Эдда препоручила сестру заботам Лиги, в объятиях которой Бранза утешилась тем, что поведала свою грустную историю такой же невинной душе, недавно покинувшей рай.
Бранза яростно ковыряла палкой землю у крыльца. Лига вырыла ямки для драгоценных камней голыми руками, но тогда на этом месте, заросшем сорняками, был сад, а теперь оно превратилось в пустырь, и земля совершенно окаменела.
Бранза с размаху ткнула палкой в твердую корку, увесистый ком земли отлетел вверх.
— Вот ты как? — пробормотала она. — Заколдовали тебя, что ли?
Она вспотела от быстрой ходьбы и чувствовала себя неловко из-за того, что принесла с собой тайну, а дома слукавила и замаскировала свое прощание так, как если бы совсем не прощалась.
— Одна? — удивилась Эдда. — Это неразумно.
«Я пойду прямо на рынок, — сказала ей Бранза. — Там полно женщин. Мне нужно прогуляться, размять ноги и дать глазам отдохнуть от шитья, а то в них уже щиплет». Эдда поверила, и тень сомнения исчезла с ее лица.
Мелкие комья летели в разные стороны.
— Ты ведь та самая, старая земля, — горячо шептала Бранза. — Чего же ты так упрямишься? — При помощи палки ей удалось отколупать еще немного земли. — Ма копала тебя почти что во сне! — Она попробовала пустить в ход ногти: осыпался камень величиной с горошину и маленькая горсточка пыли.
«Мамочка, а закапывать нужно глубоко? Лунный Младенец тебе не говорил? — приставала Бранза к матери накануне. — Ну, знаешь, как в сказках: «Вырой яму глубиной в локоть и оставь в ней сокровище». Или: «Выкопай ямку размером с голову и положи туда волшебный камень».
«Не помню, — отвечала Лига. — Я просто присыпала камни землей, и все».
Глупая девчонка, выругала себя Бранза. Не надо было расспрашивать Ма и привлекать ее внимание. Теперь стоит ей вспомнить тот разговор, и она сразу поймет, где искать дочку.
Может, надо смочить землю — принести в ведре воды из ручья, полить и размягчить ее? Наверняка в избушке-развалюшке осталось ведро, ведь Ма ходила по воду! Сидя на корточках, Бранза разглядывала серую солому, гниющую в дверном проеме, расплющенную и склеенную многолетними непогодами, дождями и снегами, которые шли здесь всю жизнь Бранзы, то есть по здешнему времени, в ее сжатом варианте. Нет, она, пожалуй, не рискнет взяться за разбухшую гнилую солому. Скорее всего городские мальчишки или цыгане побывали тут задолго до того, как рухнула крыша, и вынесли все мало-мальски пригодное.
Просто присыпала камни землей. Значит, не глубоко. Бранза вернулась к своему занятию и в результате упорного труда выкопала ямку достаточной, по ее мнению, глубины. Достала из-за пазухи тряпицу и развернула алый камень. Надо ли при этом что-нибудь произносить, обращаться к бесплотным силам, о которых упоминала Энни? Наверное, нет. Ма с ног валилась от усталости и уж точно ничего не говорила; молча закопала камни в землю.
Она, Бранза, тоже была на этом месте! Почему ты не посмотрела? — упрекнула она свое младенческое «я». — Почему не выпростала головку из пеленок и не запомнила, как и что нужно делать?
Бранза стиснула массивный камень в руке и постаралась выбросить из головы пустые мысли. Во всяком случае, надо держаться серьезно. Часть успеха, собственно, заключается в сильном желании — или нежелании — найти приют, убежище, свой сердечный рай. Бранза вспомнила город из райского мира матери: тихие улочки, пустые участки между рядами домов, заросшие зеленой травой и залитые солнечным светом; вспомнила Волка, запах его шерсти, прохладный след от языка на тыльной стороне ладони, на щеке; мысленно покрошила на дорожку хлеб, и воображаемые птицы слетелись на угощение, и она каждую из них называла по имени, а Ма сидела у окна и плела циновки.
Ну пожалуйста, — думала она, опуская рубин в теплую сухую землю. — Пожалуйста, пусти меня обратно, — произнесла Бранза вслух на тот случай, если Лунный Младенец замер в ожидании где-нибудь на границе между мирами, как говорила Ма, и для того, чтобы сотворить чудо, нужно что-то особенное: молодая девушка должна решиться на самоубийство, Медведь — спрыгнуть с обрыва, карлик — топнуть ножкой.
Бранза аккуратно зарыла ямку, обошла крыльцо с другой стороны и начала все заново. Вообще-то этим следовало заниматься ночью, лучше всего в полночь, если верить Энни, а не при ярком свете дня, когда все вокруг кажется отнюдь не волшебным, а убогим, облезлым, напрочь лишенным таинственности и колдовской силы. К сожалению, прийти сюда ночью она не могла. Ей могло помешать многое: и чересчур любопытная сестрица, и заботливая мать, и зоркая вдова, которая все замечает, хотя не всегда говорит об этом. Кроме того, есть еще городская стража; в том, другом мире стражники разрешили бы ей покинуть город, взяв с нее обещание вернуться до рассвета, чтобы не волновать маму; даже нет, не так: в последние годы они совсем ничего не говорили и ограничивались молчаливым кивком. Здесь все иначе: суровые стражи ворот преградят ей путь и потребуют ответа, куда она направляется. И что скажет Бранза? «Я иду в старый дом моей матери, чтобы оттуда при помощи волшебных сил перенестись в мир ее сердечных желаний». Вне всяких сомнений, услышав это, стражники с улыбкой переглянутся, крепко возьмут ее за руки и отведут домой, а по дороге еще и вызовут лекаря. Так что придется делать все сейчас.
