синдуром[36] и водой. Из чаши с водой торчит ложечка.
Мы с Лалитом подходим к столу в сопровождении шуршащих тканей и звенящих браслетов и садимся на диван, покрытый красным с золотом шелком.
— Оставьте свои телефоны. Сосредоточьтесь друг на друге! — велит нам властного вида незнакомая женщина, и я передаю свой смартфон Аише, которая пересела поближе к нашему дивану, чтобы вместе с Камией быть рядом со мной во время церемонии.
Вдруг кузина принялась возиться с моим телефоном, и я поняла, что Пиху сейчас с нами на связи! К горлу подкатил ком.
Аиша и Камия сжали мои руки и прошептали:
— Мы рядом, Зи!
Какая-то крупная женщина с задних рядов, возможно моя будущая родственница, странно напряженным, то ли от радости, то ли от злости, голосом кричит:
— Теперь вся твоя жизнь изменится! В ней будут только муж, его родители и твои дети!
— Да, больше ты не сможешь разбрасывать одежду по кровати и смотреть «Нетфликс» по вечерам! И не будет мамочки, которая заварит тебе чай! Ты сама всем будешь делать чай! — злорадно добавляет Рита Чача.
Я внезапно вспоминаю, как мы с родителями однажды вечером в пятницу, вернувшись с работы, валялись на диванах в гостиной, а рядом исходили паром чашки приготовленного мамой чаю, а на блюде лежала вкуснейшая жареная пакора.[37] Мы лежали и слушали по «Ретрорадио» мелодичные песни Кишора Кумара.
А женщины все продолжают и продолжают говорить:
— И можешь забыть о всяких своих вечеринках! В магазин будешь ходить только за шторами и продуктами!
— Первый год порезвитесь, а на втором уже пойдут дети!
От напряжения я едва сижу на месте. Мне приходится сжимать пальцы в тесных босоножках на высоких каблуках, топать ногами, делая все, чтобы удержать себя в руках. Я отчаянно жалею, что у меня нет под рукой самосы, которую можно было бы сунуть в рот.
— Свадьба назначена на двадцать второе июля! — объявляет священник, глядя на экран своего телефона и сверяясь с индуистским календарем.
— Вадайан! — закричали все гости. — Поздравляем!
Шейла Бу проталкивается вперед, но на мгновение на ее лице появляется странное отчаяние.
Не может же она все еще думать о Фиолетовом Дядюшке? Или о своем побеге из дома? Да нет, зачем ей об этом вспоминать?
Мимолетная тень тоски исчезает так же быстро, как и появляется, в тетушкиных ушах сверкают бриллианты, а рот расплывается в знакомой улыбке.
Наверное, дело во мне. Почему мне мерещатся такие странные вещи, а в голову лезут глупые мысли?
Я должна быть счастлива, ведь у меня сегодня помолвка… У нас помолвка. Сбылись мечты моей семьи, так почему же мне так пусто…
— Здравствуйте, здравствуйте! Мне нужно сделать объявление! — Отец Лалита с раскрасневшимся от виски лицом поднимает руку, прося тишины. — Сани-джи, пожалуйста, подойди.
Под аплодисменты к нему подходит папа, тоже держа бокал с виски. Это уже третья порция. Еще одна, и нам с мамой придется подавать звуковые сигналы, что его суточный алкогольный лимит исчерпан. Мама уже набурчала на него, пока он шел к импровизированной сцене, но он привычно сделал вид, будто, не слышит.
— Сегодня такой замечательный день! — Отец Лалита замолчал, чтобы убедиться, что все смотрят только на него. — Наши семьи объединяются в одну! И, пользуясь этим замечательным поводом, я хочу официально пригласить Сани-джи, одного из лучших глазных хирургов нашей больницы и вообще одного из лучших в Бомбее, присоединиться к нашей профессиональной семье! То есть стать членом совета директоров!
Гости, родственники и коллеги разражаются громкими аплодисментами. Отцы обнимаются.
Дядюшка Ронни Чача хлопает меня по спине:
— Твой отец ждал этого продвижения пару десятков лет. И получил его благодаря тебе. Ты молодец, бита!
У меня дрожат колени, я чувствую себя слабой, тяжелой и неловкой. Мне нужно сесть.
— Как же тебе повезло, Зоя! — продолжает Ронни.
Внезапно люди начинают окружать нас с Лалитом. Пришло наше время. Священник поправляет свой дхоти и громким строгим голосом начинает читать речитатив на санскрите. Мать Лалита обносит вокруг нас молитвенное блюдо. Священник просит нас взяться за руки, и моя пухлая рука оказывается в мальчишечьей ладони Лалита. Хотя он и мускулист, его руки оказываются костлявыми и холодными. Вокруг нас клубятся благовония, отмечая начало пуджи, которая должна объединить нас в начале новой общей жизни.
ГЛАВА 14ЦВЕТЫ И ШОКОЛАД
«Прошла одна неделя со дня помолвки с драгоценным женихом, осталось менее четырех месяцев до дня „С“!»
Сообщение сопровождалось гифкой с изображением Северуса Снейпа, «злобного-профессора-оказавшегося-героем-спасителем». Лицо у профессора было мрачное, однако он плясал, нарядившись в черное коктейльное платье.
