Но Нортон не принял предложения Олли, и никто его не принял. Он и его маленькое "Общество", уменьшившееся теперь на несколько человек, отошли к прилавку готовых мясных продуктов. Один из них при этом задел Билли за ногу, и он проснулся.
Я хотел уложить его снова, но Билли прижался ко мне и прошептал:
— Не надо, папа. Пожалуйста.
Я разыскал тележку и посадил его на сиденье для детей. Это было бы забавно, если бы не его бледное лицо, темные волосы, сбившиеся на лоб, и грустные глаза.
В отсутствие "Общества верящих, что земля плоская" дискуссия нашла себе новый стержень. И теперь в этой роли оказалась миссис Кармоди.
При тусклом освещении в своем ослепительном канареечном костюме, с колыхающейся большой сумкой, позвякивающая кольчугой бижутерии из черепаховой кости и адамантина, она здорово походила на ведьму. Лицо ее прочертили глубокие вертикальные морщины. Серые, мелко завитые волосы удерживались на месте тремя роговыми гребнями и были собраны сзади в пучок, а сжатые губы выглядели словно отрезок узловатого каната.
— Нет защиты против от Божьей! И того, что произошло, следовало ожидать. Я видела знамение. Здесь есть те, кому я говорила это, но нет таких, кто был бы настолько слеп, что не увидел бы сам.
— Ну и что? Что вы предлагаете? — перебил ее Майк Хатлен, член городского управления, хотя сейчас, в своей яхтсменской шапочке и "бермудах" с отвисшим задом, он на официальное лицо никак не походил. Он пил пиво, что теперь делали уже почти все мужчины. Бад Браун давно перестал протестовать, но по-прежнему записывал фамилии, стараясь уследить за всеми сразу.
— Предлагаю — эхом откликнулась миссис Кармоди, поворачиваясь к Хатлену. — Я предлагаю, чтобы ты, Майк Хатлен, готовился встретить своего Господа. — Она обвела взглядом всех собравшихся. — Готовьтесь встретить своего Господа!
— Готовьтесь встретить кучу дерьма! — пьяным голосом пробормотал Майрон Ляфлер из-за охладителя. — Старуха, язык у тебя, наверное, подвешен посередине, чтобы ты могла трепать им с обоих концов.
Послышался одобрительный ропот. Билли нервно оглянулся, и я положил руку ему на плечо.
— Нет, я все-таки скажу свое слово! — прокричала миссис Кармоди. Верхняя губа ее вытянулась вверх, открывая кривые зубы, желтые от никотина, и мне вспомнились пыльные чучела животных из ее магазина, вечно лакающие воду из зеркала, изображающего ручей.
— Сомневающийся будет сомневаться до самого конца! Но чудовища заберут этого заблуждающегося! Чудовища из тумана! Воплощения ужасов из дурных снов! Ты сомневаешься? Тогда выйди на улицу!
— Миссис Кармоди, вам придется прекратить это, — сказал я. — Вы пугаете моего ребенка.
Какой-то мужчина с маленькой девочкой поддержал меня. Девчонка с пухлыми ножками и ободранными коленками прижалась к его животу и закрыла уши руками.
— У нас есть только один способ, — провозгласила миссис Кармоди.
— Какой, мадам? — вежливо спросил Майк Хатлен.
— Жертвоприношение, — ответила она и, мне показалось, улыбнулась в полумраке. — Кровавое жертвоприношение…
"Кровавое жертвоприношение" — слова будто повисли в воздухе, медленно прокручиваясь. Даже сейчас, когда я знаю, что это не так, я говорю себе, что она, быть может, имела в виду чью-нибудь собачку. Две их как раз бегали по залу, несмотря на правила, запрещающие приводить собак в помещение магазина.
Она открыла рот, собираясь что-то добавить, но в этот момент небольшого роста мужчина в красных спортивных брюках и опрятной футболке ударил ее по лицу. Мужчина с аккуратным, словно по линейке, пробором слева, в очках — типичный турист из тех, что наезжают сюда летом.
— Немедленно прекратите эти грязные речи, — сказал он мягким невыразительным голосом.
Миссис Кармоди подняла руку к губам, потом протянула ее в нашу сторону в молчаливом обвинении. На ладони была кровь, но ее черные глаза светились, казалось, каким-то безумным ликованием.
— Давно напрашивалась! — выкрикнула из толпы женщина. — Я бы и сама с удовольствием это сделала!
— Они доберутся до вас, — миссис Кармоди протянула к нам окровавленную ладонь. — Не сейчас… Вечером. Ночью, когда опустится темнота. Они придут в ночи и возьмут кого-нибудь еще… они придут ночью! И вы услышите, как они ползут и скребутся. И когда они придут, вы еще будете умолять мать Кармоди подсказать вам, что делать.
Мужчина в красных' спортивных брюках медленно поднял руку.
— Ну, ударь меня, — прошептала она, улыбаясь окровавленными губами.
Рука дрогнула.
— Ударь, если посмеешь.
Рука опустилась, и миссис Кармоди пошла прочь. Билли заплакал, прижавшись лицом ко мне, как только что плакала маленькая девочка.
— Я хочу домой, — сказал он. — Я хочу к маме.
Я утешал его, как мог. Но, наверное, мог я не очень многое.
Постепенно темы разговоров стали менее пугающими и обескураживающими. Кто-то упомянул витринные стекла, наиболее уязвимое место супермаркета. Майк Хатлен спросил, как еще можно проникнуть в магазин, и Олли с Брауном тут же перечислили: две загрузочные двери, кроме той, что открывал Норм, главный вход. И окно с толстым армированным стеклом в кабинете управляющего.
