— Господа, Дамы, — Поручик Череп поднялся и отразил всем своим видом человека с безукоризненной выправкой, присущей сугубо военным. — Милорд, — он сдержанно всем поклонился. — Я предлагаю ввести в Школе жёсткую диктатуру обучения! — прозвучало первое заявление на нашем заседании, переполненное непоколебимой решимостью самого заявителя. — Кто «за» — прошу голосовать! — Александр и про будущий бюллетень не забыл.
— Череп, у тебя не голова, а антиреклама современных шампуней! — высказался я по поводу диктатуры.
— Что, прости? — Поручика обуяло непонимание прозвучавшего сравнения.
— Я говорю, умный ты, — продолжил я, стараясь не нервничать. — Разве можно так с деточками, а? Здесь иной подход требуется, тонкий и более действенный, основанный на собственном авторитете, но это в будущем, — скупо пояснил я.
— А что такое шампунь? — забеспокоился кто-то из девушек.
— Жидкое мыло, созданное для удобства размыливания в волосах, — коротко пояснил я. — Давайте отложим рытьё в терминах и вернёмся к прерванной теме. Поручик, я хочу слышать конкретику в обоснованиях! — нарочито сухо среагировал я, вскинув бровь, как и полагается председателю, ну или директору будущего ректората.
— Дисциплина у новобранц… — он не договорил.
— Не у новобранцев, а у Юннатов Школы Берсерка, — медленно отчеканил я в подчёркнуто наставительной манере, прервав Александра незамысловатым жестом с поднятой рукой. — Дисциплина, говорите? — я обвёл коллектив взглядом сурового руководителя. — По моему мнению все так думают, — я пришёл к очевидному выводу, который тут же и озвучил.
— Да, я тожа так счит… — с задних рядов начал утвердительно бурчать Борислав, забеспокоившийся о небывалых хлопотах в рутине будней педагога.
— Т-сс! Т-цы-ц, ты, — его тут же бесхитростно пресёк Остапий. — Бугай неуравновешенный, — добавил он тоном прожжённого критика.
Мелкий товарищ ткнул здоровяка в бок и затем вожделенно уставился на меня, подобно благодарному слушателю, черпающему бесценные крупицы наиважнейшей информации.
Причём вид бывшего Ставропольского ватажника красноречиво сказал мне, мол — баре, так это не я, а всё он, мой бестолковый дружбан Барри так считает.
Однако, я предпочёл не заострять до поры до времени внимания на нетерпении нашего добряка Бармалея, небезосновательно отнеся инцидент к сатирическому по большей части, чем к какому-то там чрезвычайному.
М-да уж… А в довесок я принял во внимание и тот факт, что некоторые из заседающих господ с дамами хихикнули, откровенно и совсем не стесняясь.
Юмористы, ети-ё мать! Спустя некоторое время, на минуточку весьма непродолжительное, я с удовольствием погляжу, как эти новоявленные весельчаки взвоют, откровенно офигевая из-за неуправляемого поведения учащихся детишек.
— Ладно, продолжим! — я отразил своей мимикой яркий образчик беспрецедентного скепсиса. — И чего же ты там нам вещал про дисциплину, м-мм, в самом начале, а, Череп?
Александр, так и оставшийся стоять, обратил взор полный надежды на присутствующих, желая снискать толику поддержки в нелёгком деле учительских переговоров. А вернее в своих жалобах на неподобающее поведение непоседливых учеников.
И нашёл-таки таковую в лице Марии Николаевны Романовой, нашего Огненного Стихийника, тоже поднявшейся со своего кресла в центре аудитории Педсовета.
На неё сразу воззрились остальные члены преподавательского состава Школы Берсерка, кто так или иначе воздержался от открытых и бескомпромиссных проявлений недовольства и опасений в вопросе будущего обучения несносных деточек.
— Вот, Милорд! — Александр Колчак победоносно вскинул свой подбородок. — Полюбуйтесь — я не одинок! Так давай же послушаем и остальных, согласных с выявленной проблемой, а может и с вероятной угрозой, нависшей над всем процессом обучения из-за слишком мягкого отношения к дисциплине! — он высказал новую вводную, имея все признаки самодовольства на ментальном уровне, прекрасно маскируя его внешне, и оставаясь привычным всем солдафоном.
— Я абсолютно согласна с Господином Поручиком, — возбуждённо заговорила Мария. — Например, во время ознакомительного общения, состоявшегося в нашей с Ольгой аудитории, — она выразительно глянула на старшую сестру и поправила статусный кортик на поясе. — Так вот, некоторые сорванцы, не побоюсь этого утверждения, вели себя совершенно несносно! — Княгиня чуть ножкой не притопнула от эмоционального возмущения. — Мало того, что завязалась потасовка среди забияк-новобран… среди Юннатов, — тут Княгиня спешно поправилась, вспомнив о моём недовольстве от неправильного названия учеников. — Так ещё и некоторые попросту сбежали прямо из-под нашего с родителями носа, и их потом вылавливали в потаённых и сложно вообразимых уголках усадьбы! — завершила она праведный посыл возмущения, и с хмурым выражением села на место.
— Даже с деревьев некоторых индивидуумов снимали, и из подвальных лабиринтов и казематов выводили! — бойкая Анастасия Романова не удержалась от своих слов поддержки.
