Подумал, что платье и шпильки – не лучшая экипировка для прогулок, поэтому попросил охранника смотаться в ближайший гипермаркет и купить какие-нибудь джинсы, куртку, сапоги. Мужские и женские, потому что итальянский костюм тоже вряд ли выдержал бы испытание русской осенью.
Лера спала, когда приехал охранник с пакетами, спала, когда звонил курьер-узбек и мучительно долго выяснял, где же всё-таки найти Захарьево. Спала, даже когда Матвей выгрузил на переговорный стол горячий кофе и свежую выпечку, и уже опасаясь за сохранность завтрака, Соломатин всё же решился её разбудить.
Интересно, если спросить её, почему она плакала вчера, она объяснит или, вздёрнув подбородок, заявит, что в принципе никогда не плачет?
– Мы уезжаем? – были её первые слова.
– Не сейчас. – Матвей нежно улыбнулся, любуясь львёнком, укутанным в одеяло. Грива превратилась в пушистое облако, неподвластное гравитации. – Кофе будешь?
– Да, только дай я оденусь… Где платье?
– Я подумал, тебе будет неудобно в нём. Вот держи. – Он протянул ей джинсы и розовую толстовку с единорогом.
– Вещи твоей бывшей? – тут же нахмурилась она.
Ревнует. Определённо ревнует.
– Вот этикетки, – терпеливо пояснил Соломатин, спрятав довольную ухмылку. – Я попросил охранника, и он сказал, что его старшая дочь обожает такие.
– У тебя какие-то планы на сегодня? – поинтересовалась Лера, выходя в зал уже при полном параде. Единорог на её груди весело скакал по радуге и излучал сердечки, Лерино же выражение лица больше бы подошло Че Геваре.
– Революция подождёт. – Матвей торопливо отхлебнул кофе, чтобы не рассмеяться. Этого бы ему точно не простили. – Садись, ты вчера не дала мне закончить экскурсию.
Лера аккуратно села на край стола, отщипнула хвостик круассана со сливочным кремом и положила в рот, не сводя с Матвея подозрительного взгляда.
– Думаешь, я тебя отравить собираюсь? – Он удивлённо вскинул брови.
– Я сейчас скажу то, что никогда и никому не говорила, – медленно начала она с тихой угрозой в голосе. – И очень надеюсь, что мои слова останутся в этой комнате.
Матвей сглотнул. Или она сейчас признается, что работает на ФСБ, или выложит длинный список неизлечимых венерических заболеваний.
Но Лера закончила жевать, прищурилась и сказала то, что Соломатин даже не надеялся от неё услышать:
– Ты самый заботливый мужчина из всех, кто мне встречался.
– И… это всё? – недоверчиво уточнил он.
– В целом – да. Но я пытаюсь понять, с чего ты решил заботиться именно обо мне, учитывая наши… Хм… Разногласия. Я ведь не твой типаж, давай начистоту. Это розыгрыш? Изощрённая месть? Сейчас выбежит твой приятель с воплем «Тебя прокачали!»?
Соломатин расхохотался.
– Ни за что не поверишь, но я всегда думал, что из Власова вышел бы идеальный ведущий шоу с подставами!
– И всё-таки. В чём план, Соломатин?
– Ты что, серьёзно спросила? Какие типажи, Лер?
– Я умею пользоваться поиском. Я видела эшелон твоих бывших – и это только тех, что ты засветил прессе. Уверена, на самом деле их было гораздо больше.
– Не я выбирал их. Они – меня. Я живой человек, Лера. Если ко мне клеится молодая симпатичная женщина, почему я должен отказывать? Я не давал обет безбрачия. А ты… За тобой мне захотелось охотиться самому. Не знаю почему.
– Нам лучше поговорить прямо сейчас, – пугающе серьёзно сказала она. – Есть кое-что, что ты должен знать обо мне…
– Если это не ЗППП[4], слышать ничего не хочу. – Он поднял руку. – Не порть момент. Даже если у тебя трое внебрачных детей от четырёх браков, судимость и от скелетов не закрывается шкаф, мне всё равно. Хочу провести этот день вдвоём. Без бывших, страшных тайн и прочего хлама. Ты – и я, ладно? Дай нам шанс на перемирие.
Лера погрустнела, опустила взгляд, задумчиво ковыряя круассан.
– Вот и славненько, – подытожил Соломатин. – А теперь я расскажу тебе такое, от чего ты просто выпрыгнешь из трусов.
Она поперхнулась и уставилась на него квадратными глазами.
– Я – что?.. Это новая интимная игра?..
– У обычных людей – даже близко нет. Но если уж тебя вчера так возбудил макет особняка, что ты разревелась…
– Понятия не имею, о чём ты, – тут же отчеканила Лера.
– …то сейчас тебя просто порвёт в клочья, – с нажимом закончил Матвей и, промокнув рот салфеткой, встал из-за стола. Подошёл к подоконнику, взял папку с документами. – Речь пойдёт о твоих несчастных лайках, – лекторским тоном возвестил Соломатин.
– В «свайпере»? – Она удивленно откинулась на спинку стула.
– Нет. О самых что ни на есть натуральных лайках. Которые «гав-гав». О собачьем приюте. Я ведь видел тебя вчера с этой Светланой. Безумная женщина…
– Она верит в дело своей жизни! – горячо вступилась Лера, но Матвей предупредительно поднял палец.
