— Вот тогда я смогу нарядить в «бетонные бушлаты» всех этих старых мерзавцев, которые отравляют мне жизнь… Так ты поедешь со мной?
Конгресс гангстеров состоялся 16–19 мая 1929 года в Атлантик-Сити, на территории Никки Джонсона. Без преувеличений можно сказать, что с него началась новая эра организованной преступности в Америке. То, что предлагал Чарли, было просто и гениально. Все преступные группировки должны на равных правах войти в новое сообщество, условно именуемое «синдикат». Управление этой махиной осуществляет Высший Совет, состоящий из семи самых авторитетных боссов, кандидатуры которых единогласно утвердит «высокое собрание». Назначение Высшего Совета — отстаивать интересы всего сообщества в целом, не допускать развязывания междуусобных войн, по справедливости решать споры между бандами и уничтожать всякого, чьи действия создают угрозу безопасности синдиката. Каждый из семи членов Высшего Совета, помимо управленческих функций, головой отвечает за свой, конкретный участок работы, который выделит ему конгресс. Оценив выгоды этой идеи, боссы были готовы носить Чарли на руках. Ведь каждый из них теперь обладал абсолютно неограниченной властью в своих владениях. Любая конкурирующая банда автоматически противопоставляла себя всему синдикату и была заведомо обречена. Кроме того, следует упомянуть еще об одном, очень важном событии. Конгресс гангстеров в Атлантик-Сити вызвал к жизни чудовищного кровавого монстра, который войдет в историю под названием «Корпорация убийств»[20]. Ее создателем стал Лепке Бачелтер, поскольку подходящие головорезы нашлись на его территории, в Бруклине.
…Это случилось в октябре 1927 года. Эйби Рильз, по прозвищу Кид Твист пришел к своему боссу Мейеру Шапиро и потребовал долю в игорном бизнесе. Взбешенный босс приказал телохранителям спустить Кривого с лестницы. Банда братьев Шапиро крепко держала в руках Браунсвилл, пригородный район Бруклина. Казалось, у Рильза был только один выход — как можно скорее уехать из Нью-Йорка. Вместо этого он сплотил вокруг себя небольшую шайку готовых на все парней и объявил войну братьям Шапиро. При первой же попытке убрать Мейера Шапиро Рильз был ранен, а двое его сообщников убиты. Однако конкуренты рано праздновали победу. Кривой Эйби заключил союз с бандой сицилийских беспредельщиков из пригорода Оушен-Хилл, которой руководили два Фрэнка — Хэппи Мойон и Дашер Аббандандо. Совместными усилиями Рильз и Мойон одержали победу в войне. Сразу же между молодыми чрезмерно жадными главарями возник конфликт. От взаимного истребления их удержал Лепке, здраво рассудивший, что бьющую через край энергию обоих боссов лучше направить в иное русло. На сходке он сказал им: «Ребята, у меня есть для вас хорошая работенка» — и заставил помириться, пригрозив, что в противном случае пристрелит того и другого. Так, через некоторое время, было создано «Бруклинское объединение», или «Корпорация убийств».
Функцией этой организации были исключительно заказные убийства. Она специально создавалась как инструмент влияния на тех, кто не желал подчиняться Высшему Совету. В любой необходимый момент каждый гангстер любого уровня мог быть уничтожен специалистами «Корпорации». Будь то Аль Капоне или какой-нибудь Джо Смит. Согласившись на создание Высшего Совета, боссы уже не могли отказаться от создания карательного органа при Высшем Совете — и, к тайной радости Чарли Луканиа, сами надели петлю себе на шею. Поскольку «Корпорацию убийств» создал Лепке, он вполне закономерно вошел в состав Высшего Совета — как ответственный за исполнение приговоров. Теперь Чарли через своего друга Бачелтера мог направлять и контролировать все заказные убийства на территории Соединенных Штатов. Хотя хитрый сицилиец очень ловко представил Высший Совет в качестве коллегиального органа, на деле это означало утверждение его личной власти над синдикатом, так как всю верхушку составляли его близкие друзья — Лански, Торрио, Костелло, Бачелтер, Сигел и Анастасиа. В этом смысле весьма спорным представляется тезис о том, что Лаки Лючано упразднил должность капо ди тутти капи и уравнял мафию с прочими преступными организациями. Кем же он был, как не самым настоящим боссом всех боссов? Без его ведома никто ничего не решал, даже когда он отбывал срок в Даннеморе. Что касается равноправия, то не секрет, что примерно до 1960 года мафия монопольно контролировала сбыт наркотиков, на пушечный выстрел не подпуская к этому бизнесу евреев и черных. Игорные империи Лас-Вегас, Гавана и Рино также прибрала к рукам мафия, грубо потеснив еврейских гангстеров. Огромные деньги стекались в карман одного-единственного человека — Лаки Лючано.
