С какой-то странной улыбкой Гайинг показал Джейро клочок бумаги.
— И ты был скорее прав, чем не прав.
— Что с ним случилось?
— Пусть уж об этом он сам тебе скажет, поскольку скоро опять появится здесь.
Итак, Фэйты уехали, и Джейро остался в Мерривью один. Дом показался ему полным шепотов, а шаги отдавались в пустых комнатах слишком гулко. Ночью, когда он лежал в постели, ему несколько раз мерещились то важные разговоры Хайлира, то смех Алтеи, но, скорее всего, все эти вздохи, ворчания и бормотания исходили просто от самого дома.
Джейро позвонил в Сассун Ойри и услышал автоответчик, сообщавший, что дом закрыт на неопределенный период, но самые важные послания можно оставить у секретаря комитета Конверта. Джейро так и сделал, открыто сознавшись в поисках адреса Скарлет Хутсенрайтер и, как и ожидал, услышал холодный отказ. Тогда он назвался и попросил, чтобы ее известили о его звонке. На что ему ответили, что его вопрос будет должным образом рассмотрен; но это являлось, юноша это почувствовал, лишь вежливой формой отказа. Тем не менее вечером следующего дня Скёрл сама позвонила в Мерривью; голос ее дрожал, и она сразу спросила, зачем он звонил.
Джейро объяснил, что просто хотел удостовериться, что с ней все в порядке, и выразил надежду, что она нашла в библиотеке все, что искала.
Она ответила, что пока все идет нормально, и на самом Деле она по-прежнему живет в своих старых комнатах в Сассуне.
Джейро удивился, поскольку был уверен, что дом действительно закрыт.
— Правильно, — ответила Скёрл. — Просто я прошла тайным ходом и собиралась никому не выдавать своего присутствия вплоть до самого возвращения отца. И поэтому не могу пользоваться телефоном и вообще как-либо проявлять свое присутствие там из-за опасения перед охраной, которая патрулирует территорию — и принимать никого, соответственно, тоже не могу.
— Ты все нашла в библиотеке?
— На самом деле, ничего хорошего. Требования к получению лицензии — даже на первой стадии — очень жесткие. Во-первых, возраст, во-вторых, у меня нет диплома, свидетельствующего об изучении уголовного права, и нет стажа работы в ИПСС. А в генеральной инструкции я вообще прочла нечто странное: «компетентный частный детектив должен обладать способностью легко смешиваться с любым социальным слоем, от обитателей ночлежек до посетителей салонов красоты и артистов».
Джейро попытался поднять ее дух.
— Трудно, конечно, но ведь у тебя с одной стороны опыт, с другой — красота.
— В компании бродяжек из ночлежки!? В конце концов, я член Конверта!
— Ты просто должна выбирать подходящие дела, — задумчиво сказал Джейро.
— Иногда это невозможно, — вздохнула девушка и продолжила читать генеральную инструкцию: — «Опытный исполнитель — личность особая. В нем должны органично сочетаться высокие интеллектуальные способности, легкость социальной адаптации и жесткие исполнительские навыки. Он должен быть умен, изобретателен, а также владеть всеми видами оружия. Он должен быть безучастен к боли, привычен к любой кухне, какой бы странной ни показалась она ему сначала». А вот — самое главное! «В своем распоряжении он должен иметь рабочий фонд в сумме…» — Тут Скёрл отбросила инструкцию. — Фактически они отрицают документы моего учителя, которые стоят любой лицензии! А сертификат Мирла Зандера у меня есть! И его одного могло быть вполне достаточно!
— А как насчет финансовых резервов и юридического факультета? Если ты поучишься в институте пару семестров, то только повысишь свою квалификацию.
— Да, это можно, но мне это не подходит.
И Скёрл бросила трубку, не оставив Джейро возможности еще раз попытаться пригласить ее к себе, на пикник или в гостиницу «Голубая Гора». Юноша уселся в кресло и стал пить пиво из любимой кружки Хайлира, чего Алтея никогда не разрешала ему. Пришло время подумать о своих планах на лето. Планы эти пришлось разделить на три категории. Первое — он будет работать в терминале столько, сколько возможно. Второе — будет продолжать тренировки и добиваться все больших результатов в рукопашном бое. Третье — использует отсутствие родителей, чтобы найти записи, которые расскажут о его происхождении.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
В космопорт Ушанта Фэйты прибыли утром следующего дня. Таможенные формальности оказались несложными, и в середине дня они уже находились на пути в Димпельуотер, расположенный в двадцати милях к северу. Они ехали в открытой машине, на минимальной скорости прямо посреди буйных джунглей, более известных как Сады Лирхайдиона. Купы розовых, черных и оранжевых кустарников шевелились под нежными порывами ветра, выбрасывая в воздух опьяняюще пахнущие споры. Эти споры здесь собирали и прессовали, производя изделия, весьма популярные у местного населения. То и дело на протяжении всего пути сумасшедшие сосны выкидывали вверх тугие и гибкие, высотой около двухсот футов, побеги, Эти побеги распускались короной оранжевых языков, по форме ничем не отличавшихся от лепестков какого-нибудь гигантского цветка. И потому ночью, особенно издалека, Сады Лирхайдиона можно было принять за огромное поле огненных цветов.