Разговор этот произвел странный эффект. Опасность стала казаться более реальной, но в то же время все почувствовали себя значительно лучше. Это стало заметно даже по Билли. Он спросил меня, можно ли ему сходить взять плитку шоколада, и я разрешил ему при условии, что он не будет подходить к окнам.
Когда Билли отошел подальше, мужчина, стоявший рядом с Майком Хатленом, сказал:
— Что будем делать с окнами? Старую леди, может быть, и в самом деле бешеный клоп укусил, но она права насчет того, что ночью кто-то может вломиться.
— А вдруг туман к тому времени разойдется? — спросила какая-то женщина.
— Вряд ли, — сказал мужчина.
— Есть какие-нибудь идеи? — спросил я у Бада и Олли.
— Минутку, — вымолвил мужчина, стоявший рядом с Хатленом. — Я — Ден Миллер из Линна, штат Массачусетс. Вы меня не знаете — не было повода познакомиться. Мой дом на озере Хайленд, и я купил его только в этом году. Содрали с меня черт знает сколько, но мне просто позарез нужно было его купить. — Он рассмеялся. — Я вот о чем хотел сказать. Там, в углу, я видел целую гору мешков с удобрениями и подкормкой для газонов. Фунтов по двадцать пять каждый. Мы можем сложить из них баррикаду. Оставим амбразуры, чтобы смотреть…
Люди стали возбужденно обсуждать предложение. Я едва сдержался, чтобы не высказать то, что вертелось у меня на языке. Миллер был прав. Можно сложить эти мешки у витрин — это никому не повредит и, возможно, даже будет какая-то польза. Но мои мысли постоянно возвращались к воспоминанию о том, с какой легкостью щупальце разделалось с упаковкой концентрата для собак…
Все начали расходиться, намереваясь приняться за дело, и Миллер закричал:
— Стойте! Стойте! Пока мы все здесь, давайте попробуем решить остальные вопросы!
Люди вернулись, и человек пятьдесят-шестьдесят собралось в углу между охладителем, дверью в складское помещение и мясным прилавком. Билли просочился сквозь толпу и протянул мне плитку шоколада.
— Хочешь, папа?
— Спасибо. — Я откусил кусочек.
— Может быть, это глупый вопрос, — продолжил Миллер, — но нужно уж все выяснить до конца. У кого-нибудь есть оружие?
Все замолчали, поглядывая друг на друга и пожимая плечами. Седой старик, представившийся Эмброузом Корнеллом, сказал, что у него в багажнике машины есть охотничье ружье.
— Если хотите, я попробую его достать.
— Сейчас, я думаю, — сказал Олли, — это не лучшая идея, мистер Корнелл.
— Одну минутку, — произнесла женщина в красной кофточке и зеленых брюках. У нее были светлые, песочного цвета волосы и спортивная фигурка. В общем, очень привлекательная молодая леди. Она расстегнула сумочку и достала оттуда средних размеров револьвер. Толпа издала глухой возглас удивления, словно на их глазах фокусник проделал какой-то особенно эффектный трюк. Женщина, и так уже пунцовая, покраснела еще сильнее. Она покопалась в сумочке и извлекла оттуда коробку патронов.
— Аманда Дамфрис, — представилась она Миллеру. — Этот пистолет… Это идея мужа. Он считает, что мне обязательно нужно оружие для самозащиты. Я уже года два ношу его незаряженным…
— Ваш муж здесь, мадам?
— Нет, он в Нью-Йорке. Он часто ездит туда по делам, и поэтому хотел, чтобы у меня было оружие.
— Что ж, — сказал Миллер, — если вы умеете им пользоваться, то пусть оно лучше будет у вас.
— Я стреляла всего один раз в жизни, в тире…
Миллер взял у нее револьвер и, осмотрев, отщелкнул барабан. Проверил, действительно ли он не заряжен.
— Отлично, — сказал он. — У нас есть оружие… Кто хорошо стреляет?
Все промолчали. Потом Олли неохотно сказал:
— Я довольно часто тренируюсь. У меня дома "кольт" 45-го калибра и "лама" 25-го.
— Ты? — удивился Браун. — Ха! Ты к вечеру так налижешься, что и видеть-то ничего не будешь.
— Почему бы тебе не заткнуться и не вернуться к своим спискам? — предложил Олли внятно и отчетливо.
— Это, возможно, тоже покажется вам глупым, — продолжал Миллер, повернувшись к Брауну с его записями и Олли с пивом, — но нет ли здесь чего-нибудь, сходного с огнеметом?
— Вот черт! — вырвалось у Бадди Иглтона, и он тут же покраснел, как до него Аманда Дамфрис.
— В чем дело? — спросил Майк Хатлен.
— М-м-м… До прошлой недели у нас был целый ящик маленьких таких паяльных ламп. Из тех, что обычно используют дома, чтобы запаять протекающую трубу, или глушитель автомашины, или что-нибудь в этом духе… Вы помните их, мистер Браун?
Тот мрачно кивнул.
— Распроданы? — спросил Миллер.
— Нет, они совсем не пошли. Мы продали всего три или четыре штуки, а остальные отослали обратно. Вот дрянь!.. Виноват… Жаль… — Покраснев так, что его щеки стали чуть ли не фиолетовыми, Бадди Иглтон снова смешался с толпой.
У нас, конечно, были спички, соль (кто-то смутно припомнил, что когда-то слышал, что всяких кровососов и прочую нечисть вроде бы нужно посыпать солью), различные щетки и швабры с длинными ручками. Многие все еще бодрились, но я поймал взгляд Олли и заметил в нем спокойную безнадежность, которая хуже, чем страх. И он, и я видели эти щупальца. И мысль о том, что мы будем посыпать их солью или отбиваться швабрами, казалась даже забавной, но забавной как карикатурная жуть.