группа Густаса сейчас на другом задании, спасает Кортеса от отравленного дротика, вы единственные вернувшиеся. Дежурные, конечно, уже обкачиваются стимпаками для прыжка и скоро будут готовы, но сами понимаете… Время, – Кантемиров хмыкнул, – в нашей работе самый ценный ресурс. И разбрасываться им, когда есть уже экипированная и обработанная медиками группа, смысла нет. Так что – идете вы. Все имеющиеся данные скинем через секунду. Как понял?
– Принято, штаб. Направляемся к прыжковой камере, – вздохнул Вадим и, взмахнув рукой, дал сигнал Борису с Николаем.
Затем покачал головой, снимая с полки шлем. Свет потолочных ламп отразился в потертом забрале. Макаров точно мог сказать, где и когда получил каждую царапину. Перед отпуском надо будет сдать скафандр ремонтникам, а пока и так сойдет. Агент вновь обернулся на карту мира. Обычно Эмилио Обрегона, которого пытались убить чуть ли ни по семь раз на дню, спасали люди Энрике Густаса – уроженца Пан-Бразилии. Все оперативники из его отряда прекрасно владели Португо-спаньо, и потому операции в латинской Америке доставались им. Но раз уж выходцы из городов-фавелл Рио-Сан-Лима отправились вколоть Кортесу противоядие против отравы с наноботами, чтобы тот смог умереть там, где ему и положено – на подступах к Эльдорадо, а не в Богом забытой лесной глуши, то действовать придется Вадиму и его группе. Невзирая на боль, усталость и то, что еще один хроноскачок после столь короткого перерыва может вызвать коллапс организма и быструю смерть. Ведь это ради блага всего человечества, да?
Как только разноцветная круговерть пространственно-временного скачка исчезла, по глазам резанул яркий свет. Вадим поморщился и заморгал, через мгновение фильтры в линзах шлема подстроились, и картинка затемнилась. Все еще чувствуя во рту горьковатый привкус металла после перехода, Макаров оглянулся по сторонам. Он вместе с Борисом и Николаем, которого опять рвало, стоял в густых зарослях тростника на склоне холма. Позади них вверх уходила петляющая тропинка, заканчиваясь у старого флагштока на вершине. На стальной мачте развивался выцветший зелено-желтый флаг и крутился флюгер Вильда. Внизу посреди выгоревшей на солнце травы возвышалось длинное одноэтажное строение с жестяной крышей. С восточной стороны его венчала небольшая башенка с колоколом и крестом. Во дворе стояли ржавые качели, песочница и низкая горка. В сухой пыли бегали и весело орали вооруженные палками дети, раздавался смех и голоса на непонятном Вадиму языке.
– Шеф? Это ведь не то о чем я думаю? – осведомился Борис, вставший рядом и приложивший ладонь козырьком ко лбу.
– Увы, то самое, – кивнул Вадим и покачал головой, – Сельская школа Сан-Алестино. В одном ее классе сейчас грызет гранит науки Эмилио Обрегон.
– Или бегает с палкой по двору… – Борис указал на детей.
Макаров ничего не ответил и, отвернувшись, нажал на закрепленный на запястье браслет. В жарком воздухе вспыхнул и задрожал голографический экран.
– Касий? Где конкретно была точка прорыва? – спросил оперативник, открывая карту местности.
Через мгновение в наушнике раздался голос встроенного в костюм ИскИна – тактического оператора:
– На вершине холма, на котором вы стоите, агент. «Контроль» не смог высадить вас ближе из-за краткосрочных темпоральных искажений, вызванных перемещением неизвестных.
На мониторе вспыхнула алая отметка, от которой во все стороны расходились волны такого же цвета. Рядом мигал таймер, отсчитывающий оставшееся время до события, которое исказило таймлайн. Вернее, еще только исказит его.