Скоро машина выехала к медленно текущей реке, все берега которой были укрыты зелеными плакучими ивами и жасмином с его бутонами-фонариками. То тут, то там появлялись заросшие лесом острова, и почти на каждом из них виднелся коттедж в деревенском вкусе, чья крыша смотрелась в воды, как в зеркало.
Прибыв в Димпельуотер, Фэйты отправились в определенную для них гостиницу, оказавшуюся вполне приличной и современной. Из широких окон открывался типичный для Ушанта вид: мост из потемневшего от времени резного дерева, ленивая река под ним, ряды эбонитовых деревьев с их розоватыми, как лосось, сердцеобразными листьями, а за ними на расстоянии двухсот ярдов — ротонда отеля Тайа-Тайо, места проведения конгресса и удивительное произведение архитектуры. Полусфера ротонды из блоков разноцветного стекла в шесть футов толщиной взмывала вверх, словно уносясь в небо. Солнечный свет, проходя через стекло, раскрашивал внутренние помещения гостиницы во все цвета радуги, а ночью работу солнца выполнял огромный шар, подвешенный над зданием на железных цепях. Конструкция этого шара была до предела простой, но очень изящной. На железный каркас были нанесены фасеточным способом драгоценности: рубины, изумруды, сапфиры, топазы, гиацинты и множество других. Свет изнутри шара, проходя через камни, освещал помещение, пожалуй, даже интересней и ярче, чем солнечный.
Фэйты, оставив вещи, сразу покинули отель, перешли деревянный мостик и по тропе под эбонитовыми деревьями отправились к ротонде. В холле к ним подошел Лауриц Мур, председатель организационного комитета. Мур оказался мужчиной средних лет с какой-то тихой внеличностной красотой. Алтея нашла его очаровательным и удивительным, но Хайлир, как всегда, пробормотал, что он похож не на ученого, а скорее, на элегантного дилетанта.
Мур пригласил их на ланч, где выказал себя приятным компаньоном настолько, что даже развеял предубеждения Хайлира. К тому же он очень заинтересовался именно его темами: художественный символизм с упором на музыкальные формы. Хайлир увлекся и разоткровенничался.
— У меня несколько специфический взгляд на многие проблемы. Могу признаться, что я даже сделал несколько небольших открытий в этой области и сейчас готовлю к печати пару статей. Нет, нет! — остановил он Алтею, которая уже собралась достать бумаги. — Сначала нужно их как следует отделать!
Мур ничего не сказал о своей работе и переменил тему.
— Вы уже ознакомились с расписанием? — поинтересовался он.
— Еще нет.
Мур достал пару программ и отдал Фэйтам.
— Из них вы узнаете, что ваши выступления назначены на завтрашнее утро. Надеюсь, вас это устраивает?
— Прекрасно! Мне гораздо больше нравится отчитаться с самого начала, а потом отдыхать все оставшееся время!
— Насколько я помню, второй участник с Тайнета выступает завтра в полдень, — добавил Мур.
Алтея заглянула в программку.
— Это господин Хутсенрайтер. Его доклад связан с изменениями в языке и весьма интересен.
Мур глянул в свои бумаги.
— Но его мне не послушать, поскольку в это время у меня важное совещание. — Он печально покачал головой. — И больше мне уже такого случая не выпадет…
— Я просмотрела весь список и не нашла больше ни одного местного имени, кроме вашего, — удивилась Алтея. — Разве на Ушанте нет ученых?
— Здесь их мало. По различным причинам наши наиболее выдающиеся ученые уезжают в другие миры. Там они получают свои звания и почести, поэтому возвращаются редко. К тому же, мы недостаточно сильны в абстрактных исследованиях. У нас много блестящих музыкантов, но всего несколько музыковедов.
— Интересно, — заметил Хайлир. — Могу я задать вам вопрос личного характера?
— Разумеется, — вежливо улыбнулся Мур.
— На вашем пиджаке я вижу эполет с неким устройством, которое очень напоминает диктофон. Каково его назначение?
Мур снова улыбнулся, но на этот раз более тонко.
— Объяснение весьма простое: это лишь старая привычка, я уже давно не могу относиться к его истинному назначению всерьез.
— Но для чего же он вам?
Лауриц Мур пожал плечами.
— У нас издавна, еще со времен эры беспамятства, народ привык вести журналы и дневники. Такие диктофоны всегда служили именно этой цели. На них записывают все события человеческой жизни, и потом, когда что-нибудь забывалось, они часто оказывались очень полезными.
— И что вы делаете с таким колоссальным объемом информации?
— Мы выбираем ежедневно несколько ключевых событий, чтобы создать базовый материал, то есть, сохраняем лишь то, что действительно важно. Остальное стирается. Это давно уже стало привычкой, и по определенным причинам мы пока не можем от нее отказаться. А теперь прошу меня извинить. Я был рад нашей встрече и непременно оставлю ее на память как один из наиболее приятных моментов в моей жизни.