– Можете убедиться сами. У меня есть записи… – тем временем продолжал Брайдтон.
– Нет надобности, – директор поднял ладонь в знак того, что полностью доверяет выводам Эшли. – Рассказывай, что узнал.
– В общем, пару раз пришлось проследить за доктором. Ситуации всегда аналогичны. Приходит с работы – напивается, а потом не может остановиться. Несколько раз пропадал на три дня подряд. Вы как раз были по уши в поездках и на конференциях. Один раз пришлось рискнуть. Они не задёрнули занавеску на кухне. Я видел, как он и супруга сидят на кухне и плачут – оба. Уверенности нет, но, кажется, проблема связана с их дочерью.
– Откуда такой вывод? Она же вроде учится в университете?
– Сдала сессию досрочно, но вторую неделю сидит дома. Мать запрещает ей даже выходить на улицу.
– Откуда такие подробности?
– Не хотел вас беспокоить, директор. Пока их не было дома, установил микрофон на кухне.
– Быстро сработал, – констатировал Миллиган.
– Как всегда, – с улыбкой ответил Брайдтон, но сразу посерьёзнел и продолжил: – Толком ничего не понятно. Они не говорят об этом открыто. В основном, повторялись однотипные фразы типа «что мы можем сделать?» или «ничего нельзя изменить». И все в таком духе. Поэтому решил, что пришло время вас оповестить. Что будем делать? – он вопросительно посмотрел на Миллигана.
– Вариант только один, – ответил тот. – Поговорю с доктором.
– Вызывали, мистер Миллиган? – Элеас закрыл за собой дверь и направился к столу директора.
– Да. Доктор, пожалуйста, проходите, – махнул рукой Миллиган, приглашая доктора присесть. – Элеас, нам нужно серьёзно поговорить.
– Уверяю вас, мистер Миллиган, этого больше не повторится! Это было в последний раз. Обещаю. Совсем нездоровится, а на официальный больничный я не хочу. Вы ведь сами всё понимаете.
Миллиган снял очки, потёр глаза и внимательно посмотрел на доктора. Потом сказал:
– Элеас, за эти года, что ты тут работаешь, ты ни разу меня не подвёл. Мы с тобой вместе работали по таким… хм… Не побоюсь этого слова, запрещённым делам. И никогда не сомневались друг в друге. Ответь мне, хоть один раз я отказывал тебе в просьбе?
– Нет. Мистер Миллиган, что вы такое говорите?! Вы всегда…
– Элеас, – прервал его директор, – у меня к тебе вопрос. Могу ли я сейчас рассчитывать на твою искренность и честность?
– Конечно, директор, – пробормотал Элеас, чувствуя, что хоть он и сам до глубины души упёртый человек, но спорить с Миллиганом или противоречить ему сейчас было бесполезно.
– Хорошо, – продолжил директор, – допустим, я знаю истинную причину ваших отлучек. И не спрашивайте меня откуда. Это одна из моих задач, как руководителя. Я наблюдаю за работой своего персонала. Особенно за работой главных людей в моей лаборатории. До поры я закрывал на это глаза. Но, видимо, вы не можете решить свою проблему. Я вам предлагаю свою помощь. Я могу решить её. Но, для того чтобы вам помочь, мне необходимо знать причину вашего беспокойства. Я же знаю только о последствиях.
Несмотря на то, что Элеас работал с Миллиганом уже порядочное количество времени, он первый раз видел начальника таким. Впоследствии, вспоминая этот разговор, Элеас понимал, что видел совершенно другого человека. Во время совместной работы они попадали в разные ситуации. В том числе в те, когда в своих разработках или экспериментах шли против закона. Но это не смущало ни того, ни другого. Элеас никогда не ставил под сомнение авторитет руководителя и, несмотря на возраст, всегда соблюдал субординацию. Однако и мог иногда поспорить со своим непосредственным начальником и даже поругаться с ним. Но с Миллиганом, который тогда сидел напротив него, невозможно было спорить. На него невозможно было злиться. Было даже страшно ослушаться его. Он источал бешеную энергию и силу. Казалось, сам воздух наэлектризовался. В тот раз, сидя перед директором, он действительно чувствовал себя школьником, которого вызвали на серьёзную беседу с руководителем учреждения. А потом… Потом он наконец понял, кто такой Райли Миллиган. Понял, с кем он работал все эти годы. Но когда он это понял, ему уже было без разницы. Он готов был идти с ним до конца, как и многие другие люди. Но это было потом. А в тот момент Элеас просто смотрел на Миллигана и понимал, что не в силах что-то выдумывать. И не видел причины врать. Он тяжело вздохнул.
– Боюсь, что вы не сможете мне помочь. Но рассказать, так и быть, я расскажу. Вы же знаете, мистер Миллиган, что у меня есть дочь?
– Конечно.
– Наш сосед – ублюдок! – продолжил Элеас трясущимся голосом. – Мы с супругой ничего и не подозревали, пока не пришло извещение из университета о том, что дочь не посещает курсы. Оказывается, они начали общаться. Втайне от меня и супруги. А потом… Потом, видимо, он предложил ей наркотики… – Элеас закрыл лицо ладонями.
Миллиган молчал, ждал продолжения.
– Мы давно стали замечать отклонения в поведении дочери, – продолжил наконец Элеас. – Её замкнутость, частые отлучки под предлогом подготовки к занятиям с подругами. Мы с супругой списывали всё на большую учебную нагрузку. Пока однажды, чисто случайно, мы не узнали, что её ни разу не было у той девочки, к которой она отпрашивалась. Тогда мы решили устроить ей подробный допрос. Но опоздали с этим. В тот же вечер она вернулась и была в наркотическом опьянении. Толком ничего не соображала. Тогда мы и осмотрели её.
