Я изумленно уставилась на нее.
– Откуда ты узнала?
– Я подписана на «Вестник Бухты Дружбы». Это было на первой странице.
– Подписана?
Она отмахнулась.
– Всю жизнь.
Всю жизнь. Не помню такого. Но что интересно, она постоянно получает газету из города, который, по ее словам, не выносит? Очень интересно.
– Просто мне казалось это странным – взять и рассказать тебе об этом, – объяснила я, делая глоток чаю.
Она покачала головой, давая понять, что это неубедительное объяснение. Так и есть. Но честно говоря, мама с трудом пережила новость, что теперь у меня есть лама, поэтому рассказывать ей о том, что в доме обнаружили настоящий скелет, значило рисковать, что она сразу же позвонит местным агентам по недвижимости и выставит дом и паб на продажу без моего разрешения.
– Я терпеть не могла этот гостевой дом, – сказала она с ненавистью, поразившей меня. – В тот год, когда мы въехали, там жил неприятный мужик по имени Энди. Он был из тех, кто ведет себя идеально, когда рядом взрослые, но если он застигнет тебя одну в саду, то начинает говорить гадости вроде: «Какой миленький топик, мне нравится, как на тебе смотрится этот цвет».
Я была поражена.
– Энди? – Я вспомнила мужчину, разговаривавшего с Натаном. Его шляпу. Аббревиатуру «ССБ». «Строительные работы. Стюарт и братья». Это фирма, с которой Фрэнк, по его словам, сотрудничал, когда передавал эту собственность бабушке. – Кажется, я на днях с ним встречалась. Это он делал здесь ремонт?
– Скорее всего. – Она отмахнулась. – Я пытаюсь забыть об этом. Так неприятно.
Должна признать, при первой встрече он не показался мне извращенцем, но, с другой стороны, я не девочка-подросток. Я пришла в ужас.
– Ты говорила бабушке?
Она покачала головой.
– К сожалению, нет. В те времена люди не уделяли этим делам столько внимания, сколько стоило бы. Они просто отмахивались, отшучивались или говорили, что он не имел в виду ничего такого. – Мама выпила чаю. – Но теперь, будучи взрослым человеком, думаю, что мама поверила бы мне и выступила бы на моей стороне. Она была добрая и хиппи, но со стержнем внутри.
Любопытно. Вся эта информация была весьма полезной.
– Мама, какое счастье, что ни с тобой, ни с тетей Кэтрин ничего не случилось. – Я вздрогнула. – Именно в это время пропала та девушка!
– Так ты знаешь, кто эта бедняжка? – спросила она.
Я кивнула.
– Девочка-подросток по имени Мэнди Миллиган.
Она была не намного старше моей мамы в то время.
Настала очередь мамы приходить в ужас.
– Мэнди Миллиган?
– Ты ее знала?
Мама кивнула.
– Она несколько раз сидела со мной и тетей Кэтрин.
Вот это да. Значит, бабушка была с ней связана. Да и дедушка, видимо, тоже. И Энди наверняка видел, как она приходила посидеть с ними. Вот дерьмо, прямо как в жутковатых фильмах того времени. Ты проверил, что делают дети? Я вздрогнула. Просто жуть.
– Я помню, когда она исчезла, – сказала мама и отпила еще чаю. – Это было тем же летом… – Она умолкла и еще выпила.
– Тем же летом, когда с дедушкой случилось несчастье, – договорила я.
Она кивнула.
– Мама, ты правда думаешь, что это был несчастный случай?
Мама взглянула на меня поверх чашки. Секунду она молчала, как будто раздумывала, что сказать.
– Нет, не думаю.
– Ты считаешь, бабушка имела отношение к его смерти?
Мама поставила чашку.
– Ты знаешь, у меня был очень длинный полет. Я пропустила пересадку в О’Хэйре. Мне надо поспать. Поговорим об этом завтра.
Я знаю, когда моя мама начинает уклоняться от темы. Это тот самый раз. И она только что упрекнула меня, что я ее избегаю? Ладно, мама, сегодня вечером я тебя оставлю в покое, но завтра утром я первым делом пристану к тебе с этим вопросом. Я имею право знать прошлое моей семьи. Грязное оно или нет.
Не говоря уже о том, что я выдохлась. Мысль о кровати вдохновляла.
Мне нужно немного отдохнуть, перед тем как я приду к Джастину и скажу ему, что Энди – кусок дерьма, у которого были все мотивы и возможности убить Мэнди и спрятать ее тело в стене.
На следующее утро я проснулась от запаха кофе и бекона. Два аромата, обещающие прекрасный день. Я потянулась, удивленная тем, что так крепко спала после вчерашнего. Даже во взрослом возрасте мама дома – это ощущение безопасности.
Я выбралась из кровати и пошла на кухню, где обнаружила маму. Она готовила яичницу. На ней был кардиган поверх шелковой майки и черные укороченные джинсы. Ноги босые. Я не помню, когда последний раз видела маму одетой так расслабленно. Она женщина того типа, которые одеваются как на парад. Как чудесно видеть ее в такой уютной одежде.
Ну и я перестала переживать из-за своих клетчатых пижамных шорт и мешковатой футболки.
– Пахнет великолепно, – сказала я, падая на стул.
– Я готовлю кето, – объявила она, помешивая яйца на сковородке лопаткой. – Диана Джексон, помнишь ее?
