Но Эванс не был слаб, а боролся он с диким, навязанным ему упорством. Он согнул колени, захватил ими Счастливчика и сжал. Случайно ему помогла качка, и Эванс оказался сверху.
Просвистел кулак Эванса, но Дэвид принял его удар плечом. Он поднял ноги и сжал Эванса в железных ножницах.
Лицо Эванса исказилось от боли. Он дернулся, но Старр сумел переместиться и был теперь наверху. Он сел, продолжая удерживать противника ногами и еще сильнее сжимая их.
Дэвид сказал:
— Не знаю, слышишь ли ты и понимаешь ли меня, Лу…
Эванс не обращал на это внимания. Последним усилием он отбросил свое тело вместе с телом противника в сторону и вырвался.
Дэвид покатился по полу и вскочил на ноги. Он перехватил руку встававшего Эванса и завел ее назад. Рывок — и Эванс упал на спину. И лежал неподвижно.
— Верзила! — позвал Счастливчик, тяжело дыша и отбрасывая прядь волос быстрым движением руки.
— Здесь, — ответил малыш, улыбаясь и размахивая бластером. — Я на всякий случай держу эту штуку.
— Хорошо. Убери бластер, Верзила, и осмотри Лу. Проверь, целы ли у него кости. Потом свяжи его.
Старр сел за управление и с крайней осторожностью вывел «Хильду» из тела чудовищного пятна, которое он убил несколько часов назад.
Он выиграл. Он считал, что венлягушки, занятые только мозгом, не имеют ясного представления о физических размерах пятна, к тому же у них нет опыта подводных путешествий, поэтому они не обратят внимания на небольшое изменение курса, сделанное Верзилой. Дэвид сказал об этом Верзиле, когда тот поворачивал корабль к городу под бластером Эванса.
— Правь в пятно, — сказал он.
Снова «Хильда» сменила курс. Нос ее поднялся.
Эванс, привязанный к койке, устало и со стыдом смотрел на Счастливчика.
— Прости.
— Мы понимаем, Лу. Не расстраивайся, — легко сказал Дэвид. — Но пока мы не можем отвязать тебя. Ты ведь понимаешь?
— Конечно. Великий космос, привяжите меня покрепче. Я заслуживаю этого. Поверь, Дэвид, большую часть я просто не помню.
— Лучше немного поспи, приятель, — и Счастливчик похлопал Эванса по плечу. — Мы тебя разбудим на поверхности.
Несколько минут спустя он негромко сказал Верзиле:
— Собери все бластеры на корабле, Верзила, вообще все оружие. Посмотри в шкафах, в ящиках коек — всюду.
— Что ты собираешься с ним делать?
— Утопить, — кратко ответил Старр.
— Что?
— Ты меня слышал. Ты можешь оказаться под контролем. Или я. Я не хочу повторения случившегося. И вообще, против венлягушек физическое оружие бесполезно.
Один за другим два бластера и электрические хлысты подводных костюмов полетели в эжектор для мусора. Через односторонние клапаны они оказались за бортом.
— Чувствую себя голым, — пробормотал Верзила, глядя в иллюминатор, как будто надеялся увидеть свое оружие. Мимо стекла пролетела фосфоресцирующая полоса — должно быть, рыба-стрела. И все.
Стрелка указателя давления медленно перемещалась. Вначале они находились в трех тысячах футов под водой. Теперь менее чем в двух тысячах.
Верзила продолжал смотреть в иллюминатор.
Дэвид взглянул на него.
— Что ты высматриваешь?
— Я думал, станет светлее, когда мы приблизимся к поверхности.
— Сомневаюсь. Поверхность плотно затянута водорослями. Пока не прорвемся, будет темно.
— А мы не столкнемся с траулером?
— Надеюсь, нет.
Осталось полторы тысячи футов.
Верзила сказал с надуманной легкостью, стараясь отвлечься от прежних мыслей:
— Послушай, Счастливчик, а почему в воде океана так много двуокиси углерода? Со всеми этими растениями? Растения ведь преобразуют двуокись углерода в кислород.
— Да, на Земле. Но, если я верно помню курс ксеноботаники, венерианские растения устроены по-другому. Земные растения высвобождают кислород в атмосферу, венерианские запасают в своих тканях. — Он говорил с отсутствующим видом, как будто тоже хотел отвлечься от навязчивых мыслей. — Поэтому венерианские животные не дышат. Они получают весь необходимый кислород в пище.
— А еще что ты знаешь? — спросил удивленный Верзила.
— В их пище даже слишком много кислорода, иначе они не любили бы так пищу с его низким содержанием, такую, как тавот, которым ты кормил венлягушку. По крайней мере, такова моя теория.
Теперь они находились всего в восьмистах футах под поверхностью.
Старр сказал:
— Прекрасно проделано. Я имею в виду то, как ты протаранил пятно.
— Не о чем говорить, — ответил Верзила, но вспыхнул от удовольствия.
Он взглянул на указатель давления. Оставалось пятьсот футов.
Наступило молчание.
Потом сверху послышался скрип, ровный подъем прервался, машины заработали с напряжением, и в иллюминаторах посветлело, стали видны облачное небо и волнующаяся поверхность воды, покрытая бесконечными водорослями.
— Дождь, — сказал Счастливчик. — Боюсь, придется сидеть и ждать, пока к нам не пожалуют венлягушки.
Верзила спокойно ответил:
— А вот и они.
