Запара написал об исследовании морских течений возле острова.
Степа и Шелемеха составили вместе «Что кому снится». В результате их совместного творчества под этим заголовком появилось следующее:
Капитану: Что «Лахтак» стал похож на «Красина», крушит лед и продвигается со скоростью десяти миль в час прямым курсом на Архангельск.
Старшему механику: Что на него напал белый
медведь. Он рассказывает медведю одну из своих «историй», и зверь начинает плакать. Плачет и тонет в собственных слезах. Затем на механика нападает морж. Торба рассказывает моржу одно из своих «веселых приключений», и тот так хохочет, что лопается со смеху. Механик спасается, но фамилию свою меняет на Торба-Мюнхаузен.
Лейтэ: Что он переплыл Полярное морс и за это был назначен комиссаром над всеми боцманами, плавающими в Арктике.
3 а п а р е: Что «Лахтак» занесло на полюс и что гидролог открыл там второй Гольфстрим.
Вершемет у: Белый медведь величиной с пароход.
П а в л ю к у: Что ему разрешили поселиться в бочке на фок-мачте и он оттуда каркает, как полярный ворон.
Эльгар у: Что у него вырос хвост длиной в два метра и он приманивает им моржей.
К а р с е н у: Что на дне морском он состязается с моржом в боксе и побеждает.
Торба написал, как выразился Шелемеха, целую новеллу. Называлась она так: «Записки старого моряка об изменнике, или конец истории о буром медведе».
Новелла очень краткая. Вот она:
«Когда в третий раз вывели мы продавать бурого медведя, мне было поручено следить, как он будет убегать от покупателя. Покупали его двое. Один - низкого роста, с большим, похожим на помидор, вздернутым носом. Другой - высокий, слепой на один глаз, глухой на одно ухо, хромой на одну ногу. Повели они бурого, а я - за ними. Миновали сквер - не вырывается медведь. Прошли площадь - идет спокойно, а его держат иа двух веревках, и, слышу, высокий удивленно говорит низенькому: «Не вырывается». А тот отвечает: «Уже привык». Проходим «к большим воротам, видим надпись: «Зоологический парк». Сжалось у меня сердце. Идут прямо к воротам. Я к ним: «Подождите, тут ошибка. Вы чужую собственность приобрели». А низенький мне: «Тише, гражданин! Довольно людей обманывать, не то милиционера позову. Знаем вас».-«Откуда,-спрашиваю, знаете?» - «Боцман Лейтэ и матрос Котовай сказывали». Вошли в сад, и больше я Мишку нашего не видел. Но узнал о предателях, готовых на все.
За точность не ручаюсь, так как это случилось давно. Поэтому перед судом, даже товарищеским, отвечать не могу».
- Хорошо, - сказал Зорин, - поместим. Дед кусается за то, что не дали ему в тот раз досказать этой истории.
На следующий день газету вывесили. В ней оставили место для заметок Эльгара и Карсена. Степа взялся растолковать норвежцам, что они также должны написать.
Норвежцы, увидев карикатуры, сделанные Ковягиным, долго смеялись. Прочитать же газету, конечно, не могли. Однако Эльгар долго и очень внимательно рассматривал ее. Потом, когда норвежцы отошли от газеты, между ними завязался оживленный разговор. Особенно много говорил Эльгар. О чем они толковали - это для наших моряков осталось тайной. Но когда Степа снова начал уговаривать их дать заметки, оба решительно отказались, покачав головами,
Глава XII
Три дня бушевала вьюга. На четвертый ветер утих, и солнце, поднявшись над горизонтом, заиграло на снежных просторах миллионами блесток. Высокие сугробы подымались на ледяном поле возле торосов. Впервые так ясно выступали покрытые белым снегом, словно ватой, холмы острова.
На вахте стоял Павлюк, когда от острова оторвалась черная точка и стала быстро двигаться по направлению к пароходу.
«Гости», - подумал кочегар и пошел сообщить об этом Лейтэ, стоявшему вахтенным помощником капитана.
Через час на палубу поднялся гость.
- Все тот же Ландрупп, - буркнул под нос Лейтэ и. поспешил навстречу норвежцу.
Ландрупп вежливо поздоровался.
- Кептен… кептен Хар… - сказал он.
- Не Хар, а Кар,- поправил гостя Лейтэ.
- Кептен Гар. Кептен, - повторил норвежец.
Лейтэ нахмурился и повел Ландруппа к капитану. Норвежец вежливо кивал головой всем, пожав руку Эльгару и Карсену, которые вышли ему навстречу.
Увидёв Кара, Ландрупп низко поклонился, произнес какое-то приветствие и подал письмо.
Это писал капитан Ларсен. Норвежский капитан очень благодарил за внимательный уход, которым были обеспечены его матросы, извинялся за беспокойство и просил отпустить Эльгара и Карсена, если они уже выздоровели настолько, что могут идти. В конце письма Ларсен просил Кара, чтобы тот выбрал как-нибудь свободное время и пожаловал к ним в лагерь.
- Я не сказал бы, что это письмо очень вежливо заканчивается, - заметил Торба, когда Кар перевел механику его содержание. - Да уж пусть! Всему па свете не надивишься. Что же вы ему ответите?
- Напишу, что благодарю, мол, за приглашение, но так как мы уже приготовились, то просим со всей командой к себе. А вот как быть с нашими норвежцами, Дмитрий Петрович? Как вы думаете, могут они идти?
