Мне вдруг стало интересно, Кристофер знает, кого он подкармливал? Или, может, он думает, что какой-нибудь соседский котейка к нему захаживал? Я не стал рассказывать ей, где пропадал Кристофер. Вряд ли пума знает, что такое кома, а объяснить не смогу: я и сам не знаю.
– Я не его собака, – сказал я. – Я здесь временно, приехал погостить у него.
– А сам откуда? – спросила она.
– Из России.
– Ох, ничего себе, куда тебя занесло! – воскликнула кошка. – Это та страна, где живут мои старшие сородичи – амурские тигры?
– Ну да.
– Так, значит, ты такой же турист, как те, что шастают по нашим тропам?
– Нет, – ответил я. – Я приехал в кино сниматься.
– Выходит, ты тоже звезда? – Пума вытаращила на меня свои янтарные глазищи.
– Да никакая я не звезда, – хмыкнул я. – Это моя первая работа в кино, я начинающий актёр.
Я вот не пойму, у них звёздами считаются все, кто имеет хоть мало-мальское отношение к кино?
– Круто, – она покачала головой, – я бы тоже хотела стать актрисой, да вот только мне никто не предлагает ролей.
– А как тебя зовут? – спросил я. – Или у тебя нет имени?
– Люди называют меня Годзиллой, – ответила она.
– Ну и имечко. – Я от удивления округлил глаза. – Такого даже врагу не пожелаешь. А что оно означает? – поинтересовался я.
– Понятия не имею. – Кошка качнула головой. – Как-то раз я случайно забрела на один фермерский двор. Думала, там никого нет, а потом смотрю: в палисаднике человеческий детёныш гуляет. Он меня увидел – и давай кричать: «Папа, папа, смотри, к нам Годзилла пришла». В тот день я еле лапы унесла, когда его отец выскочил с ружьём. Правда, потом я ещё несколько раз наведывалась в те места. Да и как можно туда не ходить? – спросила она, бросив на меня взгляд, и, как бы оправдываясь, принялась объяснять: – Ты даже представить не можешь, какие там богатые хозяйства у людей, какой только живности у них нет. И охотиться особо не нужно, стоит только улучить момент, когда человека нет рядом, – и всё, считай, добыча в твоих зубах. Не понимаю, чего они на меня взъелись, ведь я не трогала крупную скотину, да и зачем она мне? С ней далеко не убежишь. Ну, подумаешь, стырила немного кур да индюков, – хмыкнула она. – А в один из дней я нарвалась на хозяйку одного подворья, она меня увидела и давай угрожать: «Годзилла, прекрати воровать нашу живность, иначе я пожалуюсь мужу и он тебя пристрелит». В общем, я перестала туда ходить, от этих людей можно ожидать чего угодно. Вдруг правда прибьют за какую-то несчастную птицу? Вот с тех пор я в этих Годзиллах и хожу. А тебя как называет твой человек? – спросила пума.
– Трисон, – ответил я.
– Фр-р, – фыркнула она. – Да твоё имя ничем не лучше моего. Его так сразу и не запомнишь. Тоже, небось, не знаешь, что оно значит?
– Ну почему не знаю? – ответил я и с гордостью объяснил: – Так когда-то звали тибетского царя – Трисон де Цен.
– Ладно, раз ты приезжий, пойдём, я для тебя экскурсию проведу по окрестностям, – предложила Годзилла. – И угощу кое-чем. У меня со вчерашнего дня ещё пара кроликов осталась. Я обычно с запасом охочусь, чтобы было чем позавтракать, а если не съем, оставляю своим сородичам.
– Спасибо, я не голодный, – отказался я. – Да и уйти не могу, вдруг мой человек проснётся, а меня нет. Я ему пообещал, что всегда буду рядом с ним.
– Да к тому времени, когда он проснётся, мы уже сто раз вернёмся, – со знанием дела заявила она.
Скажу честно, мне совсем не хотелось идти с непрошеной гостьей. Возможно, она такая добрая, пока находится на нашей территории, а откуда мне знать, как она поведёт себя, когда окажется в своих владениях?
– Не дрейфь, царь, я же сказала, что не обижу тебя, – усмехнулась она, увидев, что я замешкался. – Пользуйся случаем, пока я добрая. Я покажу тебе холмы с другой стороны, не с той, с которой их видят туристы.
– Ну хорошо, – скрепя сердце согласился я. – Идём.
Я не мог себе позволить выглядеть в её глазах трусом. Буду надеяться, что вернусь целым и невредимым.
– Слушай, а как мы выйдем за территорию? – спросил я. – Я не ты, на заборы прыгать не умею.
– А тебе и не надо этого делать, – хмыкнула пума. – В конце участка у меня есть лазейка, пролезем в неё, и – вуаля! – мы на свободе.
Надо же, я всегда бегал в ту часть поместья по нужде и понятия не имел, что там есть какая-то лазейка. Словно двое воришек, мы прошли до конца двора, протиснулись между тугими ветками кустарника, который рос сплошняком вдоль забора, и оказались в узком проходе. Под лапами шуршали сухие листья и потрескивали мелкие ветки, оставшиеся после стрижки зелени. Годзилла разворошила их, и перед нами предстал тот самый лаз, выглядевший как небольшая ямка под оградой. Видимо, садовник сюда не добирался. Если бы он знал о его существовании, наверняка уже засыпал бы.