На конгрессе в Атлантик-Сити не присутствовал ни один из двадцати четырех главарей сицилийской мафии, не только потому, что Чарли Луканиа — всего лишь капо в семье Массерия. «Усатые папаши», как называли молодые гангстеры традиционных мафиозо, немедленно бы внесли сумятицу в переговорный процесс, прежде всего — по причине присутствия евреев. Их просто обошли, и никто не сожалел об этом. Подавляющее большинство боссов имели проблемы с мафией, чем Чарли Луканиа не преминул воспользоваться. Он предложил (когда наступит подходящий момент) убрать всех «усатых папаш» по всей стране, а на их место поставить молодых капо с более прогрессивными взглядами. Таким образом планировалось раз и навсегда обезопасить синдикат от мафии. После некоторых колебаний боссы поддержали идею Чарли. С этого дня они были крепко повязаны с ним. Их жизнь, их смерть держал в руках именно Чарли, от которого теперь зависело все. Он вернулся из Атлантик-Сити королем новых банд. В честь этого события Чарли устроил шикарный банкет в ресторане «Сарди’с» на 44-й Западной улице и подарил Гай бриллиантовое колье стоимостью пятьдесят тысяч долларов. Однако праздничное настроение ему испортил Джо Массерия.
Авторитет Чарли Луканиа рос день ото дня, и это не давало покоя Джо Боссу. Уже дважды он пытался поставить на место слишком шустрого капо, а тот игнорировал сделанные предупреждения. Но это было еще полбеды. Обладая политическими связями на самом высоком уровне, с людьми вроде Хиннеса и Альберта Смита, Луканиа ни разу не задействовал их в интересах своего босса. Вот это было совершенно недопустимо! Массерия назначил Чарли встречу в отеле «Барбизон плаза» один на один. Он приехал на место без телохранителей и сразу вскипел, когда увидел своего капо в компании Фрэнка Костелло:
— Я же сказал, один на один, мать твою!
Чарли спокойно парировал:
— Джо, ты неудачно выбрал место. Здесь я у себя дома и, сам понимаешь, имею право делать, что хочу. Фрэнк — мой друг. А я не хочу выставлять за порог своего друга.
— Ладно, хрен с ним, — буркнул Массерия, — пусть знает, с каким типом водит дружбу. Меня не устраивает все, что ты делаешь, Сальваторе. Ты вечно куда-то ездишь, с кем-то там треплешься за моей спиной. Почему я узнаю об этом от посторонних людей? Ты что, не знаешь закон Организации: ни шагу без разрешения босса?
— Я ездил в гости к своему другу Никки Джонсону, — ровно ответил Чарли, — дела здесь ни при чем.
— Вот как? А твой бизнес с пойлом? Почему я не имею с этого ни цента?
— Джо, послушай, мы же условились насчет пойла. Это мое личное дело.
— В семье Массерия ни у кого нет личных дел, — отрезал Джо Босс, — лучше не пробуй кинуть меня, малыш. Последний раз я говорю тебе это. Вот, при нем. — Массерия кивнул в сторону Костелло и вышел, громко хлопнув дверью. Чарли и Фрэнк долго молчали.
— Да он из ума выжил, — первым нарушил молчание Костелло.
— Этот псих может всех нас прикончить, — мрачно напророчил Чарли.
— Выход только один — опередить его. — Костелло выразительно провел пальцами по горлу.
— Фрэнки, поверь, я много думал об этом. Убрать человека такого ранга, как Массерия, дело непростое. Время для этого еще не пришло.
Костелло задумался. Но случай был не тот, когда есть несколько вариантов действий.
— Придется идти на поклон к старому Доктору. Больше ничего не остается.
Чарли поежился:
— У черта на голове оба рога одинаковые. Разницы между Маранцано и Массерией нет никакой. Если не считать латыни.
— Хорошо, а что ты предлагаешь?
Луканиа в сердцах выругался по-сицилийски:
— Sono seccato![21]
Но интонация была такая, как надо. Фрэнк Костелло вздохнул с облегчением:
— Слава богу, решили. Вот что я предлагаю, Чарли. В семействе Маранцано есть один тип, Тони Стролло, ты знаешь, старик доверяет ему больше всех остальных. Так получилось, что наш Вито — друг этого Стролло, у них какие-то совместные дела. Вито может выступить посредником с нашей стороны, а Тони — со стороны Маранцано. В этом случае все должно быть о’кей.
Чарли согласился с видимой неохотой.
— Знаешь, Фрэнки, — мечтательно сказал он, — где я хотел бы встретиться с Маранцано? На его похоронах.
Костелло улыбнулся. Чарли шутил, и его это радовало.
— Вот это будет классная вечеринка!
— Ага, — зубоскалил Луканиа, — Маранцано будет отлично выглядеть в деревянном костюме.
Оба итальянца громко расхохотались.
Желая отомстить за прошлые обиды, дон Сальваторе долго поджаривал Чарли на медленном огне. На неоднократные просьбы о встрече не отвечал ни «да», ни «нет», ссылаясь на занятость, а сам уже потирал руки, представляя себе, как Луканиа каждую ночь ложится спать, не зная наверняка, суждено ли ему проснуться. Наконец, вдоволь поводив Чарли за нос, Маранцано назначил встречу на полночь 17 октября 1929 года. Местом встречи стали доки на Статен-Айленде. Вито Дженовезе все это очень не нравилось. Целых четыре месяца он вел переговоры и не верил в искренность дона Сальваторе.
— Чарли, тебе нельзя идти туда одному. Давай я возьму автомат и спрячусь в багажнике твоей машины. Ты тоже возьми оружие. В случае чего мы разделаемся с «усатым папашей». Он придурок, не позволяет своим людям носить «томпсоны». Я срежу всех одной очередью.