притязаниях, даровав ему столь впечатляющую победу. Благодарный парламент радостно проголосовал за предоставление королю дальнейших субсидий для продолжения войны, хотя цена кампании достигла заоблачных высот и легла тяжким бременем на и так уже истощенную казну.
Англичане понесли под Азенкуром очень мало потерь. Единственным погибшим аристократом был Эдвард, герцог Йоркский, который командовал во время боя правым флангом войска. Он был крупным и весьма тучным человеком, и потому ходили слухи, будто он либо задохнулся в своих доспехах, либо умер от сердечного приступа в пылу битвы в образовавшейся давке. Тело его опустили в огромный котел с водой и варили всю ночь, так чтобы плоть распалась и кости можно было перевезти назад в Англию, где их затем и похоронили в соборной церкви Фозерингея. Изящный монумент в память Йорка был впоследствии воздвигнут по приказу Елизаветы I, и увидеть его можно до сих пор.
У Йорка не осталось детей, и с его смертью его герцогский титул был временно отменен. Его покойного младшего брата Кембриджа король объявил вне закона, а значит, четырехлетний сын Кембриджа, Ричард, не мог унаследовать этот титул, хотя ему и полагались имения, закрепленные за титулом графа Кембриджского и не отчуждаемые от него, но не сам титул. Впрочем, указы об объявлении вне закона часто отзывались, и некоторые предвидели, что этот маленький мальчик со временем унаследует не только герцогство Йоркское, но и, через свою мать, огромное состояние Мортимеров, ведь он считался также наследником бездетного графа Марча, своего дяди с материнской стороны. Пока же, однако, осиротевший Ричард пребывал под опекой короны и воспитывался в Йоркшире, в замке Понтефракт и в Метли-Холле, под бдительным присмотром королевского слуги Роберта Уотертона.
В 1417 году Генрих V начал хорошо спланированную кампанию с целью завоевать Нормандию, наследственное владение своих предков. В этом году он взял Кан и Лизьё, а в 1418-м – Фалез, Донфрон и Лувье. Столица Нормандии, Руан, сдалась в 1419 году после долгой, ожесточенной осады, к великому ликованию лондонцев. Затем Генрих отправился дальше, намереваясь захватить Париж, столицу французского королевства. В 1419 году герцог Бургундский, союзник Англии, был убит сторонниками дофина Шарля, наследника Карла VI. Это убийство заставило его сына, нового герцога Филиппа Доброго, еще теснее сблизиться с англичанами, от чего король Генрих чрезвычайно выигрывал.
По мере того как война затягивалась, короля все чаще и чаще с полным основанием упрекали в жестокости. При осаде Руана он столь безжалостно поступил с мирным населением: женщинами, детьми и стариками, – что обрек двенадцать тысяч человек на смерть от голода и холода. Один французский монах из аббатства Сен-Дени обвинил Генриха в том, что тот злоупотребляет «правом королей наказывать непокорных». Всякого вооруженного человека, отказывавшегося ему сдаться, казнили, а однажды Генрих повелел заживо похоронить дезертира на глазах у его пришедших в ужас товарищей. Когда пал Кан, две тысячи человек согнали на рыночную площадь и перебили, так что по городским улицам потекли реки крови. Сам Генрих предпочитал не слышать крики убиваемых горожан, пока не наткнулся на обезглавленный труп женщины с мертвым младенцем на груди. Только тут он приказал прекратить резню, хотя по-прежнему дозволял своим солдатам грабить и насиловать. Когда он проезжал мимо на своем боевом скакуне, суровый и беспощадный, толпы охваченных ужасом людей падали на колени, моля о милосердии.
К 1420 году Генрих подчинил себе Нормандию, Бретань, Мэн, Шампань и герцогство Аквитанское (или Гиень). Однако в Англии уже наблюдался рост антивоенных настроений. Король неумолимо требовал от своих подданных все больших усилий, а по мере того как постепенно забывалась победа при Азенкуре, англичане выражали все меньше восторга при мысли, что им придется служить под его началом во Франции. Некоторые его солдаты дезертировали и, вернувшись в Англию, предавались там разбою и разгулу.
Генрих V игнорировал недовольство подданных, ведь его ожидал главный трофей, который, казалось, вот-вот окажется у него в руках. 21 мая 1420 года во французском Труа короли Англии и Франции заключили мирный договор, по условиям которого Генрих V и его потомки объявлялись законными наследниками Карла VI. Нормандия официально передавалась Генриху, и он назначался регентом Франции до тех пор, пока не вступит в свое новое наследство. Договор, заключенный в Труа, по сути, лишал прав на престол и дом Валуа, и дофина Шарля и ознаменовал вершину военных и политических достижений Генриха V во Франции. Впрочем, подписание его никак не влияло на ход войны, и боевые действия продолжались по-прежнему, тогда как дофин, нищий изгнанник, основал соперничающий с королевским «альтернативный» двор в Бурже.
Договор, заключенный в Труа, был скреплен браком Генриха V и Екатерины Валуа, младшей дочери Карла VI; их «великолепное венчание» состоялось 2 июня в соборе города Труа. Брак этот задумывался с целью придать некое династическое правдоподобие его новому статусу наследника французского трона, а обеты он, по словам одного хрониста, произносил с таким видом, «точно ему в этот миг принадлежит весь мир».