Прямо перед ними, глядя в иллюминатор темными жидкими глазами, плотно прижав лапы к туловищу, цепляясь пальцами за стебель, сидела венлягушка!
Глава 13. Встреча разумов
«Хильда» раскачивалась на высоких волнах венерианского океана. Слышался сильный и ровный шум дождя, бившего о корпус почти в земном ритме. Для Верзилы, выросшего на Марсе, и дождь, и океан были одинаково чужими, но у Дэвида они вызвали воспоминания о доме.
Верзила сказал:
— Посмотри на эту лягушку. Только посмотри на нее!
Верзила протер стекло рукавом и прижался к нему носом, чтобы лучше видеть.
Вдруг он подумал:
— Эй, а не лучше ли держаться подальше?
Отпрыгнул, потом вставил мизинцы в углы рта и растянул его. Высунул язык, закатил глаза и закрутил пальцами.
Лягушка серьезно смотрела на него. Она не пошевельнулась с того момента, как ее увидели. Только раскачивалась на ветру, не обращая внимания на плещущуюся воду.
Верзила скорчил еще более ужасную рожу и сказал лягушке:
— А-агх!
Над его плечом послышался голос Старра:
— Что ты делаешь, Верзила?
Верзила отскочил, убрал пальцы и вернул лицу его обычное ангельское выражение. Он с улыбкой сказал:
— Показал венлягушке, что я о ней думаю.
— Это она показала, что думает о тебе!
У Верзилы заныло сердце. Он услышал явное неодобрение в голосе друга. В такой ситуации, во время такой опасности он, Верзила, корчит рожи, как дурак. Ему стало стыдно.
Он проговорил:
— Не знаю, что на меня нашло.
— Они знают, — хрипло ответил Дэвид. — Пойми: венлягушки ищут твое слабое место. Найдя его, они проберутся в твой мозг, и ты не сможешь изгнать их оттуда. Поэтому не следуй сразу импульсам, не подумав сначала.
— Да, Счастливчик.
— Что теперь? — Старр осмотрелся. Эванс спал, судорожно дергаясь и дыша с трудом. На краткий миг глаза Дэвида остановились на нем, потом переместились.
Верзила почти робко сказал:
— Счастливчик!
— Да?
— Ты не собираешься вызывать космическую станцию?
Какое-то время Дэвид непонимающим взглядом смотрел на своего маленького товарища. Потом линии вокруг его глаз разгладились, и он прошептал:
— Великая Галактика! Я забыл! Верзила, я забыл! И не подумал даже.
Верзила пальцем через плечо показал на венлягушку, которая, как сова, продолжала смотреть на них.
— Она?..
— Они. Великий космос, тут их должны быть тысячи!
Стыдясь, Верзила должен был признаться себе, что был почти рад, что не только он, но и Счастливчик не устоял перед этими существами. Он почувствовал, что не так уж виноват. В самом деле, Старр не имеет права…
В ужасе Верзила остановился. Он испытывал ненависть к Счастливчику. Это не он. Они!
Он решительно изгнал все мысли из головы и сконцентрировался на Старре, который занялся передатчиком, готовя его к работе.
И тут голова Верзилы резко откинулась: он неожиданно услышал новый и странный звук.
Голос, ровный, без интонаций. Он произнес:
— Не трогай твое устройство для далекой передачи звуков. Мы этого не хотим.
Верзила повернулся и замер с раскрытым ртом. Потом спросил:
— Кто это сказал? Где он?
— Спокойно, Верзила, — ответил Дэвид. — Звук у тебя в голове.
— Только не венлягушки! — в отчаянии сказал Верзила.
— Великая Галактика, а кто же еще?
Верзила повернулся и снова посмотрел в иллюминатор — на дождь, на облака и на раскачивающуюся венлягушку.
Старру уже однажды пришлось пережить проникновение в свой мозг чужого существа. Это было в пещерах Марса, где он встретился с нематериальными существами. Мозг его был открыт перед ними, но чужие мысли входили безболезненно, он даже испытывал приятные ощущения. Он знал, что беспомощен, но был избавлен от страха.
Теперь перед ним было нечто совсем другое. Мысленные пальцы насильно проникали в его мозг, и он встречал их с болью, отвращением и негодованием.
Рука Дэвида отдернулась от передатчика, и он не испытывал желания снова притрагиваться к нему. Он опять забыл о нем.
Голос зазвучал снова:
— Заставляй ртом вибрировать воздух.
Счастливчик спросил:
— Мне нужно говорить? Разве вы не слышите наши мысли, когда мы не говорим?
— Очень смутно. Их трудно понять, если твой мозг хорошо не изучен. Когда ты говоришь, твои мысли становятся четче и мы их слышим.
— Но мы слышим вас без труда, — сказал Дэвид.
— Да. Мы можем посылать свои мысли с большой силой. Вы нет.
— Вы слышали все, что я говорил раньше?
— Да.
— Чего вы хотите от меня?
— В твоих мыслях фигурирует организация твоих товарищей, она далеко, по другую сторону неба. Ты называешь ее Советом. Мы хотим знать о ней больше.
Про себя Счастливчик ощутил удовлетворение. На один вопрос по крайней мере он ответил. Пока он представлял собой отдельный индивидуум, враг мог удовлетвориться тем, что убьет его. Но в последние часы враг понял, что он слишком многое узнал, и обеспокоен этим.