[210]. Разумеется, этот факт наряду с положением и влиянием Форбса, жившего у самого рубежа Горной Страны, учитывался в Лондоне[211]. Более того, со смещением Джона Керра, 1-го герцога Роксбурга, с поста государственного секретаря по делам Шотландии в августе 1725 г. обязанности по информированию правительства о ситуации в Горном Крае легли, хотя и без введения в должность секретаря, на плечи нового лорда-адвоката Шотландии.
Чтобы оценить истинное значение такой кадровой рокировки, достаточно упомянуть, что именно с августа 1725 г. берет начало реализация «второй волны» умиротворения Горной Шотландии. С августа же 1725 г. к Форбсу стали поступать указания о необходимости регулярного отслеживания военно-политической ситуации в Горной Стране[212].
Даже когда пост государственного секретаря по делам Шотландии в феврале 1742 г. перестал быть вакантным, знания и опыт Форбса были востребованы — теперь от имени Джона Хэя, 4-го маркиза Туиддейла, нового государственного секретаря по делам Шотландии в феврале 1742 — январе 1746 г.[213] Сами противники Форбса в Горной Стране — агенты изгнанных Стюартов — признавали его деятельность весьма эффективной[214].
Уникальное положение лэрда Каллодена отражено в самой организации его корреспонденции. Для министров правительства он был фигурой местного масштаба, для корреспондентов в Горной Стране представлял передний край британского присутствия. Лондон и самая беспокойная в 1689–1759 гг. из его гэльских окраин сообщались между собой во многом пером лэрда Каллодена. На концах почтовых маршрутов в Северной Британии, по которым к Форбсу доставлялись агентурные сведения, находились корреспонденты, которые делали пребывание лэрда Каллодена в Горной Стране для Лондона незаменимым. Некоторые из этих тайных советников, расположившихся между рампой и кулисами хайлендской политики, неизвестны, так как переписку с Форбсом вели анонимно, а содержание писем предполагает различные варианты их авторства[215]. Другие, напротив, хорошо видны в перспективе сразу нескольких планов.
При этом среди многочисленных корреспондентов лэрда Каллодена по военно-политическим вопросам несколько человек составляли устойчивую корреспондентную группу: Джон Форбс из Каллодена, старший брат Данкана Форбса из Каллодена, парламентарий; Джон Кэмпбелл, 2-й герцог Аргайл, одна из крупнейших политических фигур Шотландии и Великобритании в этот период; лорд Ловэт, вождь клана Фрэзер, едва ли не самый большой и вместе с тем самый ненадежный в политических пристрастиях друг Данкана Форбса из Каллодена; Чарльз Делафей, заместитель государственного секретаря Южного департамента, курировавший агентурную деятельность правительств Соединенного Королевства; Томас Пелхэм, 1-й герцог Ньюкасл, государственный секретарь Южного департамента в 1724–1746 гг.; сэр Роберт Уолпол, первый министр в 1721–1742 гг.[216]
Кроме того, активную переписку с Данканом Форбсом в 1716–1719 гг., во время разоружения кланов, конфискаций имений мятежников и введения запрета на пребывание в королевстве самых рьяных сторонников изгнанных Стюартов, вели мистер Джон Хоссэк, провост в Инвернессе, и преподобный Роберт Бэйли, священник из Инвернесса, выполнявший, видимо, обязанности капеллана в армии разоружавшего кланы Горной Шотландии в феврале-апреле 1716 г. генерала Уильяма Кэдогэна, 1-го барона Ридинга и 1-го графа Кэдогэна (с 1717 г.)[217]. Преподобный Роберт Бэйли являлся основным и наиболее содержательным источником информации для Форбса из Каллодена о проводимом генералом Кэдогэном разоружении горцев весной 1716 г.[218] С середины 1720-х гг. надежным корреспондентом лорда-адвоката стал генерал Уэйд, командующий в Северной Британии в 1725–1740 и 1745 гг. и руководивший умиротворением Горной Шотландии (военное строительство, военное сотрудничество, агентурная деятельность), а в первой половине 1740-х гг. — маркиз Туиддейл, государственный секретарь по делам Шотландии в феврале 1742 — январе 1746 г.[219]
Опираясь на свое влияние в местной среде, лорд-президент с августа 1745 г. по апрель 1746 г. мобилизовал в свою корреспондентную группу более полусотни информаторов и агентов в Хайленде (в свою очередь, имевших собственных осведомителей), благодаря чему Лондон имел значительно более ясную картину событий в Северной Британии в течение почти всего периода возмущения якобитов 1745–1746 гг.[220]
Начало полевым исследованиям военных «шотландских» чинов положил генерал Уэйд. В первом же и программном рапорте суверену он поясняет, как именно собирал и отбирал так необходимые правительству сведения о мятежном Хайленде: «На следующий день после того, как я получил инструкции Вашего Величества, я отправился в путь и проследовал через обширнейшие и наиболее нецивилизованные части Горной Страны в Шотландии; и покорнейше представляю Вашему Величеству следующий рапорт, который я составил как на основе моих собственных наблюдений, со всей честностью и беспристрастием, так и с опорой на лучшие сведения, которые я смог собрать во время моего пребывания в этой части страны»[221].
