Генрих IV вскоре обнаружил, что узурпировать королевскую власть проще, чем удержать ее. Он клятвенно обещал править великодушно и справедливо, однако, из-за сомнительности его притязаний на престол, первое десятилетие его правления омрачили заговоры с целью его свергнуть. Он не осмелился подражать Ричарду II и полагаться на советы фаворитов и предпринял определенные шаги, чтобы все убедились в том, что он правит, опираясь на рекомендации и поддержку парламента. Дабы привлечь парламент на свою сторону, Генрих ратифицировал законы, дающие парламенту беспрецедентную власть, а также ввел обычай свободных дебатов и неприкосновенности членов парламента, освобождающий их от ареста, а значит, позволяющий им сколь угодно критиковать короля.
Перед Генрихом стояла весьма щекотливая задача: он должен был восстановить престиж трона, который он сам же и ослабил, узурпировав его, и одновременно не утратить верность тех, кто его поддержал. Однако харизма, привлекшая людей под его знамена, и бурный всплеск популярности, сопровождавший его восшествие на трон, вскоре стали спадать, особенно когда англичане осознали, что зло, причиненное стране дурным правлением Ричарда, нельзя исправить мгновенно. Генрих был деятельным и энергичным человеком, он хорошо разбирался в хозяйстве и управлении государством и мог проявлять жестокость, когда речь заходила об усмирении мятежников, однако он не в силах был справиться с вечным недостатком денежных средств, усугубляемым необходимостью подавления восстаний, и недоверием к нему некоторых феодалов, а потому в царствование его господствовала постоянная политическая напряженность. Он действительно обеспечил себе поддержку церкви, ратифицировав принятие закона «De heretic comburendo»[14], обрекавшего еретиков на сожжение на костре. Целью этого закона было главным образом устрашение лоллардов, в которых Генрих видел угрозу трону, не столько в силу их религиозных верований, сколько потому, что многие из них поддерживали Ричарда II.
Хотя Генрих IV обогатил корону за счет огромного состояния герцогства Ланкастерского, а также значительной части наследства де Бунов, этого оказалось недостаточно. Поэтому он примирился с неизбежным и поневоле стал совещаться с парламентом, надеясь получить его согласие на денежные субсидии. Без преувеличений можно сказать, что банкротство королей Ланкастерской династии в большей степени подорвало стабильность в государстве, нежели узурпация ими трона.
Начиная с 1390 года правительство Карла VI Французского упорно отказывалось признать Генриха IV королем Англии, обвиняя его в измене своему законному сюзерену и величая его при обращении к английским послам «лордом, который отправил вас сюда». В результате в 1401 году Англия возобновила войну с Францией. В ту пору двор династии Валуа был разделен на две соперничающие партии, возглавляемые могущественными родственниками Карла VI, герцогом Бургундским и герцогом Орлеанским. Генрих IV научился искусно сталкивать этих аристократов, извлекая пользу из их противостояния, однако, несмотря на то что Англия объявила Франции войну, во Франции при Генрихе IV почти не происходило боевых действий.
Тем временем бывший король Ричард по-прежнему был заточен в Тауэре, под надзором сэра Томаса Рэмпсона. Томас Уолсингем не устает восхвалять Генриха IV за гуманное обхождение с Ричардом в эту пору, но вскоре Адам из Аска заговорит о том, что Ричарда держат в цепях.
21 октября 1399 года палата общин ходатайствовала перед парламентом, настаивая, чтобы Ричард ответил на выдвинутые против него обвинения. Один вельможа предложил казнить его, дабы обеспечить Генриху надежность трона, но Генрих решительно воспротивился. 23 октября парламент собрался на тайное заседание и стал обсуждать, что делать, заключив, что нельзя показывать Ричарда народу, дабы не дать простолюдинам естественного повода к восстанию. Поэтому большинством голосов было решено приговорить бывшего короля к пожизненному тюремному заключению в тайном месте, откуда никто не сможет вызволить его, и этот приговор был зачитан в парламенте четыре дня спустя. Лишенный всякой возможности высказаться в свою защиту, Ричард был облачен в одежду лесника и 28 октября тайно перевезен по реке из Тауэра в Грейвзенд, а оттуда в замок Лидс в Кенте, роскошный дворец, составлявший часть «вдовьей доли» английских королев. Однако ему недолго пришлось пребывать в столь уютных условиях, ибо всего через несколько дней его переправили на север, сначала в Йоркшир, в замок Пикеринг, потом в замок Нэйрсборо и, наконец, в замок Понтефракт, где поместили под надзор сэра Томаса Суинфорда, сына герцогини Ланкастерской от первого брака и верного сторонника Ланкастеров.
