Между тем причины такого пренебрежения к этой части умиротворения Хайленда отнюдь не очевидны. Труднодоступность Горного Края и недостаток в войсках, на которые часто справедливо ссылаются, сами по себе, на наш взгляд, не служат в этом деле достаточным объяснением[887]. Если проблема заключалась действительно в этом, то почему генерал Кэдогэн безоговорочно взялся за исполнение акта о разоружении и, более того, рапортовал об успешной его реализации и даже получил титул барона (позже — графа) и новое назначение в качестве губернатора острова Уайт?
В компетентности главнокомандующего ответ мы не найдем. Уильям Кэдогэн, как и генерал Уэйд, родился в Ирландии и был внуком последовавшего на «Изумрудный остров» вслед за Оливером Кромвелем английского солдата, обнаруживая то же правило энергичной военной службы — правило бедности. К 1716 г. Кэдогэн обрел богатый и ценный опыт управления различными службами в условиях военного времени и среди чужого, порой враждебно настроенного местного населения, выполняя широкие обязанности генерал-квартирмейстера в армии Джона Черчилля, 1-го герцога Мальборо, а затем и под началом Джеймса Батлера, 2-го герцога Ормонда, в Войне за испанское наследство (1702–1713 гг.) с 1702 по 1712 г.
Успешная карьера Кэдогэна, казалось, навсегда оборвалась ветром политических перемен в королевстве — падением, благодаря усилиям торийского правительства королевы Анны, герцога Мальборо и вместе с ним многих из тех, с кем он был дружен. Уильям Кэдогэн также был лишен своих постов и отправлен в отставку.
Однако многое переменилось с восшествием на престол представителей дома Ганноверов. Суверены новой династии и их правительства нуждались в способных и решительных людях, в условиях частых заговоров якобитов и напряженного ожидания очередного мятежа охотно прощая успевших попасть в немилость при прежнем монархе. Поразительное и знаковое совпадение — для генерала Кэдогэна, как позже для генерала Уэйда, кризисное состояние королевства стало залогом их личного успешного будущего. И путь к нему для британцев с таким происхождением и опытом в то время пролегал и через умиротворение беспокойной гэльской окраины.
Между тем можно предположить также, что проблема заключалась в позиции правительства и министров, слишком далеко находившихся и от Горной Страны, и от проблем ее умиротворения. Однако и здесь мы встречаем необходимое сочетание должности и профессионального опыта: кабинет возглавляли генерал Джеймс Стэнхоуп, прошедший школу Войны за испанское наследство и тогда же бывший послом Великобритании в Испании, а затем и командующим всеми королевскими войсками в этой стране, государственный секретарь Южного департамента с сентября 1714 г. по декабрь 1716 г., и Чарльз Спенсер, 3-й граф Сандерленд, принимавший активное участие в продвижении унии между Англией и Шотландией, в 1705 г. — чрезвычайный посланник в Вене, а в 1706–1710 гг. — государственный секретарь Южного департамента, с 1714 по 1717 г. — лорд-лейтенант Ирландии[888].
Другое возможное объяснение «удовлетворения» результатами реализации весной 1716 г. акта о разоружении в Горной Шотландии — стремление министров поскорее снять с себя бремя забот по умиротворению Горной Страны и заняться более важными, в их представлении, государственными делами. Но и здесь мы вновь встречаемся с противоречием: протоколы парламентских заседаний за 1715–1716 гг. (и далее) совершенно ясно свидетельствуют, что одним из самых важных государственных дел считалось обеспечение безопасности Соединенного Королевства в свете угрозы возможного вторжения иностранной державы именно через Шотландию под предлогом поддержки претензий на британский престол «Претендентов» из дома изгнанных Стюартов[889].
Итак, в чем же действительная причина такого отношения к акту его создателей и исполнителей? Каковы были действительные задачи акта о разоружении кланов Горной Шотландии?