Между тем «собственные наблюдения» генерала Уэйда были во многом поверхностны. В 1724 г., когда он прибыл в край с целью выяснить политическое состояние Хайленда под прикрытием инспекции расквартированных в Шотландии войск короля, в 1725 г., когда вернулся умиротворять Горную Страну уже в должности командующего королевскими войсками в Северной Британии, и далее вплоть до 1740 г., когда наведывался в Горную Шотландию по долгу службы, генерал Уэйд имел дело не столько с реалиями края вообще, сколько с реалиями британского (прежде всего военного) присутствия. Опыт включенного наблюдения, напротив, оказался более информативен, хотя не приобретен непосредственно, а заимствован из «лучших сведений», представленных командующему его агентами в Хайленде. Некоторые из них проявили глубокий этнографический интерес к комментируемой ими реальности, и хорошо известные примеры такого сотрудничества позволяют предметнее представить, о чем идет речь.
Так, тот же Форбс, взаимодействуя с генералом Уэйдом в деле умиротворения Горной Шотландии, ставил на службу Короне и правительству в крае указанные выше обширные связи фамилии в Горной Стране. Критический анализ состояния Горного Края был основан на близости лэрда Каллодена к располагавшимся по ту сторону Хайлендского рубежа «взбунтовавшимся» горцам.
Лорд Ловэт в известной мере определил порядок такого административного этнографического анализа, нашедший отражение в структуре рапорта командующего, призванного, помимо прочего, «проинформировать Ваше Величество… о том, как далеко мемориал, переданный Вашему Величеству Саймоном, лордом Ловэтом, и его замечания в нем основаны на фактах и действительных поступках этих людей [горцев Шотландии]»[222].
Роберт МакГрегор не только позволял генералу Уэйду держать руку на пульсе мятежной активности якобитов в крае, являясь едва ли не самым информированным двойным агентом правительства в Хайленде[223]. Раскрываемые этим ловким и вместе с тем чрезвычайно осторожным проводником командующего в край якобитов враждебные Лондону политические контакты одновременно отражали и характерные для Горной Страны социальные (феодально-клановые) связи и, таким образом, важную с точки зрения «шотландских» чинов местную этнографическую специфику, позволявшую наполнить конкретным содержанием политическую географию Горного Края.
МакГрегор при этом еще при жизни сам стал объектом этнографического интереса в качестве хрестоматийного примера социального бандитизма в Горной Шотландии в сочинениях капитана Эдуарда Барта, интенданта в крае при генерале Уэйде, и Грэма из Гэртмора, лэрда на Хайлендском рубеже, в графстве Пертшир[224]. Именно записи капитана Барта, по долгу службы пересекавшего Горный Край, сиживая на приемах у вождей и ночуя порой в полузаброшенных хижинах, наблюдая клан шотландских горцев изнутри, хотя и оставаясь в позиции чужестранца, и попутно познакомившись с формировавшимся фольклорным образом Роберта МакГрегора, стали вероятной фактологической основой для «Хайлендского лиходея», первой биографии Роб Роя, опубликованной в Лондоне в 1723 г.
Характерно и закономерно, что на ту же местную сеть информаторов и комментаторов военные и штатские чины опирались и после окончательного разгрома якобитов в 1746 г. Предложения по умиротворению края, изложенные командующим королевскими войсками в Шотландии в 1746–1747 гг. генералом Кеппелом, в основной своей части, по мнению некоторых коллег, повторяли идеи заместителя шерифа Аргайлшира Арчибальда Кэмпбелла из Стоунфилда[225]. Командующий королевскими войсками в Шотландии в 1747–1749 и 1753–1756 гг. генерал Блэнд представил герцогу Ньюкаслу «Предложения к цивилизации Хайленда» совместно с лордом-клерком Сессионного суда Шотландии лордом Милтоном[226].
Несмотря на возражения герцога Камберленда, в отношении Форбса из Каллодена полагавшего, что не стоит брать в расчет соображения «этой рыдающей женщины» (командующего не устраивал более мягкий — избирательный — подход лорда-президента к мятежникам), мемориалы последнего по-прежнему циркулировали в правительственных кругах королевства