– Слава богу, – выдохнула я. – Вы уже придумали правдоподобное объяснение?
– Есть несколько идей, не слишком оригинальных и связанных с бежавшими животными с грузового судна, с отключением электричества и, как следствие, грабежами, – сообщил он.
– Звучит запутанно. Насколько мне стоит беспокоиться, что люди начнут сообщать о стадах животных-призраков? – спросила я.
– Это деловой район, шесть часов вечера, середина недели, так что все не так плохо, как могло бы быть. Но все равно людей было немало. Они поверят тому, что скажут в новостях, особенно если мы выпустим несколько зверей и позволим снять их на камеры, – сказал Каспар.
Он сам проработал на телевидении двадцать три года, прежде чем я привела его в организацию. И я не сомневалась в его способности оценивать реакцию общественности. Я хотела еще спросить, каких именно животных и где он собирался выпустить, но решила, что без этих знаний моя жизнь будет легче.
– Что ж, отлично… Просто постарайся не переусердствовать, – сказала я. – Моему начальству не понравится, если мы убьем еще больше гражданских, если спустим на них каких-нибудь буйволов.
Сказав это, я в последний раз в этот вечер повесила трубку.
Сейчас я изнурена, но необходимость быть готовой к твоему приходу в сочетании с привычкой работать допоздна, возникшей у меня еще в годы обучения, привела к тому, что я все еще сижу в кабинете, хотя на часах одиннадцать вечера. Объяснение Врунов было показано несколько часов назад, и хотя позже неизбежно возникнут вопросы, а зачистка будет представлять определенную сложность, катастрофа была в очередной раз предотвращена. И все же я до сих пор за столом, изучаю прошлое, чтобы подготовить тебя к будущему.
Причесываю старые дела, ищу что-то – хоть малейшие несоответствия, – чтобы выяснить, кто пытается меня уничтожить, но пока мало в этом преуспела. Хотя мне помогает то, что когда люди поступают на службу к Шахам, практически все, что они когда-либо делали, заносится в их дела. Вообще же этим нужно заниматься, как в старину занимались детективы, но у меня нет на это ни времени, ни желания. Я не могу все бросить и следить за этими людьми, поэтому переживаю, что могу не успеть.
У меня случаются неловкие эпизоды, когда не удается сдержать слез. Быть ладьей – это изнурительная работа, и эта угроза ничуть не сделала мою жизнь легче. К счастью, эти слезные приступы обычно случаются в кабинете, и я могу просто подняться к себе в квартиру и прореветься. Потом я умываю лицо и возвращаюсь за стол. Когда секретарь входит, чтобы объявить об очередной встрече или принести новую стопку бумаг, я гадаю, заметила ли она что-нибудь.
Я рада, что мне приходится писать эти письма. По крайней мере, так я могу хоть кому-нибудь признаться в своих страхах, пусть даже нам никогда не доведется с тобой встретиться, а ты не узнаешь, через что я прошла, пока этого не случится.
Изнуренно твоя,
Я
6
Мифани и Ингрид очутились в просторной и на удивление роскошно обставленной комнате. Пол устилал толстый ковер, на стенах висели картины. Буфет слева предлагал выбор сыров и фруктов, а справа находился богато украшенный бар с графинами и бутылками. С потолка свисала люстра, и по всей его поверхности тянулись витые узоры. В дальнем конце комнаты перед завешанной тяжелыми красными шторами стеной располагалось несколько кресел. Возле буфета топтались люди в костюмах.
– Ладья Томас?
Рядом с Мифани возник мужчина, одетый, как дворецкий. Она, встрепенувшись, повернулась к нему.
– Да? – спросила она.
– Могу я предложить вам выпить? – Он указал жестом на бар.
– О, это было бы чудесно. Не могли бы вы принести мне кофе? Ингрид, а ты что хочешь?
Секретарь и дворецкий немного растерялись, но быстро сошлись на том, что Ингрид тоже выпьет чашку кофе. По их застывшим лицам Мифани поняла, что в Шахах людям в фиолетовом не разносили напитки – им самим полагалось их разносить. Пожав плечами, Мифани направилась к буфету и положила себе на тарелку клубники и сыра.
– Ах, ладья Томас! – воскликнул один из стоявших там мужчин.
Грузный и громкий, с огромными зубами и красным лицом, он подобрался к ней, напоминая своим видом здоровенный грузовик. Мифани, вежливо улыбнувшись, уставилась на него, но с места не сдвинулась, а только сунула клубнику в рот. Он остановился и посмотрел слегка озадаченно, будто ожидал, что она отступит или поежится, но затем приблизился еще, пока не подошел почти вплотную. Ей пришлось отвести голову чуть назад, чтобы можно было смотреть на него.
– Добрый день, – поздоровалась она прохладно.
«Кто это такой, и как с ним себя вести – сделать ли реверанс или это он должен отвесить поклон?»
Казалось, он ожидал от нее некоторой нерешительности, но не увидев этого, не показал, что уязвлен, а лишь выглядел удивленным.
«Наверное, привык к чересчур застенчивой Томас, – подумала она. – Ладье, которая боится повысить голос».