Я улыбнулась и кивнула. Мама и Диана дружат с тех пор, как я училась в средней школе. Они познакомились на занятиях по пилатесу и с тех пор неразлучны, так что я, конечно, помню Диану.
– Она сидит на кетодиете уже месяц, и, честно говоря, это новая женщина. Кожа улучшилась, она похудела, энергии прибавилось. Тебе тоже надо попробовать. Углеводы – это смерть, детка.
Углеводы – это восхитительно. Думаю, я предпочту смерть отказу от пасты. И печенья. Обожаю шоколадное печенье. И даже не пытайтесь лишить меня моллюсков во фритюре. Хотя там есть какой-никакой протеин, верно?
Но я поддержала ее:
– Определенно попробую.
Между порциями пасты с морепродуктами и свежеиспеченным хлебом Джимми.
Она отошла от плиты и налила мне чашку кофе. Поставила ее передо мной с упаковкой жирных сливок.
– Можешь добавить это в кофе.
Жирные сливки лучше, чем печенье? Трудно поверить, но я все равно налила их в кружку. Потому что если даже смесь сливок с молоком прекрасна на вкус, жирные сливки должны быть еще лучше.
– Итак, какие у нас планы на день? – поинтересовалась она, раскладывая яичницу по тарелкам.
– Сначала мне надо позаботиться о Джеке.
Мама бросила на меня любопытный взгляд.
– Джек – это тот симпатичный мужчина, который тут был вчера?
– Нет, мама, это Дин. – Я не стала напоминать, что он представился. Но на маму чуть не напала блондинка с зонтиком, поэтому, я думаю, можно простить ей некоторую забывчивость. – Управляющий моего паба. Он живет в гостевом доме. Это он обнаружил тело.
Мама скривилась.
– Омерзительно. – Она вскинула голову. – Но он славный. – Она разложила бекон по тарелкам и понесла их на островок. Поставила одну передо мной. – А ты моложе не становишься.
Я подняла взгляд от тарелки и уставилась на нее. Серьезно? Ей недостаточно того, что она пилит меня по поводу переезда, а теперь начнется эта тема с внуками? С учетом того, что у нее самой всего один ребенок, аргументов маловато.
Я съела кусочек бекона, игнорируя ее замечание.
– Спасибо за завтрак.
– Я подумала, что не отказалась бы от экскурсии по городу, – сказала мама, садясь рядом со мной.
– Правда? – Она полна сюрпризов. – Прогулка по памятным местам?
– Поскольку я здесь, почему бы и нет?
Я кивнула:
– Отлично. Звучит весело. Я только доем твой восхитительный безуглеводный завтрак, быстро приму душ и покормлю Джека.
Ко времени моего возвращения мама убралась на кухне и куда-то исчезла. Я вышла на улицу, но там ее тоже не оказалось. Я сдалась и отправилась в сарай к Джеку.
Хотя было еще утро, понятно, что день опять будет не по сезону теплым. Ладно, я сказала «не по сезону», как будто я в этом разбираюсь. До сих пор август и начало сентября были теплее, чем июль.
– Доброе утро, Джек! – жизнерадостно поздоровалась я со своим питомцем. – Как твои дела?
Он замурчал и наклонил голову в ответ. Я уже запомнила, что это означает, что он готов выйти из сарая.
– Все красивые одуванчики уже шепчут твое имя, да?
Он снова наклонил голову. Клянусь, порой мне кажется, что он меня понимает.
Я отодвинула засов в его стойло, и он пошел наружу, но по пути остановился, чтобы я почесала ему шею. Мы вышли в загончик.
– Господи. Он похож на овцу-мутанта.
Я обернулась и увидела идущую к нам маму.
– Не слушай ее, – прошептала я Джеку. – Ты очень красивый мальчик.
Он дернул ухом.
– Мама, это Джек. И он очень красивая лама. Он даже выиграл на Блюберри Кинг этим летом. И предыдущим тоже. – Вряд ли это произведет на нее впечатление, но Джек заслуживает, чтобы его достижения стали достоянием общественности.
– А, фестиваль Блюберри, – сказала мама. – Определенно одно из самых ярких событий лета.
Я не смогла понять, она говорит серьезно или язвит. Зная маму, предположу, что это сарказм.
К моему удивлению, мама открыла калитку и вошла в загончик. Она остановилась и уставилась на ламу. Джек подошел к своей любимой лужайке с одуванчиками и клевером и начал пастись, игнорируя нас обеих.
– Санни не стала бы заводить просто лошадь или корову, не так ли? – сказала мама, наблюдая за ним.
– Ну, лошади и коровы пахнут куда хуже. Он очень аккуратный, и ему не нужно большое пастбище. Он вполне доволен своим загончиком. Хотя я часто вывожу его гулять.
Мама бросила на меня испуганный взгляд.
– Ты же не собираешься взять его сегодня с нами?
Должна признать, это соблазнительная идея. Моя шикарная горожанка мама прогуливает ламу по улицам родного города. Отличная иллюстрация для рождественской открытки.
– Нет, я собиралась оставить его тут наслаждаться солнышком и щипать травку. – Джек поднял голову навстречу солнцу, словно соглашаясь с моим планом. Его ноздри дернулись. Я улыбнулась. – Как насчет того, чтобы пройтись по магазинам и поужинать на променаде?
– В Бухте Дружбы есть променад?
– Да, маленький.
Мама почти впечатлилась.
– В моем детстве здесь был только старый полуразрушенный пирс, куда старики ходили курить и ловить рыбу.