У Ричарда все еще оставались могущественные друзья, преисполненные решимости вернуть ему трон, а себе, таким образом, прежнее влияние. Они носили его эмблему с изображением белой лани, называли себя «питомцами Ричарда» и даже подобрали в своих рядах человека, готового выдать себя за него, – священника по имени Ричард Модлин. После Рождества четверо из этих лордов: графы Солсбери, Глостер, Эксетер и Суррей – совершили попытку убить Генриха IV и его сыновей. Однако Рэтленд, вовлеченный в заговор, выдал планы врагов королю, и тот, не теряя времени, собрал большое войско и выследил изменников. Троих мятежных лордов подвергла суду Линча и обезглавила озверевшая толпа, а еще двадцать шесть человек, включая Модлина, были казнены с соблюдением судебных формальностей. Король вернулся в Вестминстер, привезя с собой головы изменников, которые были публично выставлены в Лондоне в назидание другим потенциальным мятежникам. Это восстание глубоко потрясло Генриха, который постепенно стал осознавать, что трон под ним будет шататься до тех пор, пока Ричард остается в живых.
Приказ об убийстве Ричарда был отправлен в Понтефракт, возможно, вскоре после того, как его друзья были казнены в январе 1400 года. Адам из Аска говорит, что бывший король умер жалкой и недостойной смертью, «закованный в цепи в замке Понтефракт и медленно заморенный голодом по повелению сэра Томаса Суинфорда». Один французский источник живописует в страшных, ужасающих деталях, как, терзаемый нестерпимым голодом, Ричард зубами вырывал куски мяса из собственных плеч и ладоней и поглощал их. Большинство современников полагали, что его намеренно заморили голодом, хотя правительство утверждало, что, узнав о неудачной попытке заговорщиков спасти его, он впал в скорбь столь великую, что убил себя, добровольно отказавшись принимать пищу. Дойдя до крайней степени истощения, он попытался прервать голодовку, однако горло его сжалось настолько, что он уже не мог глотать: но так он избежал смертного греха самоубийства. В XVII веке экспертный совет антиквариев обследовал череп Ричарда и не обнаружил следов удара или раны, тем самым опровергнув другой распространившийся после его смерти слух: о том, что он якобы был забит дубиной.
Вполне предсказуемо официальных свидетельств о его судьбе сохранилось весьма немного. Даже точная дата его смерти неизвестна. В протоколах заседания Совета от 9 февраля 1400 года значится, что, если Ричард еще жив, его надобно содержать под строгим надзором, а если же он мертв, то его тело надобно показать народу. Судя по этой формулировке, он либо действительно умер, либо умирал долгой и мучительной смертью. Он совершенно точно скончался к 17 февраля, ибо в этот день казначейство выделило средства, дабы доставить его тело в Вестминстер.
Генриху IV было важно не только, чтобы Ричард умер, но и чтобы его увидели мертвым. Лишь в этом случае его сторонники не подняли бы восстание от его имени. Поэтому 27 февраля его тело было отправлено в Лондон, что обошлось казне в восемьдесят фунтов, а по пути было показано в наиболее многолюдных населенных пунктах, через которые перевозилось. Наконец оно на два дня было выставлено в соборе Святого Павла. Открытым для обозрения оставили только лицо, от лба до подбородка; тело же заключили, как в оболочку, под лист свинца. Пока останки Ричарда были выставлены для торжественного прощания, король Генрих посетил заупокойную мессу в соборе и возложил на гроб богатый погребальный покров. Кроме того, он повелел священникам при часовне, воздвигнутой на так называемый «заупокойный вклад», отслужить тысячу месс за упокой души Ричарда. 12 марта бывший король был погребен в церкви монахов-доминиканцев в Кингс-Лэнгли. Богато украшенную гробницу, декорированную геральдическими щитами и некогда, вероятно, скрывавшую тело Ричарда, можно увидеть там и сегодня.
Весной 1400 года Генриху IV могло показаться, что положение его упрочилось, но вскоре этой приятной иллюзии суждено было рассеяться.
Когда весть о смерти Ричарда передали его десятилетней вдове, горе столь потрясло ее, что она целых две недели пролежала без движения. Совсем юная, она догадалась, кто несет ответственность за гибель ее мужа, неизменно проявлявшего к ней доброту, а спустя год, возвращаясь во Францию, она «облачилась во вдовий траур, бросала на Генриха гневные, злобные взгляды и не проронила почти ни слова», как пишет Адам из Аска. Через восемь лет она выйдет замуж за поэта герцога Орлеанского, который будет ее обожать, и умрет от родов.
После смерти Ричард II пользовался куда большей любовью подданных, чем при жизни. Слухи о том, что он жив, продолжали упорно циркулировать в течение почти двадцати лет после его убийства, и многие столь доверяли им, что готовы были подстрекать соотечественников к восстанию и погибнуть смертью изменников, лишь бы вновь возвести его на трон. Некоторые соглашались выдавать себя за Ричарда, полагая, что он жив и где-то скрывается и явится, невредимый, как только будет устранен Ланкастер-узурпатор. Другие пытались убить Генриха IV: в сентябре 1401 года в его постели была обнаружена подметная рогулька с тремя отравленными шипами. Вскоре после этого французское правительство поручило Жану Кретону выяснить, вправду ли Ричард мертв, и он послал своим повелителям тайно полученное от неких высокопоставленных лиц свидетельство, убедительно доказывавшее к полному удовлетворению властителей Франции, что бывшего короля уже нет в живых. Однако многие полагали иначе.