– Да, сэр Генри, – отозвалась я, поморщившись от того, что он назвал меня ладьей.
Я не знала, как много было известно Хендерсону, но использование при нем званий Шахов могло только лишний раз заверить его в нашей странности. Даже на фоне всех взаимодействий с вещей уткой. И нашего явного желания его убить.
И даже парня с кондором на голове, только что прошедшего мимо открытого проема, оставленного кем-то из официантов.
– Умница, – проговорил Уоттлмен и вышел из зала. Остальные члены Правления последовали за ним.
Мне оставалось провести Хендерсона в свой кабинет и дать ему подписать необходимые формы, чтобы убедиться, что он никому не расскажет ни о Шахах, ни об утке, ни о чем-либо еще увиденном здесь.
Такой вот выдался день. Я вынуждена признать, что хотя мне жалко эту утку, еще больше я расстроена за саму себя. Теперь я знаю, как мало у меня осталось времени, а в делах еще и просвета не видно.
С любовью,
Я
35
– Хоть у кого-то же должен быть долбаный аспирин! – простонала Мифани. – Я же читала, что такие фургоны оборудованы так, что можно даже восстановить ткани людей, растворенных в кислоте.
– Ну, вообще, я думаю… – начал Сайрус, но Мифани сделала ему знак заткнуться.
– Мне все равно, все равно! – отрезала Мифани. – У меня перед глазами пятна, и если это не прекратится, то очень скоро вы все тоже будете их видеть. Кто-нибудь, дайте мне аспирин, ну пожалуйста!
Когда Мифани провели к трейлеру, несколько прислужников разбежались выполнять приказ. Тусклый солнечный свет слепил Мифани глаза, и она прикрыла их руками, позволив Ингрид и одному из охранников вести себя.
Чем ближе они подходили к полицейскому участку, тем сильнее становилась боль. Ощущения были схожи с тем, что она испытывала при встрече с безкожим бельгийцем, когда тот воздействовал на нее своим извращенным естеством.
«Это явно дело рук Правщиков», – горько подумала она.
Однако если встреча в той машине всколыхнула ее нутро, то сейчас, что бы ни было здесь на участке, оно буквально вгрызалось в ее мысли.
– Ладья Томас? – услышала она неуверенный, но звучный голос, эхом отразившийся внутри ее черепной коробки. Рука телохранителя, лежавшая на ее плече, сжалась крепче.
– А? – гаркнула она.
Мифани выглянула сквозь собственные руки и увидела огромные пальцы в перчатках.
– Меня зовут пешка Стил, – послышался робкий голос.
Несмотря на головную боль, это имя всколыхнуло что-то у Мифани в памяти.
– Пешка Стил? Ты был в Бате, верно? Это ты вошел с бензопилой и срезал грибок в подвале.
Мифани хорошо его запомнила. Здоровяк, чьи предки явно попали в Англию на кораблях с драконами на носах. Поскольку сегодняшнее общество не одобряло такое семейное ремесло, как грабительство, его привлекли в Шахи, где его потенциал в создании хаоса оценили по достоинству.
– Да, сэр.
– Чем могу быть полезна? – спросила она, не обращая внимание на «сэра».
– Не знаю, заметили вы или нет, но здесь такой же запах, как тогда в Бате, – сообщил Стил.
– Запах? Нет, не заметила.
– Просто у меня одна из способностей – усиленное обоняние, – признался Стил.
– Правда? А ну возьми меня за руку, – сказала Мифани, пригибая голову от солнца.
Ощутив кожей его пальцы, она прикоснулась к нему и мысленным взором. В центр обоняния ее мозга тут же проник запах химикатов и грибка.
– Ну да, такой же. («Как же его называла Шонте?») Похоже на гигантский белый гриб, только здесь его будто замочили в формальдегиде.
– Именно, – сказал Стил. – А это… это у вас так голова болит?
Мифани спешно разорвала контакт.
– Прости, – сказала она. – Да, запах тот же, и эти случаи связаны между собой. Но я буду благодарна, если ты оставишь эту информацию при себе.
– Без проблем, ладья Томас. Но я подумал, если хотите, я могу войти в участок. Я мог бы надеть броню и вытащить оттуда людей. – Он был полон энтузиазма, и Мифани даже несмотря на свою боль чувствовала, как у него учащенно бьется сердце от предвкушения задуманной вылазки.
– Я понимаю, о чем ты, пешка Стил, но даже думать об этом не смей.
– Да, черт возьми! Уже в пути! Подождите, что?
– Извини, Стил, но в последней моей операции было съедено три наши группы, включая баргестов, а когда я вошла туда сама, у меня мозг чуть не лопнул от этих удобрений. Сейчас от этого участка у меня чертовски раскалывается голова, поэтому я никому не дам к нему приблизиться. Мне не нужно, чтобы еще кого-нибудь из Шахов засосали какие-то бесформенные сущности, тем более что сейчас никто не может гарантировать, что они обойдутся с ними так же мягко, как в прошлый раз. – Вдруг спохватившись, Мифани вспомнила, что имеет здесь лишь статус наблюдателя. – Ты же не против, пешка Сайрус?
– Да, мэм.
– Хорошо. А сейчас дайте мне кто-нибудь чертов аспирин!