Бранза вонзила палку в твердую землю с южной стороны крыльца. Удар отдался болью в костяшках пальцев, в локтях, в плечах, заставил клацнуть зубы. Ох, нет, все бесполезно…
Бесполезно или нет, надо продолжать! Возможно, как только эта часть работы будет выполнена, дальше все окажется легче легкого. Ма, например, вообще проспала магическое перемещение; малютка Бранза вместе с ней заснула в одном мире, а проснулась в другом. А вот Рамстронг просто прыгнул в пустоту и взлетел; Эдда прошла сквозь стену силой желания, а этот Тизел, по словам Эдды, провалился в райское место случайно, когда убегал от Бранзы, счастливицы, которая тогда не понимала своего счастья — беззаботной Бранзы, на которую никто не косился, не говорил дурного слова, не заставлял вести себя «как положено».
Поэтому она с остервенением продолжала копать, а когда выкопала ямку, нашла подходящие слова, уложила на дно прозрачный камень и засыпала его землей.
«А теперь спи, дитя», — сказал Лунный Младенец Лиге.
«И это все, что ты сделала?» — невинно поинтересовалась Бранза у матери, притворяясь, что увлечена работой. Сейчас она прямо-таки видела перед собой тот цветок, который тогда вышивала, его сказочные малиново-розовые лепестки.
«У меня просто не осталось сил, — ответила Ма и рассмеялась. — Я спала как убитая, а когда открыла глаза, оказалась там».
Бранза долго смотрела на нее, такую обыкновенную, старательно прокладывающую стежок за стежком, а Ма подняла голову и рассеянно ей улыбнулась.
Чтобы волшба получилась, Бранзе сейчас было бы неплохо уснуть возле порога, головой на восток. Но солнечные лучи заливали крыльцо нещадным жаром, поэтому она легла у стены, в мягкую постель из высокой травы, что давала более или менее сносную тень, положила под голову пахнущие землей руки, уняла тревожные мысли о матери и сестре — как-то они переживут ее исчезновение? — и убедила себя, что теплая стена за спиной — это мохнатый бок Волка, который улегся позади нее, тихонько поскуливая, и будет охранять ее сон.
Эдда и Лига обошли весь город. Уже почти стемнело, однако мать и дочь упорно осматривали каждый закоулок, подходили к дверям, заглядывали во все уголки, где только могла скрываться Бранза.
— В воду она не полезет, — со вздохом промолвила Эдда, когда оглянулась и увидела, что мать все еще стоит на мосту, который Эдда уже перешла.
Лига, не отрывая глаз от ручья, следила за шумно журчащими струями. Наконец она медленно перешла мост, словно бы с каждым шагом пересиливала себя.
— Вернемся к Рамстронгам, — предложила Эдда. — Скажем, что нам не повезло. Давит соберет людей, и ее быстро найдут.
Лига взялась за подставленный дочерью локоть, но не поспевала за Эддой, взявшей слишком резвый темп. Целеустремленность и решительность, беспокойство и тревога, которые побудили Лигу обойти весь город, теперь, казалось, полностью оставили ее.
Они дошли до угла. Эдда собиралась свернуть к дому Рамстронгов, но мать остановилась, молча опустив голову.
— В чем дело? Мамочка, идем же. Идем, пока еще не совсем темно.
— Мне нужно вернуться домой и кое-что посмотреть… — Она поглядела на Эдду почти умоляюще. — Прежде чем люди обо всем узнают.
— Что ты хочешь посмотреть?
— Ну… посмотреть, не вернулась ли Бранза домой. Мало ли, может быть, пока мы ходили… Если нет, тогда…
— Что тогда?
Мать и дочь направились к особняку Энни. Эдда попыталась ускорить шаг, но Лига двигалась по-прежнему неохотно. Девушку снедало нетерпение, и все же она приспособилась к медленной поступи матери и, наклонившись — под грузом тяжких дум Лига сгорбилась почти вдвое, — заглянула в ее лицо:
— Мамочка, что с тобой? Какие мысли тебя терзают?
— Она расспрашивала меня о том… о том, как я оказалась в том месте, в своем сердечном раю…
— Так, — сказала Эдда. — Думаешь, Бранза отправилась искать этого Лунного Младенца?
— Может быть. У меня нехорошее предчувствие.
— Значит, пошла к обрыву?
— Да. А что, если она спрыгнет с обрыва, а Младенец не спасет ее, и моя девочка разобьется? Или, наоборот, Лунный Младенец спасет Бранзу, перенесет в другой мир, и мы ее больше не увидим!
Даже в сумерках Эдда заметила, что в глазах Лиги заблестели слезы.
— А что, если Бранза просто бродит по лесу в ночи? Сколько раз я сама так делала! Или просто нашла полянку, заросшую мхом, и заснула, а утром проснется и выбросит из головы все глупости. Ты всегда предполагаешь худшее, мама, а худшее случается очень редко. Не волнуйся, наша Бранза не рискнет прыгнуть с обрыва, не решится так поступить с нами. Только я могла бы выкинуть что-то подобное, притом давно, когда была младше и глупее.