лиц, мест и участков тела, получают информацию от V1 и используют ее, чтобы помочь нам распознавать то, что мы видим, и действовать соответствующим образом. В этом смысле мозг сравним со сложной сетью метро со многими линиями и пересадочными пунктами. Если на одной станции путь заблокирован, проходящие через нее линии перестанут функционировать. Но, хотя вся линия функционирует при условии, что эта конкретная станция работает, линия не сводится к станции. Она не сводится ни к одной станции, поскольку зависит от движения. Она может функционировать только в том случае, если открыты все станции и через них проходят поезда.
Чтобы осознать, что такое понимание, представьте себе карты в виде ключевых станций на более общей схеме. Смысл кроется не в каких-то конкретных картах: для создания смысла многие карты работают совместно. Когда мы говорим с друзьями, ведем машину или смотрим фильм, мозг бурлит активностью. И смысл зарождается в результате совместного действия многих клеток на многих картах одновременно.
Нейробиологи обнаружили интересное отражение этого процесса осмысления на уровне отдельных карт мозга. Например, когда мы читаем слово “бить”, слегка повышается активность на участке двигательной карты M1, ответственном за движения ноги, а когда мы читаем слово “пить”, слабо активируются нейроны области лица на карте M1[247]. Активность нейронов на двигательных картах при чтении слов, связанных со специфической физической активностью, напоминает ослабленную версию активности этих же карт при реальном выполнении соответствующих действий. Аналогичным образом, когда мы видим, как кто-то что-то делает, некоторые карты нашей фронтальной или теменной коры активируются таким же образом, как если бы мы сами совершали это действие[248]. Тот же принцип применим к картам мозга, которые отображают информацию, приходящую в мозг от органов чувств. Когда мы видим, как кто-то гладит собаку, или слышим звуки барабана, у нас активируются тактильные карты[249]. Когда мы читаем слово, концептуально связанное со звуком, такое как “телефон”, у нас активируются отделы слуховой коры; когда мы видим такие слова, как “соль”, активируется вкусовая кора, а при чтении слова “корица” активируется обонятельная кора[250].
Сотни исследований с привлечением фМРТ показали, что наши карты движения и восприятия могут рассказать не только о том, что мы делаем или чувствуем в настоящий момент. Когда мы видим слово, предмет или действие, моторные, сенсорные или пространственные участки мозга через тысячные доли секунды начинают отображать информацию о смысле того, что мы видим, слышим или чувствуем. Это так, когда мы думаем и о конкретных вещах, таких как корица, и об абстрактных понятиях, таких как числа или время.
Учитывая сложность наблюдения за живым дышащим мозгом, мы не знаем наверняка, отвечают ли одни и те же нейроны за движения ноги и обработку смысла при чтении слова “бить”. Это могут быть две группы нейронов, вынужденные делить жилплощадь. Но в любом случае связь существует. Заманчиво думать, что эта связь заключается в смысле: мысленная имитация удара ногой позволяет понять, что означает бить. Но это объяснение неправильное. Парализованный от рождения человек, не способный двигать ногой, все равно прекрасно знает, что значит бить, и в свободное время вполне может болеть за футбольную команду. Вероятно, делать и знать – это родственные процессы, но это не одно и то же. К примеру, я знаю, что космонавты в невесомости летают, но сама никогда не испытывала невесомости и не была в космосе. Я знаю, что слоны тяжелые, но никогда не поднимала ни одного слона. И я совершенно уверена, что когда-нибудь умру, хотя никогда раньше, насколько мне известно, не умирала.
И все же мой суммарный опыт в отношении предметов, людей или действий формирует и обогащает отображение их моим мозгом. Если я видела, как люди бьют по мячу, но никогда не била сама, возможно, я отображаю слово “бить” в большей степени с помощью зрительных карт, чем двигательных. Если я годами играла в футбол, вероятно, это отображение происходит совсем иначе. Я в любом случае понимаю, что означает бить, но мой разный опыт и его сенсомоторные элементы встраиваются в мое представление об этом действии и влияют на то, как мой мозг его отображает.
Ученые до сих пор обсуждают, как эти элементы опыта интегрируются и хранятся в мозге таким образом, что, когда я в следующий раз представлю себе удар по мячу или прочту слово “бить”, эти элементы опыта вновь всплывут в разуме и займут место на мозговых картах. Вероятно, особую роль в поддержании мультисенсорного отображения обобщенного смысла того, что мы чувствуем при ударе по мячу, как это выглядит, как это делают другие и как это называется, играет участок мозга в верхней части височной доли[251]. Если в результате дегенеративного заболевания нейроны в этом участке умирают, у людей возникает так называемая семантическая деменция[252]. Для этого состояния характерно отсутствие способности думать о словах, понимать слова других людей и общая потеря представления о людях, предметах, действиях, чувствах и понятиях. В отличие от Джона, который утратил способность узнавать морковь, но сохранил все свои знания о том, как ее выращивают и едят, пациент с семантической деменцией может пожать плечами и сказать: “Я точно не знаю, что такое морковь. Может быть, ее едят?”