Шумная суета в помещении управления смолкла, как только в нее вошла Мифани со своим сопровождением. Вид у всех находившихся внутри был загнанный. Мифани на миг стало совестно, но она быстро решила, что всем этим людям было бы неплохо просто заткнуться и хоть на пару минут выключить свет.
Затем явилась врач, служащая Шахов, и ощупала голыми руками череп Мифани, спустившись по затылку до шеи. Пробормотала себе под нос что-то о повышенной чувствительности и сделала укол какой-то шипящей жидкости, после чего у Мифани возникло ощущение, будто ее накрыло мягким влажным одеялом.
– На несколько минут вы почувствуете растерянность, – отрывисто произнесла доктор. – А потом еще несколько минут будете мочиться.
Сказав это, она вышла. Остальные продолжили переговариваться, а Мифани принялась ждать, пока ее ноги снова коснутся земли. Все, похоже, знали, что от нее некоторое время не будет толку, так что она просто откинулась в кресле, прикрыв глаза. Прислушиваясь к разговорам, она старалась не допустить, чтобы у нее открутилась макушка и мозг, воспарив на невесомых крыльях, улетел прочь.
– Пешка Кармайн воспринимает миллиметровые волны, – сказал кто-то. – Он говорит, в приемной находится один куб плоти и больше ничего живого во всем здании нет.
– Значит, их всех засосало? – спросил Сайрус.
– Предположительно, – послышался ответ. – Этот куб заполняет собой все помещение. И мы ничего не видим в окнах, потому что плоть прижата к ним изнутри.
– А двери открываются наружу или внутрь? – поинтересовался Сайрус.
– Попрошу Кармайн проверить.
– Пусть не подходит ближе чем на двадцать метров, – предупредила женщина с шотландским акцентом.
– У него дальнозоркость.
– Или пусть в бинокль посмотрит, – сказала шотландка.
Послышался треск радио.
– Это пешка Кармайн, – донесся спокойный голос из динамика. – Двери открываются внутрь, и они деревянные, в них имеются окна.
– А мебели внутри разве не было? Стойка какая-нибудь или стулья? – спросила шотландка.
– Была, но похоже, что ее всю вытеснило из комнаты либо придавило к стенам, когда расширился куб.
– А этот куб, не знаю, делает что-нибудь? – спросил Сайрус.
– Он слегка пульсирует.
– Насколько он велик? Я понимаю, что он заполняет комнату, но мы ведь можем его как-то измерить, верно? – спросила шотландка, которая, как выяснилось, была здесь заместителем Сайруса.
– Пять метров на четыре, – произнес парень из-за компьютера. – И два с половиной в высоту.
«Нехилый такой кусок плоти», – подумала Мифани.
– Сейчас здесь будет пешка Мота, ее вызвали из Уэльса, – продолжил умник за компьютером. – У нее дар магнитного резонанса. Мы выставим ее с биноклем метрах в двадцати от участка. Если немного подождете, она сможет дать нам представление о том, что находится внутри куба.
– Пешка Кармайн, а вы видите сквозь стены, но сквозь кожу не можете? – поинтересовался Сайрус.
– Да, сэр.
– Ингрид, мне нужно в туалет, – тихо шепнула Мифани. – Где он тут?
Они тактично вышли, и вскоре Мифани уже сидела в кабинке, уступавшей размерами даже туалету в самолете. Здесь тоже работало радио, и она слышала отчет пешки Моты с МРТ-глазами.
– Так, вижу довольно интересную структуру. Снаружи есть слой чрезвычайно плотных мышц, но она не однородна.
– Что это значит? – отрывисто спросила шотландка.
– Он состоит из лоскутов, пешка Уотсон. Я вижу, где соединяются разные слои мышц. Швы не слишком выделяются, но куски явно имеют разное происхождение.
– Говоришь, они плотные? – спросил Сайрус.
– Да, с добрые полметра толщиной. Не знаю, пробьет ли их пуля, но они точно смогут выдержать воздействие приличной силы. Мне кажется, их взяли из разных исходников и склеили вместе. Прочность каждого участка может зависеть от исходника.
Мифани, нахмурившись, напрягла ряд мышц, чтобы исключить любые обличающие ее звуки, и нажала на кнопку внутренней связи.
– Это ладья Томас. Сайрус, я предполагаю, что там могут присутствовать агенты, обладающие чрезвычайно крепкими мышцами. Мы уже видели подобное раньше. – Она имела в виду то пугающее превращение Ван Сьока. – Продолжайте, пожалуйста. – Мифани отключила связь и прислушалась к последующим комментариям.
– Вижу несколько татуировок, – продолжила Кармайн. – Две из них слегка искажены, а одна совсем растянута. Думаю, это должен был быть якорь.
– Проверьте, есть ли в полиции бывшие моряки, – послышался голос Сайруса.
«Что это было за лекарство? – подумала Мифани, все еще сидя в кабинке. – Вроде же я немного пила. Немного кофе, которое собрала со стола, того янтарного напитка, что мы пили с Ингрид, еще та густая штука, которую мне дали перед осмотром желудка, немного воды, когда пришла вчера ночью, и это странное многослойное питье…»
Подсчитав свои напитки, она подозвала стоявшую за дверью Ингрид.
– Да, ладья Томас?
– Когда я выйду отсюда, мне нужна будет бутылка воды, – сказала она громко, а потом вновь принялась слушать Моту.