– Как неудобно, что пришлось расчистить наш график из-за этой процедуры, да? – проговорил он, и напыщенности в его голосе теперь слышалось меньше, чем прежде. Под ее невозмутимым взглядом он словно поник, пусть и старался искупить это громкостью и, очевидно, выразительностью.
– Вы на меня плюетесь, – холодно проговорила Мифани.
Он запнулся, когда она стала вытирать лицо салфеткой. Не отводя от него глаз, она увидела, как его взгляд лихорадочно перескочил куда-то за ее спину. Он отступил назад и вежливо кивнул подошедшему.
– Ладья Гештальт, – проговорил он уважительно. – Добрый день.
«Ах, вот оно как устроено, – догадалась Мифани. – Гештальт обеспечивает защиту, а Томас занимается счетоводством».
Она быстро обернулась – и в замешательстве отпрянула. Из лифта вышли не близнецы – но гораздо более высокий и крепко сложенный мужчина. Она поняла, что это, видимо, было третье из тел Гештальта, и с интересом его осмотрела.
«Ох, Томас! Недурной у тебя вкус», – подумала она.
Роберт Гештальт был красив и могуч на вид. В обыденных штанах цвета хаки и футболке с короткими рукавами, он, буквально источая уверенность, двинулся вперед.
– Добрый день, Перри, – спокойно поздоровался Гештальт, после чего обратил внимание на нее. – Мифани, отлично выглядишь, – произнес он с еще бо́льшим очарованием. Выдавали его лишь глаза.
«Не забывай, – напомнила она себе, – у тебя только что закончилась встреча с этим человеком и ты слышала, как он убил кучу людей. Пусть он и в другом обличье, но это все равно он».
– Мне ужасно жаль, что это произошло, – заметил он ей. – Знаю, как ты не любишь эти допросы. Но нам нужно просто это выдержать и все.
Он предложил Мифани руку, чтобы повести ее к креслам, и она нерешительно ее приняла.
Когда их кожа соприкоснулась, она испытала шок.
Будто она прыгнула в бассейн с холодной водой, и ее тут же окутали течения. Каждый поток шел отдельно от остальных. Она чувствовала, будто может протянуть руку и нарушить ход этого движения – перенаправить его, исказить или полностью остановить. Все это выглядело сложно, ужасно сложно, и Мифани понимала, что система охватила все физическое тело Гештальта.
«О боже!»
Она разом обрела контроль над этим человеком – и не насильственным образом, а просто силой собственного разума. Она более не была беззащитна – она была опасна.
«Томас, теперь я понимаю, почему ты не могла решиться, но бояться этого тебе не стоило!»
Ошеломленная, она позволила сопроводить себя к одному из кресел посередине, и там ей подали чашку кофе. Она с интересом посмотрела на Гештальта – на его симпатичном лице была самодовольная ухмылка.
«Думаешь, у меня голова вскружилась, потому что это ты такой красавчик? Да это потому, что я могу раздавить тебя на месте».
Оглядевшись вокруг, она увидела, что остальные тоже усаживались в кресла. Два ряда в форме подковы, причем внутренний был расположен немного ниже, чтобы не загораживать обзор сидящим сзади. Будто в очень дорогой приватной ложе на подпольном футбольном матче. Возле штор стоял представительный джентльмен в костюме. Он неловко прочистил горло.
– Уважаемые ладьи, леди и джентльмены, – начал он, – мы ведем наблюдение за этим человеком уже три дня, с тех пор, как он прибыл в страну. Он пользуется голландским паспортом на имя Питера Ван Сьока и, согласно легенде, приехал в командировку по заданию своего работодателя, то есть «Рыболовной компании Зейконинг». С момента его прибытия в Хитроу из Амстердама внимание наших агентов привлекли определенные признаки, и в соответствии с процедурами, утвержденными ладьей Томас, за ним было начато скрытое наблюдение. Наши люди вошли в его номер в мини-гостинице и установили прослушивающие устройства и видеокамеры. Агенты Шахов, наблюдающие за мистером Ван Сьоком, отметили, что в ходе своих передвижений по городу он несколько раз проехал мимо Ладейной и уделил некоторое внимание ее зданию. Вчера вечером он снял проститутку, заплатив ей, чтобы она провела в его номере всю ночь. Сегодня утром субъект прибегнул к нечеловеческим способностям, совершил убийство и, полагаем, начал поедание проститутки. Тогда-то пешки и сделали ход. Когда они появились, субъект продемонстрировал еще бо́льшие способности, разрушив часть мини-гостиницы, и только после этого его удалось задержать. – Мужчина говорил осторожно и сухо, совершенно не выдавая эмоций, но из-за его приглушенного тона вся речь казалась нелепой. – Затем его сразу же перевели в Ладейную.
«Черт возьми, – подумала Мифани. – Это жестко».
Она обернулась в поисках Ингрид и увидела, что ее секретарь сидит сразу же за ней. Ингрид явно чувствовала себя не в своей тарелке, но держалась с достоинством. Мифани улыбнулась ей, и Ингрид, удивившись, улыбнулась в ответ. Когда Мифани повернулась обратно к шторам, то почувствовала, как под ней что-то смялось – словно она сидела на чем-то бумажном. Пошарив там рукой, она достала аккуратно сложенный пакет из вощеной бумаги.