Перспективы этого брака обсуждались с 1414 года, и, согласно «Хронике Мартина», Екатерина «страстно жаждала» заключения этого союза; едва только она узрела Генриха, как «принялась неотступно молить мать, чтобы ей позволили выйти за английского короля, пока ее наконец не выдали за него». Она, несомненно, отличалась правильностью черт и изяществом, если и не была признанной красавицей, однако Генрих, вероятно, не стал бы возражать, будь она даже вовсе дурна собою; для него она олицетворяла Францию. Он никогда не притворялся нежным, заботливым супругом, и Екатерина, по-видимому, испытывала перед ним нечто вроде благоговейного трепета. По сути, их брак был династическим союзом, и едва ли любовь играла в нем большую роль.
Екатерина родилась в 1401 году в Париже от отца-безумца и нимфоманки-матери, Изабеллы Баварской. Детство ее выдалось на редкость мрачным: ее и ее сестру Мишель не замечали родители, и никто особо не заботился об их здоровье и благополучии. Они ходили неопрятные и немытые, часто голодали, а их слуги, которым не платили жалованья, часто бросали их одних, предоставляя самим себе. Принцессам приходилось питаться объедками или полагаться на то, что оставшиеся слуги все-таки сжалятся над ними и накормят.
Их редко приводили пред очи отца, внушающего ужас и часто склонного к насилию, но однажды, в один из периодов просветления, он потребовал, чтобы ему объяснили, почему его дочери столь грязные и нечесаные. Их гувернантка сказала ему правду, и он дал ей золотой кубок, чтобы она продала его и на вырученные деньги купила девочкам самое необходимое. Иногда их посещала королева Изабелла, но она была слишком поглощена своими многочисленными любовниками и политическими интригами, чтобы уделять время огромному выводку своих детей, далеко не всех из которых она родила от короля. В конце концов Екатерину поместили для получения образования в монастырь в Пуасси, где она, хотя и мало преуспела в науках, выучила по крайней мере один язык. Видимо, она была не особенно умна и способна, да и не одарена живым, веселым нравом, однако, выйдя из монастыря, могла похвалиться приятной внешностью, высоким положением и преждевременно развившейся чувственностью, а также чрезвычайно любезными манерами. Бургундский хронист Жан де Ваврен называл ее «прекрасной дамой, с изящной фигурой и приятным лицом», а судя по ее надгробному изваянию в Вестминстерском аббатстве, у нее была высокая, изящная шея, элегантное тонкокостное сложение и длинный, как у всех представителей династии Валуа, нос.
Генрих и Екатерина вернулись в Англию в декабре 1420 года, а с корабля на берег их торжественно перенесли на своих плечах бароны Пяти Портов. Екатерина была коронована с подобающим великолепием в феврале 1421 года, а летом того же года король оставил ее беременной, возвращаясь во Францию, дабы начать там военный поход, которому суждено было стать последним в его жизни. По слухам, перед отъездом он запретил ей переезжать в Виндзор для родов, ибо древнее пророчество гласило, что «Генри Виндзорский будет править долго и все утратит».
Екатерина ослушалась его. Осенью она отправилась в Виндзор и там вечером, в четыре часа, в Николин день, 6 декабря, долго промучившись, разрешилась от бремени сыном, который при рождении получил титул герцога Корнуолльского. Весть о появлении на свет сына и наследника достигла Генриха, когда он осаждал город Мо, и он отправил Екатерине послание, наказывая ей окрестить сына Генри и без промедления отслужить мессу во имя Святой Троицы и посвятить младенца Господу. Обряд крещения совершил архиепископ Чичелли, а восприемниками от купели стали следующий по старшинству брат короля, Джон, герцог Бедфорд, епископ Бофорт и Жаклин, герцогиня Геннегау (д’Эно). Вся страна возрадовалась. Принц быстро рос и развивался, здоровый и крепкий, и в январе 1422 года его нянькой была назначена некая Джоан Эстли.
Генрих V так и не увидел своего сына, а когда принцу исполнилось полгода, Екатерина, оставив его в Англии на попечение дяди, Хамфри, герцога Глостера, младшего брата Генриха, отправилась во Францию, решив воссоединиться с мужем.
Генриху V не суждено было сделаться королем Франции. Тяготы войны и бесконечные изнурительные завоевательные походы преждевременно состарили его. В конце жизни он отрастил бороду и отпустил волосы, предпочитая длинную прическу с кудрями. Каменная статуя Генриха в Йоркском соборе, выполненная около 1425 года и, как недавно было установлено, представляющая собой точное портретное изображение, имеет как раз такой облик; так же он выглядит и на аверсе своей большой печати. Он кажется измученным и усталым, и действительно, начиная с 1419 года периодически был терзаем недугами.
В июне 1422 года, когда Генрих пребывал в Санлисе вместе с королем и королевой Франции, герцог Бургундский попросил у него помощи, чтобы вызволить гарнизон одного замка на Луаре, осаждаемого людьми дофина. Хотя король плохо чувствовал себя, ибо «заразился долгой и мучительной болезнью вследствие непрерывных тяжких трудов» во время осады Мо, которая завершилась в мае, он тем не менее отправился в еще одну военную экспедицию, попрощавшись с женой, как оказалось, навсегда. Он мужественно старался не замечать своего недуга, проявлявшегося в форме сильного жара и мучительной дизентерии, но в конце концов столь обессилел, что уже не мог ехать верхом и его пришлось нести на носилках. Даже это причиняло ему ужасную боль, и приближенные вынуждены были перевезти короля, передавшего командование брату, герцогу Бедфорду, в лодке по Сене в Венсенский замок близ Парижа.