Элеас поднял голову и посмотрел на Миллигана.
– На руках были следы от инъекций, – тяжело вздохнув, закончил он.
– Это ужасно, Элеас, – сочувственно произнёс Миллиган. – Что было дальше? Вам налить выпить?
Элеас мотнул головой и продолжил:
– Когда она отошла, мы устроили ей допрос, пригрозили и клиникой, и полицией. Вы же знаете Кейтлин, мистер Миллиган. Она всегда была послушной и хорошей девочкой. Она расплакалась и всё рассказала.
– Вы обращались в полицию? – спросил директор.
– Нет, Райли, – первый раз доктор назвал Миллигана по имени. – Я пару раз пробовал натравить на него полицейских, но он просто не открывает дверь. Мы с женой нередко видели, как к нему приходят люди – такие же наркоманы, как и он. Бандиты и бродяги. Я попросту не знаю, что делать. Боюсь, что, если пойду в полицию, Кейтлин может пострадать. Сейчас мы не выпускаем её из дома. В университет отправили прошение на получение академического года для дочери в связи с проблемами со здоровьем. Мы записали Кейтлин на программу двенадцати шагов в соседнем городе, чтобы её случайно не увидели сокурсники или знакомые. Или этот урод. Мать поедет с ней на время реабилитации…
– Бог мой! Элеас, да эта программа помогает в лучшем случае двум из десяти! И вероятность рецидива больше семидесяти процентов.
– Я знаю, директор, но больше никакого выхода не вижу. Я просто хочу, чтобы она была жива, чтобы она смогла жить дальше как нормальный человек.
– Сколько времени длилось привыкание, Элеас?
– Думаю, около полугода.
– Это немного, – быстро отреагировал Миллиган.
Элеас поднял на директора влажные глаза.
– Что вы имеете в виду? – спросил он. – Как это может быть немного, когда сильным, волевым людям хватает одной дозы, чтобы пристраститься к этой гадости навсегда!
– Мой дорогой доктор, – вкрадчиво ответил Миллиган, – будьте добры, когда дело касается здоровья человека, обращайтесь сразу ко мне. Программа двенадцати шагов вам не поможет. А вот я помочь могу. Доверьтесь мне. Скоро Кейтлин забудет о том, что была зависима.
– Вы… вы серьёзно? – Элеас резко пришёл в чувство. К нему вернулась выдержка и надежда.
– Как бы вам это сказать, доктор, – задумчиво проговорил Миллиган. – В силу этих обстоятельств я могу открыть вам один секрет, надеясь, что вы сохраните его в тайне.
– Конечно, мистер Миллиган, конечно! – закивал головой Элеас. – Поверьте, вы можете на меня рассчитывать.
– Я знаю, друг мой. Так вот. Лаборатория, в которой мы с вами работаем, не одна. – Миллиган внимательно смотрел на реакцию Элеаса. – У меня есть ещё несколько филиалов. В этих филиалах ведутся научные работы по многим другим направлениям. И один из них занимается излечением зависимостей. Конечно же, разработки экспериментальные, но они уже проверены на реальных пациентах. Я ознакомлю вас с подробностями этого направления, но это должно остаться между нами.
– Но, мистер Миллиган… – удивлённо начал Элеас, – почему я ничего не знаю об этом?
– Элеас, об этом не знает никто. Почти никто. Ты сам знаешь, как сложно сохранять инкогнито в наше время. И как сложно добиться прогресса, когда каждый норовит испортить жизнь другому.
– Безусловно, мистер Миллиган, – воскликнул Элеас. – Я всё понял! Мне можно доверять, поверьте.
– Я верю вам, Элеас. Возможно, с этой отметки у нас начнётся более тесное сотрудничество, потому что я мог бы консультироваться с вами во многих других вопросах.
– Я надеюсь на это! Но… Мистер Миллиган, – горько произнёс Элеас, – даже если мы вылечим Кейтлин, что мне делать с этим ублюдком?! С нашим соседом. Мы можем переехать. Мы уже думали об этом. Хотя, конечно, будет очень жалко. Мы живём в этом квартале с тех пор, как поженились. У нас там друзья. Всё было хорошо, пока не умер мой сосед, мистер Ричардс, и в его дом не поселилось это чудовище. Даже если мы переедем, боюсь, что он не отступится от Кейтлин.
– Как зовут этого человека, Элеас?
– Дуайт Эмит, – ответил доктор.
– Элеас, я так понимаю, что семья – это самое главное, что есть в вашей жизни. Я прав?
– Если бы не они, мистер Миллиган, я не видел бы смысла своего существования в этом мире, – произнёс Элеас.
– Тогда послушайте меня внимательно и твёрдо запомните, что я вам скажу, – глаза Миллигана сверкнули. – Мы вылечим вашу дочь. Вылечим так, что она забудет весь этот кошмар и вернётся к нормальной жизни. А насчёт вашего соседа… Я скажу так. Что бы вы ни услышали, что бы вы ни увидели, что бы ни случилось и кто бы вас ни расспрашивал, никому не говорите обо всей этой ситуации ни единого слова. Никому. Даже вашей жене больше ни о чём ни слова не говорите. Пусть она знает то, что знает сейчас. Можете рассказать ей только о лечении и уверить, что всё будет хорошо. Никто, слышите, Элеас, – с нажимом произнёс Миллиган, – никто не должен знать о нашем с вами разговоре.