Хм, что ж тут непонятного? Фу-ты, а я, глупыш, переживал. Оказывается, сниматься в кино – проще пареной репы. Всего-то нужно начать бежать по хлопку, а закончить по команде «Снято».
– Ав, – подтвердил я.
Отвечая на его вопрос, я ещё не знал, насколько велико моё заблуждение. Я это понял буквально через несколько минут.
– Вы это слышали? – воскликнула Холли, обращаясь к съёмочной группе. – Он ещё и разговаривать умеет. – Она с умилением уставилась на меня, покачивая головой, отчего её хвост закачался из стороны в сторону.
Иногда смотрю на людей и диву даюсь. Они так реагируют на мои «Ав» и «У-у-у», будто услышали знакомую речь из уст пришельца, случайно зарулившего на их планету. Мне кажется, если бы я знал чуточку больше слов и мог давать более содержательные ответы, они бы точно падали в обморок.
– Давай, приятель, покажи себя во всей красе. – Кристофер потрепал меня по холке и скомандовал: – Вперёд.
Это только снизу склон выглядел высоким, а когда я забрался на него, он показался маленьким пригорком. Заняв позицию на самом верху, я посмотрел вниз и обалдел. Большая часть съёмочной группы, в том числе все помощники режиссёра во главе с ним, столпилась вокруг оператора и уставилась на меня. В ожидании команды Кристофера Холли застыла с хлопушкой в руках перед камерой. Другие операторы, восседавшие на тележках, как всадники, тоже пялились на меня через объективы. Десятки пар глаз прожигали во мне дыры. И перед всеми этими людьми я должен играть? Что-то мне совсем расхотелось сниматься в кино, уж лучше ловить преступников, пусть даже в ненавистном метро. В павильоне воцарилась мёртвая тишина, казалось, пролети сейчас комар – будет слышен шелест его крыльев.
– Готов? – Кристофер обратился ко мне.
– Ав, – ответил я и почувствовал, как дрогнул голос от волнения.
– Камера… – он сделал паузу, бросив взгляд на Фреда, а когда оператор еле заметно кивнул, продолжил: – Мотор… – Снова последовала выжидательная пауза. – Поехали! – наконец, скомандовал он.
В этот момент Холли крикнула непонятное слово «маркер», а когда она бахнула штуковиной, я сорвался с места и помчался вниз. Я и половину пути не успел преодолеть, как раздалось: «Стоп, стоп, стоп!» Как ни в чём не бывало я продолжал бежать, а что я должен был делать, если команды «Снято» не поступало?
– Трисон, да остановись ты! – выкрикнул Кристофер, и только после этих слов я встал как вкопанный. – Возвращайся назад, – приказал он.
Я подчинился и снова застыл на горе, как снежное изваяние.
– Дружище, прости, это я виноват, – неожиданно извинился Кристофер. – Я забыл тебя предупредить: ты должен останавливаться и по команде «Стоп». Просто, когда я скажу: «Снято», это означает, что мы отсняли этот дубль и можем приступать к следующему, а если «Стоп», значит, нужно всё переснимать, – объяснил он и поинтересовался: – Теперь всё понятно?
– Ав, – подтвердил я.
Так бы сразу и сказал. Я же не дурак, всё понимаю с первого раза.
– Готов? – опять спросил он.
Да готов, готов. Давайте хлопайте уже в свою хлопушку.
Когда вновь прозвучало всё то же самое, я опять стартанул с места и полетел вниз. И в этот раз Кристофер не дал мне добежать и до середины склона.
– Стоп, стоп, стоп! – вновь прокричал он, подняв руки вверх. Когда я остановился, он спросил: – Трисон, ты куда собрался?
Я не понял вопроса и в недоумении уставился на него.
– Ты в бургерную идёшь на ужин? – поинтересовался Кристофер.
– У-у-у, – промычал я, после чего съёмочная группа разразилась громким хохотом, а я терялся в догадках, что смешного в моём ответе.
– Тишина на площадке! – рявкнул Кристофер. Смех тотчас смолк. В павильоне снова повисла звенящая тишина. – Трисон, то, как ты сейчас бежал, не лезет ни в одни ворота, – заявил он. – Ты полз по склону, как черепаха, вместо того чтобы парить над ним, как сокол. Или ты разучился бегать с тех пор, как прилетел в Америку?
– У-у-у, – возмутился я.
Вроде бежал как обычно. Что ему не понравилось? Ума не приложу. После моего ответа по залу вновь покатились смешки, правда, немного сдержаннее. Люди не могли не улыбнуться.
– Господи, ребята, ваше общение можно слушать бесконечно, – воскликнула какая-то толстая тётка. Откуда она взялась, я так и не понял. До сих пор я не наблюдал её на съёмочной площадке.
– Джоан, оставь свои замечания для перерыва, – оборвал её Кристофер. – Давайте работать.
– Молчу, мистер Поланд, молчу. – Продолжая хихикать, она прикрыла рот ладонью.
– Трисон, возвращайся назад, и давай всё по новой, – приказал он.
Когда наконец прозвучала команда «Снято!», мои лапы заплетались, и я уже не чувствовал под ними склона. Казалось, будто все мои внутренние органы завязали в узел, в пасти пересохло, губы слипались, а язык прилип к нёбу, и ни одна мышца больше не желала двигаться. Оператор кивком дал знак Кристоферу, что выключил камеру, после чего они уставились в экран.
– Трисон, да ты настоящий актёр! – воскликнул Кристофер.
