Внутри лежало вырванное и кровоточащее человеческое сердце.
– Ладья Томас, я могу вас заверить, что мы выведем кровь с вашего ковра, – сказала Ингрид.
– А мы проверим ее на возможные неблагоприятные примеси, – сообщил доктор Крисп, набрав немного крови с моего стола с помощью ватной палочки. Над столом и ковром, где та была пролита, теперь роилось несколько его помощников. Едва я увидела то, что было в коробке, она отлетела прочь со звуком, который Ингрид позднее описывала своим подругам, как «визг испуганного поросенка».
– А мы сканируем сердце и коробку на предмет опасных устройств, – сказал начальник службы безопасности Кловис, отрываясь от разговора по мобильному. – Проверь, можно ли отследить ее через транспортную компанию, – сказал он подчиненному, стоявшему у него за спиной. – Вряд ли это что-то даст, но я хочу использовать все возможности.
– Ладья Томас, вы уверены, что не хотите выйти из угла? Я полагаю, на диване вам будет удобнее. – Ингрид отвернулась и принялась вполголоса обсуждать что-то с доктором Криспом. Я заметила, как она через плечо обеспокоенно посмотрела на меня.
– Эмоциональная травма? – проговорил Крисп смущенно. – Сомневаюсь. Пожалуй, ей нужен просто бокальчик чего-нибудь крепкого.
– Или хорошая пощечина! – воскликнул Тедди Гештальт, входя в комнату.
Пешки и служащие бросились прочь с его пути, когда он переступил кровавый след и посмотрел на меня с нескрываемым отвращением.
– Послушай, Томас, такое поведение неприемлемо даже для ученика, а не то что для ладьи Шахов! Уйми уже эту дрожь, поднимайся и перестань валять дурака перед всеми. – Сказав это, он закатил глаза и повернулся на каблуках. – Доктор Крисп, шеф Кловис, жду от вас докладов по этому происшествию. И постарайтесь выяснить, зачем кому-то понадобилось посылать сердце ладье Томас. – Последние слова он произнес с ощутимым презрением, а потом вышел из кабинета, оставив всех в ужасающе неловкой тишине.
33
Мифани сидела за столом, мучаясь от боли и отчаянно жаждая кофеина. На ней была приятная мягкая пижама и халат. Часы неприятных, времязатратных и чрезвычайно докучливых процедур вкупе с недолгими часами сна привели ее в дурное расположение духа. Это состояние усиливалось ощущением, что ей нужно было не ложиться спать, а искать Граафа Эрнста фон Сухтлена, и что офисная кофе-машина сломалась, а как работает та, что стояла у нее в квартире, она не знала.
Пока Ингрид ходила за кофе в другой департамент, Мифани заново пролистала всю фиолетовую папку Томас, но не нашла никаких упоминаний о встречах с кем-либо из Правщиков. Она уже начинала жалеть, что оставила письма дома в своем кабинете. В отчаянии и страданиях без кофеина, она сползла в кресле и закрыла глаза. Вдруг, взорвавшись у нее в голове агонией, зазвонил телефон.
– Да? – натянуто проговорила она в трубку.
– Ладья Томас, вам звонят, – послышался голос Ингрид.
– Ты достала мне кофе? – с надеждой спросила Мифани.
– Да, его уже несут с кухни.
– Отлично. Сообщи мне в ту же секунду, как принесут, – сказала Мифани и, повесив трубку, снова закрыла глаза. Мгновение спустя телефон зазвонил снова.
– Прекрасно, кофе здесь?
– Нет, простите, ладья Томас, но вам действительно звонят.
– В субботу? – печально спросила Мифани. – О боже. Ну ладно, кто там?
– Кто-то по имени… так, мне пришлось записать по буквам. По имени… Герд де Леувен.
– Ты серьезно? – изумилась Мифани.
– Не надо ставить меня на удержание! – прокричал голос у нее в ухе. Мифани вздрогнула, нечаянно выбросив трубку в горшок с декоративными розами в углу кабинета. Она включила громкую связь.
– Алло? – проговорила Мифани.
– Это Грааф Герд де Леувен! – рявкнул знакомый голос безкожего бельгийца, с которым она виделась накануне вечером.
– Откуда у вас этот номер? Я даже сама не знаю, что это за номер, – сказала Мифани, слишком уставшая и раздраженная, чтобы соблюдать вежливость. Организация, в которой состоял этот человек, послужила причиной ее недавнего медосмотра. Вдобавок ее страх перед ним сейчас был далеко не так велик, как накануне, потому что ей не приходилось на него смотреть.
– Не надо задавать мне вопросов! Я обладаю знаниями веков! – гаркнул он.
– Тоже мне, – фыркнула Мифани. – Знаете, за пятнадцать минут до встречи с вами я пила коктейль с вампиром. Так вот он мертв с восемнадцатого века, а все-таки ведет себя довольно прилично. – Она помолчала, желая понять, вызовет ли упоминание Алрича какую-либо обличающую реакцию – или, может даже, доказательство того, что слон был изменником.
– Где Эрнст фон Сухтлен? – с вызовом спросил голос, явно игнорируя ее замечание.
– Вы что, под кайфом? – спросила Мифани. – Сами же сказали: три дня! И сказали всего десять часов назад!
– Где он, вам что, нужны эти три дня, чтобы его выпустить? – победоносно заявил голос в трубке.