Да, признаюсь, сама виновата, это была моя идея — научить тетушку Шейлу пользоваться сообщениями. Инициатива, как известно, наказуема, поэтому я и получаю от нее сообщения в шесть часов одну минуту утра. Это признание станет еще пронзительнее, если его прочитать не про себя, а вслух.
На следующий день после помолвки, за обедом в доме семейства Бу, тетушка Шейла объявила, что желает стать самой технически продвинутой среди своих знакомых, и попросила Юви, или Карана, или Таню, или меня обучить ее пользоваться гифками, хештегами и прочими атрибутами современности. Каран, явно пытаясь изобрести отмазку № 33, сказал, что ударился головой о стену и с тех пор утратил всю память, связанную с социальными сетями. Бедная тетушка тут же велела служанке, чтобы та принесла ему большой стакан сладкого горячего молока с куркумой. А потом, как в тумане, я увидела себя уже поднимающей руку и услышала свои слова:
— Конечно, тетушка, я всему тебя научу. Не беспокойся.
За спиной тетушки Каран выпучил глаза, произнес одними губами: «С ума сошла?» и изобразил удавку на шее. Признаюсь, в другое время я первой уклонилась бы от ее просьбы. Но теперь, после того как я узнала ее с неожиданной стороны, скажем так, я ощущала с ней особое родство, какую-то невидимую нить. Не могла же я бросить тетушку, когда она нуждалась в помощи, правда?
Я прекрасно понимаю, почему Каран поспешил откреститься от этой просьбы и что именно хотел сказать своей петлей. И действительно, когда я показала тетушке Шейле, как и где искать гифки, она начала заваливать меня ими буквально со следующего утра. Причем, если ей сразу не ответить, она перезванивает. В шесть утра, черт побери! Чтобы узнать, все ли у тебя в порядке и что помешало тебе ей ответить. Слышали про ящик Пандоры? Вот и у нас вышла такая же история.
Я приноровилась отправлять ей в ответ смайлики вместо текста: открываю один глаз, нащупываю пару смайликов, не особо рассматривая, что это, и засыпаю снова. Шейла вроде бы не возражает, и такого рода ответ показывает ей, что я жива и реагирую на ее послания. Она ведь шлет мне не только гифки и картинки. Тетушка решила устроить обратный отсчет до дня моей свадьбы, думая, что это ожидание наполняет меня счастьем. То есть нет, я, конечно, рада, но это событие заставляет меня нервничать, потому что до этого дня надо многое успеть.
Сегодня мне не удалось уснуть после тетушкиного сообщения, поэтому я и оказалась на работе уже в половину восьмого, а не в девять, как обычно. Из-за недосыпа я оделась не самым радостным образом: тускло-серая блуза и черные джинсы скинни, что в сочетании с моей темной кожей меня не особенно украшает. Грохот и лязганье лифта в мертвой тишине безлюдного коридора звучало особенно оглушительно. Сквозь боковое окошко в коридор просачивались два солнечных луча странного рыжеватого оттенка, создавая впечатление, что здание давно заброшено. Фойе без гула человеческих голосов, шарканья ног, скрипа дверей и телефонных звонков было неестественно тихим.
Я крадусь к своему месту на цыпочках, боясь вспугнуть зазевавшихся духов, и вдруг… Что это? Подарок! На моем столе красуется коробка шоколада «Кит-Кат», перевязанная голубой лентой, и огромный букет желтых маргариток. Господи! Неужели это отдел кадров так поздравил меня с помолвкой? Нет, не может быть, они подарили мне букет роз на прошлой неделе, как раз на следующий день после помолвки. Подошли и вручили его мне прямо перед всем офисом, только мистера Арнава не было на месте. Я чувствовала себя виновницей большого торжества.
Надо посмотреть, от кого этот подарок. Я, шурша пластиковой упаковкой, лезу искать карточку в букете. Он очень элегантен, а значит, его прислали от флориста, а не из цветочной лавки напротив, хозяин которой, по слухам, ворует цветы с могил. Его лавка видна из больших французских окон, если встать на цыпочки. Алюминиевые ролеты опущены, а хозяин все еще спит на длинной деревянной тележке перед прилавком. Еще нечеткие утренние лучи пронизывают над ним воздух, обрисовывая контуры танцующих пылинок и не мешая ему спать до появления утренних пешеходов. Так что мой букет явно не оттуда.
А может, от кого-то из клиентов? Но откуда им знать, что маргаритка — мой любимый цветок? Впрочем, я довольно общительна и могла обмолвиться об этом сама. Ой, вот же между цветами воткнута маленькая белая карточка, на которой написано: «Зое». Я кручу карточку так и этак, но там больше нет ни слова. Ни «Поздравляю», ни «Молодец», ничего, что бы намекало на повод для такого подарка.
Как таинственно!
— Здравствуйте, Зоя.
Я вздрагиваю от звука этого низкого голоса, чуть не выронив карточку. Вам смешно? А вы представьте: тишина, полумрак с едва пробивающимся утренним светом, и вдруг над вашей головой кто-то произносит ваше имя. Гарантирую, вы бы тоже вздрогнули.
Вот только что он делает на работе так рано? Я впервые вижу его со дня помолвки. Поездка в Китай, о которой он писал мне в сообщениях, по большому счету не была обманом. Он действительно ездил туда на неделю. Правда, уже после вышеупомянутого события.