В целом понятно, что в отображении любого конкретного смысла одновременно участвуют многие отделы мозга и их карты. Как же мы обмениваемся смыслом с другими людьми, так что два мозга отображают один и тот же смысл в одно и то же время? Одинаковое понимание смысла необходимо для общения. Но что это такое и как это удается обнаружить в мозге?
Мы видели, насколько наш прошлый опыт в отношении предметов, действий, ощущений или понятий определяет их детальное отображение нашим мозгом и, следовательно, насколько сенсорное, моторное и пространственное отображения предмета, действия или понятия могут быть разными у вас и у меня. И все же наш опыт должен во многом совпадать, поскольку все мы живем на планете Земля и имеем одинаковое строение тела, одинаковые чувства и физиологические надобности. Мое сердце, как и ваше, бьется быстрее, когда я бегу. Мои легкие, как и ваши, расширяются, чтобы набрать воздух. Если мы происходим из разных культур, между нами неизбежны различия. Например, в одних культурах люди едят при помощи кусочка хлеба, в других – руками или специальными приспособлениями, такими как палочки. Этот опыт действительно различается. Однако ощущения пережевывания и глотания, а также чувство утоления голода одни и те же. И это вызывает интересный вопрос. У нас с вами похожие карты мозга. У нас также есть одинаковый опыт в отношении предметов, действий, ощущений и понятий. Означает ли это, что ваш и мой мозг отображают понятия одинаковым образом?
В последние годы с помощью метода фМРТ ученые пытались найти общие картины отображения смысла в мозге разных людей. Один путь состоит в том, чтобы вовлечь людей в одинаковый смысловой опыт, например, просмотр одного и того же фильма. В одном новаторском исследовании во время просмотра классического вестерна “Хороший, плохой, злой” мозг людей сканировали с помощью фМРТ. В любой момент времени картина активности в мозге произвольно выбранного зрителя удивительным образом совпадала с картинами активности в мозге других людей, смотрящих ту же сцену фильма[253]. Почти третья часть поверхности мозга каждого зрителя была синхронизирована по активности с мозгом других зрителей. Эта синхронизация активности происходила в первую очередь в задней части мозга, охватывающей затылочную, височную и теменную кору.
В другом исследовании аналогичный эксперимент с просмотром фильма использовали для того, чтобы дальше продвинуться в изучении этого явления[254]. Ученые анализировали, насколько общие паттерны активности в мозге разных людей соответствуют изображениям специфических типов предметов, событий и действий, представленных на экране. Выявив такие общие паттерны, ученые использовали их для расшифровки активности мозга отдельных людей. В частности, они пытались установить, какой тип предметов – скажем, машину, дерево или спортсмена – видели участники эксперимента на экране в конкретный момент времени в процессе сканирования. Используя удивительное сходство паттернов активности мозга разных людей, они смогли точно установить, чтó люди видели на протяжении 76 % времени.
В каком-то смысле эти исследования помогли описать, как мозг с его великолепными картами распределяет ответственность за обработку и отображение разных понятий в контексте того, что происходит на экране. В этом участвуют сенсорные, мультисенсорные и двигательные карты. В частности, вид двух людей, пожимающих друг другу руки, активирует участки двигательной коры, ответственные за кисти рук и за хватательный жест в лобной и теменной коре, участки кистей рук в соматосенсорной коре, зоны лица и тела на зрительной карте предметов и другие. Это не означает, что все эти области заняты исключительно отображением рукопожатия: на самом деле ни одна из них не занята только этим. Но все они задействованы в обработке и отображении этого действия. И они задействованы в этом процессе не только в вашем мозге, но и в моем, и в мозге других людей тоже.
Почему ваш и мой мозг имеют похожую общую структуру активности? По той причине, что у всех нас мозг развивается по одной и той же генетической и химической схеме, в результате чего у нас формируются одинаковые основные структуры мозга, встроенные в одинаковую основную структуру тела. По той причине, что у нас одни и те же чувства, мы одинаково ощущаем силу тяжести и наши тела функционируют по одним и тем же принципам. По той причине, что при рождении, открыв глаза, вы увидели обращенное к вам лицо, как и я. По той причине, что для всех нас солнце одинаково восходит из-за горизонта и заходит за горизонт. Наша жизнь – ваша и моя – во многом устроена одинаково. И наш мозг в целом устроен одинаково. И сам этот факт, это сходство между нами, обусловливает то, что ваш и мой мозг придают вещам одинаковый смысл.