- Эльгара жаль отпускать, а Карсен сможет идти лишь дня через четыре.
- Ну, хорошо, так и напишем. Кстати, давайте пошлем к норвежцам на остров делегатов от нашей команды. Пусть познакомятся, как там они живут, и торжественно пригласят их к нам. Как вы думаете, товарищи?
- Кого же мы пошлем? - спросил Лейтэ.
Кар засмеялся.
- Того, кто знает английский язык. Ясно?
- Меня? - спросил старый моряк.
- Конечно, а в придачу юнгу.
- Ему сегодня дежурить на камбузе.
- Ковягин заменит. Он же проиграл свое дежурство.
Кар сел писать письмо Ларсену, а посланцы стали готовиться в дорогу.
Оделись легко, но тепло. Взяли с собой немного продуктов и оружие. Из-за оружия чуть не повздорили с Вершеметом, так как Лейтэ взял винчестер, а Степа хотел взять манлихер. На пароходе осталась бы одна мелкокалиберка.
Вершемет решительно запротестовал:
- Манлихер в моем распоряжении, и я никому не отдам его.
- Бери, Степа, мелкокалиберку.
- Но там же могут быть медведи!
- У Лейтэ винчестер.
Лейтэ вступился за своего спутника.
- А если, скажем, винчестер даст осечку?
- Так отдай винчестер Степе. У него никогда не будет осечки.
- Да ну вас, - вступился за Вершемета Торба. - Разве можно оставлять пароход без путного ружья? Скажу капитану, он вам покажет. Подумаешь, медведь! Я, когда молодым был, с пугачом на медведя ходил.
Однако после долгого разговора Степа выпросил манлихер.
Тем временем трое норвежцев вполголоса вели очень серьезный разговор. Внимательный наблюдатель заметил бы, что Эльгар говорил очень взволнованно, Ландрупп в чем-то его убеждал, а Карсен был очень спокоен и все кивал головой, как будто подтверждая и слова Ландруппа, и слова Эльгара. Наконец, видимо, договорились, и Эльгар, вздохнув, кивнул в знак согласия.
Кар окончил письмо и передал его Лейтэ. Затем подозвал Ландруппа и старался, по возможности, объяснить ему, что команда «Лахтака» посылает делегатов к команде «Исбьорна» и что посланцы передадут капитану Ларсену письмо.
Было неясно, понял ли норвежец капитана «Лахтака». После каждой фразы он приветливо кивал головой, но когда Лейтэ предложил ему идти вместе с ним и Степой, Ландрупп начал с тревогой оглядываться.
- Он думает, не арестуете ли вы его, чего доброго? - пошутил Торба.
Но как бы там ни было, все трое сошли с парохода на лед и двинулись к острову.
Вершемет с завистью поглядел им вслед, свистнул и сказал товарищам:
- Послезавтра иду на остров охотиться.
Советские моряки и норвежец, то увязая по колени в снежных заносах, то скользя по голому льду, с которого ветер сдул снег, приближались к острову.
- А идти довольно легко, - удивился Лейтэ.
- Мороз небольшой, ветра нет, - ответил юнга на замечание старого моряка.
Ландрупп был чрезвычайно весел, что-то говорил, напевал, но когда его спутники засматривались по сторонам, поглядывал на них тревожно и пытливо.
Подошли к берегу. Степа узнал то самое место, где в полярную ночь Запара, Вершемет, Павлюк и он ступили впервые на остров. Над ледяным припоем возле берега высились скалы. Правда, не столь страшные, как казались они во время полярной ночи.
Менее чем в полукилометре от берега подымались покрытые снегом холмы. Вдоль берега из-под снега выглядывали обломки плавника. Это указывало на то, что летом волны выбрасывают сюда деревья, вынесенные в море сибирскими реками.
Когда миновали скалы и вышли на берег, Ландрупп вдруг всех удивил: он стал прощаться со своими спутниками. Как ни объяснял ему Лейтэ, что они должны идти вместе, норвежец только пожимал плечами, как будто ничего пе понимая, и качал головой, что, очевидно, должно было означать: «нет».
- Странный ты человек, - уговаривал его Лейтэ, забывал, что тот его не понимает.
Наконец Ландрупп в последний раз пожал плечами и молча пошел.
Советские моряки последовали за ним.
- Не понимаю, - сказал Лейтэ, - или он нас боится, или там, в лагере, у них какая-то тайна… А может, просто человек никак не сообразит, чего мы хотим?…
Глава XIII
Ландрупп вел советских моряков вдоль берега на запад.
Вдали, среди льда, чернел «Лахтак» Он скрашивал однообразный арктический ландшафт. Его мачты долго привлекали внимание Лейтэ и Степы. Самый старый и самый молодой моряки часто поворачивали головы к морю, любуясь мачтами и бугшпритом своего судна и обмениваясь мнениями о его судьбе.
- Когда же, наконец, весь этот лед растает? - спросил юнга.
- До августа должен растаять. А если нет, то придется остаться здесь до будущего года.
- А скоро начнет он таять?
- Через месяц-полтора. Но если поднимется сильный штормовой ветер, он сразу весь лед разломает на куски и разнесет его… Плохо, что мы находимся среди айсбергов. В море лед будет поломан, а здесь он еще долго может выстоять.