– О боже! – Мифани вздохнула, когда бельгиец пустился в многословную тираду. – Так, погодите минуту, у меня параллельный звонок. – Она нажала на кнопку, обрывая крик бессильной ярости. – Алло?
– Ладья Томас, ваш кофе прибыл.
– Замечательно, Ингрид. Заноси. – Мифани вернулась на линию Правщика и аж отшатнулась от шквала бельгийской ругани образца семнадцатого века.
Телохранители открыли двери, и в кабинет вошла Ингрид с большой чашкой кофе и новым мобильным. Услышав крики, она застыла на месте. Несмотря на то, что бельгиец говорил на своем языке, было очевидно, что речь отнюдь не была любезной и совершенно не относилась к деловому общению. Ингрид осторожно приблизилась к столу.
– Это как-то связано с тем Граафом Эрнстом фон Сухтленом, о котором вы спрашивали? – прошептала Ингрид, расширив глаза от бранного потока, льющегося из динамика.
– Нет, это его партнер, у которого нет кожи, – объяснила Мифани, нажимая на кнопку отключения звука и вожделенно глядя на кофе. – Они с ним – шефы Правщиков. Вот этот подстерег меня вчера вечером и потребовал узнать, куда делся его партнер.
– Вы общались с Правщиками? – воскликнула Ингрид. – Почему вы не отследили звонок?
– А мы это умеем делать? – спросила Мифани изумленно.
– Пока вы на линии – да, – ответила Ингрид.
– …и я обрушу ужас прямо сейчас! – прокричал де Леувен, перейдя на английский, и тут же бросил трубку.
– Ну а что вы от меня хотите? – огрызнулась Мифани. – Я гений администрирования, но не телекоммуникаций.
– Так что мы теперь будем делать? – спросила Ингрид.
– Не знаю, может, будем ждать, когда грибок затянет Котсуолд[28]? – предложила Мифани раздраженно.
В этот момент зазвонил телефон, Ингрид пошла было за трубкой, но нашла лишь пустую базу.
– Где трубка? – спросила она.
– Выбросила в розы, – ответила Мифани, нажимая на кнопку громкой связи. – Алло? – устало проговорила она.
– Это Грааф Герд де Леувен, – произнес голос безкожего бельгийца.
– О, здрасьте, – сказала Мифани, активно жестикулируя Ингрид и опрокидывая свой кофе. Ингрид впопыхах стукнулась голенью о скамеечку для ног и заковыляла из кабинета к своему телефону. Драгоценный кофеиновый нектар, разлившись по столу Мифани, пропитал документы государственной важности и окружил ее новый мобильный. Она издала слабый стон и с помощью своего ламинированного пропуска попыталась соскрести немного напитка в чашку.
– Мне заметили, что я, возможно, повел себя опрометчиво, – сообщил де Леувен. – Учитывая это, хочу сказать, что первоначальное предложение, в котором был установлен срок три дня, снова в силе.
– Три дня с этого момента? – спросила Мифани, приостанавливая свои потуги по восстановлению кофе.
«Чертов биполярный бельгийский ублюдок!»
– Или три дня с момента первоначального предложения?
Она посмотрела сквозь открытый проем на Ингрид, которая быстро передавала что-то по телефону и яростно жестикулировала, чтобы бельгиец оставался на линии. Мифани изобразила гримасу, показывающую, что она не контролировала ход разговора, но попыталась, пусть и тщетно, вклиниться в обличительную речь собеседника, которая, к несчастью, только что закончилась фразой:
– Ты поняла?
– Ну, честно говоря, сэр, – промямлила она. – Сегодня суббота, и хотя у нас на этих выходных многие работают, людей все равно недостаточно.
«Да, в этом есть смысл», – подумала она и попыталась понять выражение лица Ингрид.
– Что же вы сделали, если нужно больше людей, чтобы его выдать? – с подозрением спросил бельгиец.
У Мифани снова застучало в висках. Поскольку нежный уход доктора Уиллса и доктора Энджела оказался не таким уж нежным, ее нежные места теперь ныли от боли. Они глотнула собранного со стола кофе и поморщилась.
«Дипломатия не работает. От хороших манер толку никакого. Черт, даже здравый смысл не помогает, – сокрушилась она. – Придется говорить с этой тварью без обиняков».
Мифани набрала в грудь воздуха.
– Вспомните вчерашний вечер. Знаю, он мог затеряться где-то среди информации, накопленной в вашем мозгу на протяжении столетий, но тем не менее. Вчера вечером вы плавали в аквариуме с нечистотами, и от этого меня чуть не стошнило. Вы кричали что-то неразборчивое, но можете припомнить, что я сказала, что у нас… Его. Нет! Сейчас мы постараемся сделать все, чтобы вам помочь, но если вы потеряли своего человека, то винить вам в этом некого, кроме самих себя.
Мифани подняла взгляд и увидела, что Ингрид и телохранители застыли, недоуменно уставившись на нее.
«Кажется, это прозвучало чересчур прямо», – подумала она виновато.
– К тому же, как вы знаете, я самый младший член Правления. Есть и другие люди, с которыми вы, возможно, захотите поговорить о своей затее.
– Какой затее? – с сомнением спросил бельгиец.
– Ну в целом, не знаю, типа «мы существуем и посылаем своих агентов в Англию и Америку».