В павильоне раздались аплодисменты и одобрительные возгласы.
– Иди ко мне. – Он похлопал по ноге и, увидев мой вывалившийся язык, обратился к помощнице: – Мэг, срочно принеси ему воды.
Та кивнула и помчалась в дальний угол павильона. На трясущихся лапах я подошёл к Кристоферу и ткнулся в ногу. Он присел рядом и на глазах у всей группы поцеловал меня в нос.
– Чувак, ты красавец, мы просмотрели дубль, всё получилось нереально круто. Ты мчался, дружище, словно гепард, – похвалил он.
Наслушавшись комплиментов, я боялся, как бы не возгордиться своими успехами на актёрском поприще. А то ещё, чего доброго, корона вырастет, как потом буду в двери заходить?
Вскоре вернулась Мэг. Она притащила с собой бутыль воды и миску. Зная, какой предусмотрительный Кристофер, я нисколько не удивился, увидев собачью посудину. Он даже в самолёте всё организовал для моего комфортного перелёта.
Пока я с жадностью лакал живительный нектар, Мэг наглаживала меня по голове, то и дело приговаривая: «Пей, мой хороший». Ну а дальше начались поздравления с удачно снятым дублем. Каждый член съёмочной группы в знак уважения трепал меня по холке, при этом не забывая сказать, какой я талантливый актёр. Растолкав людей, столпившихся вокруг меня, та самая Джоан, которая готова была бесконечно слушать нашу с Кристофером беседу, подлетела ко мне и, обхватив мою голову, звонко чмокнула в лоб. От этого звука у меня даже в ушах зазвенело.
– Малыш, дай я с тобой сфотографируюсь. Дети будут в восторге, когда я покажу им, какой у нас актёр снимается. Они у меня обожают животных. У нас дома два французских бульдога, мальчики Бадди и Арчи. – Она обняла меня за шею, прижалась лицом к моей морде и сказала: – Смотри в телефон.
Хм, мадам, неужели ты думаешь, я не знаю, куда надо смотреть, когда делаешь селфи? На «малыша» я уже и не обратил внимания. Честное слово, устал я возмущаться. Людей не переделать. Пусть называют как хотят. Главное, чтобы не притесняли и кормили вовремя.
Оператор Фред подошёл последним. Он погладил меня по голове и со знанием дела заявил:
– Я всегда говорил, что органичнее всех ведут себя на съёмочной площадке дети и собаки. Поланд, чувствую, с твоим героем мы снимем классное кино. – Мужчины улыбнулись и стукнулись кулаками, затем он снова посмотрел на меня. – Трисон, ты удивительно обаятельный актёр, от тебя невозможно глаз отвести не только в жизни, но и в кадре.
Совсем захвалили. Не стану лукавить, конечно, приятно получать от профессионалов столь высокую оценку актёрских данных. Вот только я начал не на шутку переживать, как бы не заболеть звёздной болезнью. Она же, словно вирус, нападёт внезапно. И вот ты уже начинаешь смотреть на всех свысока. Нет, я думаю, мне это не грозит. Я пёс адекватный, да к тому же привыкший к славе. Сколько раз я уже становился знаменитым, и ничего, до сих пор не подхватил эту заразу. Значит, не заболею и в этот раз.
– Трисон, мы сейчас снимем пару дублей со мной. Когда дойдём до сцены, где Винсент разбился и лежит в овраге, я тебя позову, а пока можешь немного отдохнуть. – Кристофер нарушил ход моих мыслей. – Голодный? – поинтересовался он.
– У-у-у, – промычал я.
– На улицу хочешь?
– У-у-у.
Мне действительно было не до еды и не до прогулок. Я мечтал скорее занять горизонтальное положение, задрать лапы вверх и хоть немного полежать спокойно.
– Вон, видишь, вдоль стены коробки стоят? – Кристофер показал в нужном направлении. – Иди туда, там ты не будешь никому мешать. Можешь ложиться прямо на них, но не вздумай никуда уходить. Если что-то понадобится, подойди к Мэг, а ты, – он посмотрел на неё, – присматривай за ним, пока я буду сниматься.
Честное слово, замучил своими предупреждениями. Видимо, он и правда испугался, когда я потерялся. Хотя его можно понять. Что бы он сказал моим родственникам, если бы я не нашёлся? «Извините, господа, так уж вышло, прошляпил я вашего Трисона»?
– Хорошо, – ответила Мэг.
Не знаю, что было в тех коробках, только мне они показались пуховой периной, когда я разложил на них свои уставшие кости. Закрыв глаза, я предался размышлениям, слыша бесконечное «Камера, мотор, поехали, маркер, стоп», и радовался, что пока все эти киношные словечки звучат не для меня. Теперь я понял, как заблуждался насчёт съёмок. Это только со стороны кажется, будто актёрская профессия – сплошная романтика, но на самом деле это тяжёлый монотонный труд. Нужно иметь железные нервы, чтобы миллион раз повторять одно и то же. Даже я, терпеливейший пёс из всех живущих на планете, бегая вверх-вниз по склону, думал: «Ещё немного – и моё терпение лопнет». Но я услышал долгожданную команду «Снято». До сих пор не могу понять, почему Кристоферу не нравился мой бег? Но самое сложное, на мой взгляд, в профессии актёра – умение перевоплощаться в кого угодно, при этом играть так, чтобы зритель поверил. Хорошо, если персонаж положительный. Куда сложнее и неприятнее играть такого негодяя, как Винсент Соловити, герой Крист