– Хоть раз потерпи с выводами. Неужели ты считаешь, что я отправил бы этих псин прямиком в крематорий или куда там их свозят? Нет, конечно. – Матвей открыл папку, наслаждаясь триумфом. Вытащил один файлик и звонко шлёпнул на стол перед Лерой. – Это наше первое предложение. Пятьсот тысяч рублей компенсации и земельный участок в двух километрах отсюда. Это, – следом полетел второй файлик, – второе предложение. А ты внимательно смотри на даты. Семьсот пятьдесят тысяч и всё тот же земельный участок. Здесь, – несколько фотографий упали перед ошарашенной Лерой, – то, что я предлагаю. Домик с электричеством и водой, забор, удобный подъезд, двадцать соток земли. Двадцать, Лера! Стройматериалы, медийная поддержка, два раза в год ярмарка «Протяни лапу другу»… Всё!
– Но ведь это же… – Лера всматривалась в бумаги. – Это же за неделю до эфира…
– Именно. Но мадам решила сыграть в жертву. Почувствовала, что эта земля стоит дороже, или просто встала на позицию «ни себе ни людям». Как там это называется? Собака на сене? Вот-вот. Или попросту «осеннее обострение». Сначала я думал, что она из психических. Ну, бывает. Втемяшила себе что-то в голову… А вот вчера мои сотрудники нашли вот это. – Матвей вынул из папки последний козырь. – Сбор средств на краудфандинговой платформе. В защиту приюта от злого дядьки Соломатина. Сколько там она набрала? Ни много ни мало девятьсот тридцать шесть тысяч восемьдесят два рубля, Лера. И это с учётом того, что она по телефону готова была согласиться на моё последнее предложение. Не хило, да?
Лера молчала и очень странно смотрела на него. Матвей почувствовал себя на коне и остановиться уже не мог.
– Пойдём, – он протянул ей новую куртку; к счастью, тут охранник не стал экспериментировать с розовым, а взял простой чёрный «дутик», – посмотришь, как твоя идейная дамочка содержит животных.
Он шёл к вольерам, как генерал по захваченной территории. Дышалось легче, внутри вибрировали неведомые струны. Матвею нравилось, когда им восхищались, и в принципе за годы он привык быть всеобщим любимцем, но с Лерой… С ней приходилось отвоёвывать каждую улыбку, каждый ласковый взгляд, и они делали его по-настоящему счастливым. Соломатин знал: вот сейчас он покажет Лере ржавые решётки, грязных облезлых собак, чудовищную кашу, которой их потчевала благодетельница… И его амазонка всё поймёт. Посмотрит на него другими глазами. Увидит, что ему не наплевать на то, что происходит вокруг…
– Нет, я всё-таки вас уже видел, – окликнул их сзади охранник.
– Слав, ну что ещё? – с нетерпеливым раздражением обернулся Матвей. – Ты можешь меня сегодня не беспокоить?
– Вот её. – Слава упорно указывал на Леру. – Я вспомнил. В тот день, когда тут были репортёры… Когда убегали… Она была с ними.
– Ну что за бред, Слава! – фыркнул Соломатин. – Лер, скажи ему…
Матвей бросил короткий взгляд на Леру и с удивлением отметил, что она побледнела.
– Нет-нет, точно говорю, – насупился Слава. – Я думал, это два мужика… И вчера, когда она была в платье, сомневался чутка… Но нет, точно она. Такая кучерявая, и куртка была похожа… Лера, говорите? Тот мужик, который второй, называл её Валерой.
– Лер, ну ответь ему что-нибудь! – почти взмолился Соломатин. – Какой олух перепутает тебя с мужиком? Кто вообще станет называть девушку Валерой?.. Ты же Валерия…
Её молчание тянулось и с каждой минутой пугало всё сильнее. Лера и охранник сверлили друг друга тяжёлым взглядом, и Матвею показалось, что земля уходит из-под ног.
– Лера, не молчи! – не выдержал он. – Скажи, что это идиотская ошибка, что он обознался…
– Нет, Соломатин, – тихо отозвалась она. – Это я и пыталась тебе сказать… – Голос её прервался, но она всё же посмотрела Матвею в глаза, и он всё понял ещё до того, как она закончила говорить. – Меня зовут Валерия Гинзбург. Для друзей – Валера. И это я подготовила тот сюжет.
Глава 26Дизлайком в самое сердце
– Нет. Ты ведь шутишь? Костик, мать его? Он придумал? Ну, признайся!
– Матвей Игоревич, если хотите, я выведу её. Проверю телефон, что там успела наснимать…
– Уйди, Слава.
– Но если она шпионит…
– Пошёл вон! – Соломатин второй раз в жизни орал на подчинённого – и снова благодаря Лере.
Валера Гинзбург. Пресститутка. Акула пера. Продажная шкура… Всё это время он, как последний идиот, окучивал собственного врага. Вот же она развлеклась на славу! Он-то думал, что ролевушки в спальне её развлекают, а она сознательно приказывала ему, унижала, мстила за увольнение…
Матвей дождался, пока охранник исчезнет за воротами, взглянул на Леру. Ну же. Давай! Извиняйся! Скажи, что не хотела. Скажи, что всё это начиналось как месть, а потом переросло во что-то большее… Ну же! Хоть что-то! Сделай так, чтобы я мог тебя оправдать!
Он сунул руки в карманы, потому что ещё чуть-чуть – и тряхнул бы её до стука зубов. А она просто стояла, расправив плечи, как Мария-Антуанетта перед казнью. И молчала. Не отрицала ничего. Не оправдывала. Ни-че-го. Партизанка чёртова…
– Ну? – выплюнул Матвей. – Ничего не хочешь пояснить? Валерия Гинзбург… Фак… Ты хоть довольна всем этим? Отомстила? Или ждёшь, что я буду валяться у тебя в ногах?