— Драки замечены, а там и до членовредительства с порчей имущества недалеко! — Ксения Пожарская тоже вставила своё слово, но без явного проявления каких-то эмоций, что вполне соответствует выдержке и статусу истинного Агента с Особыми Полномочиями.
Остальные члены нашего педсовета ограничились шепотками и иными, не столь яркими проявлениями поддержки всего высказанного.
Ну, а в моих мыслях уже начали вырисовываться первые формулы алгоритма решительных действий, способствующих наведению порядка и полной ликвидации проблем с поведением деточек.
— Ну всё, закругляем сеанс демагогии! Мне предельно ясна ваша позиция озабоченности, дамы и господа, — заговорил я, положив руку на стол и барабаня незамысловатый мотив. — Нам необходимо провести ряд комплексных мер по выявлению зачинщиков-хулиганов и заводил, а проще сказать — нужно отчленить явных лидеров из общей массы Юннатов! — я обозначил первую цель. — Есть у кого-нибудь из вас, уважаемые, конкретные предложения, каким способом нам следует разрешить эту непростую задачу?
Тут я решил выдержать многозначительную паузу терпеливого ожидания ответов, и вперил свой испытующий взгляд Чёрного Приора в зал, где поочерёдно всмотрелся в каждого из новоиспечённых преподавателей.
Однако, скромники и скромницы старательно отводят глаза от меня и совсем не поторопятся с оглаской готовых решений, коих у них попросту нет. А может быть друзья-сотоварищи банально остерегаются разгневать своего директора, или грозного Председателя Ректората. То бишь меня.
Секретарь Марфа, до этого момента тщательно конспектирующая все диалоги собрания, прервалась, и они, вместе с помощницей Роксанкой, нетерпеливо глянули на Господина Поручика. И к тому же с такими выражениями лиц и ментальными картинками, будто олицетворяют Колчака с самым главным глашатая возмущённых масс всех существующих Магов и Магистров-Преподавателей в Империи Руссии.
— Дык, баре,! — неожиданно для всех слово взял Остапий, моментально заставивший господ с дамами обернуться к заднему ряду. — Поди ж ты, уж известно нам, кто из сорванцов-то бесовских будут смутьяны главные! — он умудрился-таки удивить меня.
А хотя, чему это я так удивляюсь? Ведь у бывших ватажников было достаточно время, чтобы подковаться в различных вопросах, работая на благо себя, меня ну и Отчизны, будучи служащими в Большой Комиссии Контроля Военных Имперских Поставок в качестве Независимых Инспекторов.
Про их должности менеджеров по закупкам — хе-х! Тут я вовсе молчу. Любо-дорого посмотреть, как лихо господа всех богатеев и деловых выскочек Ляпина под свой учётный карандаш поставили, образно выражаясь.
Пока восхищённые мысли волной прокатываются в голове, я, как и все, наблюдаю появление хорошо выделанной тетрадки в руках новоиспечённого преподавателя физкультуры. Она на мою книжку творческих изысканий очень похожа, а возможно и выполнена по заказу, по её образу и подобию, или как копия.
Остапий сосредоточенно нахмурился и аккуратно открыл книжицу на определённой страничке с закладкой, а Барри ткнул в строки своим богатырским пальцем, ставя какой-то акцент Сивому.
Оба закадычных дружка кивнули друг другу и сами себе, а я невольно улыбнулся.
Правда мне пришлось срочно побороть свой весёлый настрой, дабы соответствовать серьёзности момента, и ненароком не обидеть прозорливых господ.
— Дворовый заводила Сидор, отпрыски Карамазовы и некая Тёмная девица… Э-мм… далее Дефо, Розенбергское чадо, потом и Маркиза Роттердама, — началось сухое перечисление известных фамилий Верхнего Ляпина. — Бартоломея, Монтгомери, Шеффилдов, Макнамарры, — Остапий оторвался от записей.
— Это те самые, оголтелыя господа малые, оные в аккурат сподобилися соответствование вершить поведениям своих папочек с мамочками! — Борислав завершил их общий доклад, лихо встав и сразу сев в кресло, жалобно скрипнувшее под его богатырским весом.
Сказать то, что дружки удивили меня — значит просто ничего не сказать.
Я еле-еле сдержал глаза на положенных местах, а не отпустил их в аллегорический пляс по лицу, срываясь в охренение. Да тут вся местная верхушка представлена в лицах проказников деточек. И как поступать? Кто его нахер подскажет! Не выгонять же молодых детей олигархов Востока.
— Господа, прошу вашего драгоценнейшего внимания! — я постучал по столу пальцем, дабы привлечь к себе внимание дам и господ, пока что оставшихся развёрнутыми лицами к бывшим ватажникам.
Мне удалось добиться их разворота к себе, а результатом стало наблюдение глуповато вытянутых лиц друзей, не менее моего ошарашенных зачитанными именами учеников Школы Берсерка.
— Нас спасёт только закалка тимбилдингом! — сурово заявил я, встав с кресла. — И даже голосовать за принятие этого решения не имеет смысла — оно единогласно принято! — жёстко добавил я, намекая на невозможность возникновения прений по поводу единолично принятого решения.