– Да я застряну в нём, как Винни Пух в гостях у Кролика! – воскликнул я, с сомнением глядя на маленький тоннель. – Давай выроем поглубже, это займёт всего несколько минут, – предложил я.
Кто имел дело с лабрадорами, наверняка знает: нам корма не надо, только дай ямки порыть.
– Не знаю, кто такой Винни Пух и что он делал у Кролика, – сказала пума, – я в эту дыру спокойно пролезаю, а ты и подавно проскочишь в неё, как шмель. Смелей, царь, – подбодрила она.
Со шмелём меня ещё никто не сравнивал. До чего я докатился в этом Голливуде! Протискиваясь под забором, Годзилла распласталась по земле, как беспозвоночное животное. Одним словом – кошка, в любую дырку залезет. Прежде чем проделать то же самое, я мысленно попросил помощи у неба. Уж больно мне не хотелось, чтобы Кристофер нашёл меня утром застрявшим в яме. С превеликим трудом мне удалось просунуть в неё своё тело: оно не такое гибкое, как кошачье. Когда я оказался за территорией дома, пума пролезла обратно в дыру, загребла её листьями и ветками, с места сиганула на забор и с такой же лёгкостью спрыгнула с него. Я смотрел на неё и думал: до чего же природа несправедлива. Мало того что наградила их умением пролезать в любую щель, так ещё и удивительной прыгучестью наделила.
– Слушай, а зачем тебе этот лаз? – удивился я. – Ты же можешь запросто попасть во двор через ограду.
– Так, на всякий случай, – ответила она. – А вдруг какая добыча попадётся. Как я потащу её через забор?
Казалось бы, дикая кошка, а в логике ей не откажешь. Всё заранее продумала и предусмотрела.
Вскоре мы с ней шагали по звериным тропам. На небе висела яркая луна, освещая нам путь. Вокруг стояли тишина и безмолвие, как будто всё живое при виде нас боялось произнести хотя бы словечко. Изредка вдалеке мелькал свет фар и слышалось жужжание мотора редких ночных автомобилей.
– Пойдём, я покажу тебе, где живу, – сказала Годзилла и потрусила по узкой дорожке, убегающей вверх по холмам.
Наше путешествие в тишине длилось недолго. Привыкнув к нашему присутствию, холмы постепенно начали оживать. Где-то рядом зашевелилась растительность, послышался шелест листьев, застонали ветви деревьев, захрустели сучья под чьими-то лапами. Время от времени какая-нибудь ночная птица длинно ухала поблизости, а потом принималась издавать короткие крики, будто хохотала. То и дело над головой раздавались хлопанье крыльев, сдавленный писк и какая-то возня. От всех этих звуков у меня холодело в груди и лапы отнимались. Как хорошо, что рядом Годзилла: окажись я здесь один, точно помер бы со страху, а с таким сопровождающим было гораздо спокойней. Главное – не встретить другого, более сильного хищника. Следуя за Годзиллой, я ругал себя на чём свет стоит. Вот глупый пёс, и зачем я только подписался на это путешествие, надо было сослаться на мигрень или другую причину придумать. Люди, например, частенько используют в качестве отговорки головную боль – и ничего, все с пониманием относятся. Эх, ну почему умные мысли всегда приходят опосля? А если я не вернусь? Ведь никто никогда не узнает, куда я пропал. Кристофер спит и не ведает, где я. Что он скажет моим родным? «Ваш Трисон ушёл из дома и не вернулся. Считайте его пропавшим без вести»? На душе вдруг стало тревожно.
– Слушай, Годзилла, давай вернёмся, что-то у меня хвост крутит, видимо, погода меняется, – сочинил я на ходу отговорку.
– Ты ничего умней не мог придумать? – Пума обернулась и уставилась на меня как на полоумного. – Здесь погода никогда не меняется. Царь, да расслабься ты. Если ты со мной, тебе некого бояться, – словно прочитав мои мысли, сказала она. – Здесь мы господствуем, это наша территория.
Услышав её слова, я облегчённо вздохнул. Ещё есть надежда попасть на премьеру.
Мы петляли то вверх, то вниз по холмам, пробирались невиданными стёжками-дорожками между густо растущим кустарником и вскоре оказались в небольшой роще.
– Вот мы и пришли, – сказала Годзилла, кивнув на раскидистое дерево. – Это и есть мой дом.
– Ты здесь живёшь? – Сперва я опешил, а потом вспомнил, как сам жил на дереве вместе с русским парнем по имени Григорий, когда жена моего подопечного забыла меня на острове в океане[44].
– Ну да, – подтвердила Годзилла. – А чему ты удивляешься? – Она бросила на меня непонимающий взгляд. – Многие кошки живут на деревьях. Это очень удобно, меня никто не замечает, а я вижу всех и в любой момент могу напасть на добычу.
Вот так гуляешь по холмам и не подозреваешь, что за тобой сверху наблюдает хищник.
– Ты и на людей нападаешь? – Я округлил глаза.
– Боже упаси. – Она замотала головой. – Я стараюсь избегать встреч с ними. Среди них столько неадекватных, что лучше с ними не связываться. Конечно, бывают случаи, когда мои сородичи нападают на человека, но такое происходит крайне редко и исключительно по вине самого человека. Мы же не дураки, чтобы просто так на людей кидаться, а вот если они ведут себя агрессивно, тогда мы вынуждены защищаться. А с добрым человеком, таким, как твой хозяин, мы запросто можем стать друзьями. Кстати, люди часто берут наших детёнышей на воспитание в свои жилища.