Полнота картины происходившего в Горной Стране в первой половине XVIII в., необходимая для ответа на поставленные вопросы, требует выявления единичности или, напротив, общности правительственного подхода к реализации актов о разоружении Хайленда за весь данный период. В этом смысле принципиальное значение имеет, конечно, анализ реализации двух других из трех актов о разоружении кланов Горной Шотландии — от 1725 и 1746 гг., ставших необходимой реальностью с началом так называемой «второй волны умиротворения» Горной Страны в 1720–1730-е гг., связанной прежде всего с деятельностью генерала Уэйда, а также с подавлением восстания якобитов 1745–1746 гг.[890]
К 10 декабря 1724 г. генерал Уэйд сразу же по окончании своей секретной («под предлогом инспекции расквартированных в Шотландии гарнизонов и войск») миссии в Горный Край подготовил рапорт о состоянии дел в Горной Шотландии[891]. В нем в том числе указывалось на отрицательные моменты в реализации акта о разоружении кланов от 1716 г. Говорилось, например, о получившей распространение «порочной» практике сдачи горцами властям за денежное вознаграждение испорченного оружия, которое они для этих целей специально скрытно закупали в Голландии и, таким образом, к 1725 г. успели получить от правительства 13 000 ф. ст.; о сохранении набеговой практики — кражи скота главным образом и шантажа («подъем» («lifting») и «черная рента» («blackmail») в более снисходительном к подобным проявлениям шотландском варианте английского языка), — что без оружия было бы невозможно[892].
Подтвердились и сведения, подлежавшие, между прочим, проверке в ходе визита генерала Уэйда в Горную Область (вообще знаковый показатель доверия к местной элите), изложенные в мемориале лорда Ловэта, от того же 1724 г., который, кроме прочего, свидетельствовал: «К этому времени [к 1716 г.] сочли целесообразным, чтобы парламент выпустил акт о разоружении горцев, что в теории, несомненно, являлось мерой полезной и желанной; однако опыт выявил отрицательные последствия этих усилий, заключавшиеся в том, что владевшие оружием и сражавшиеся за правительство, считая своим долгом исполнение закона, соответственно сдали свое оружие, однако нарушающие законы горцы, изрядно послужившие своим оружием Претенденту, прекрасно сознавая непреодолимые трудности, встававшие перед правительством при реализации этого акта [о разоружении кланов]… сохранили все свое пригодное оружие, выдав только украденное или уже непригодное; таким образом, в то время как враги Его Величества остаются снаряженными и готовыми ко всем беспорядкам, какие случались и до мятежа [до восстания якобитов 1715–1716 гг.], его [Его Величества] верные подданные… остались… беззащитными, к милости и пощаде своих врагов и признанных противников правительства»[893].
В результате разоружения кланов Горной Страны весной 1716 г. защиты лишились, действительно, главным образом именно лояльные Ганноверам кланы. Имевшее в крае место домашнее производство оружия, ориентируясь на единичные заказы, понесенные потери, разумеется, покрыть не могло…[894]
10 августа 1725 г. уже в качестве командующего королевскими войсками в Шотландии и с новым актом о разоружении генерал Уэйд прибыл в Инвернесс[895]. Правительство Соединенного Королевства в этот период являло собой вполне достаточную для масштабной реализации акта силу. Но было ли намерение прилагать ее именно к акту о разоружении кланов Горной Шотландии? Первый министр, сэр Роберт Уолпол, обладал достаточно прочными позициями и в парламенте, и в правительстве, с тем чтобы провести в жизнь любое исполнимое решение[896].
Однако деятельность генерала Уэйда в этой части умиротворения Горной Страны разительно похожа на мероприятия генерала Кэдогэна в Хайленде весной 1716 г. Был так же, через церковные приходы, распространен приказ командующего о сдаче оружия, резиденцией, как и прежде, стал Инвернесс, а сам генерал Уэйд лично руководил этим торжественным действом[897].
Процесс сдачи оружия горцами действительно походил на некий спектакль в романтическом стиле: командующий королевскими войсками в Северной Британии во главе 400 «красных мундиров», выстроившихся во фронт перед седой крепостью Брэхэн (как прежде, замок одного из вождей кланов, вовлеченных в восстание 1715–1716 гг., на этот раз замок вождя клана МакКензи), торжественно принимал от горцев оружие и заверения в лояльности британской Короне[898].
А в это время другие горцы, но в той же Горной Стране продолжали совершать вооруженные набеги за добычей (главным образом на своих отвыкших от этого дела соседей в Нижней Шотландии), а в ставших предметом специального рассмотрения (в отчете все того же генерала Уэйда) известных плохо скрываемой непокорностью Лондону владениях бежавшего в верное прибежище якобитов, Францию, Уильяма МакКензи, 5-го графа Сифорта, который получит прощение Короны только в 1726 г., Доналд Марчисон, подполковник в полку графа в бурных событиями 1715–1716 гг., а теперь его управляющий, на совершенно незаконных, но от того не менее реальных основаниях, как и прежде, собирал с формально конфискованных правительством земель ренту и отправлял ее к графу во Францию. Законные сборщики налогов, даже поддержанные воинскими командами, перед вооруженными соратниками Марчисона долгое время предпочитали ретироваться[899]