[23], а это должно было произойти еще не скоро. Генрих и его советники надеялись, что к тому времени англичане увидят преимущества союза с Францией. Но прежде всего это соглашение надо было утаить от Глостера.
Таким образом, Саффолку дали полномочия согласиться на передачу французам Мэна и Анжу при условии, что англичане оставят себе Аквитанию, Нормандию и все остальные территории, завоеванные Генрихом V. Одновременно Генрих VI давал согласие отказаться от приданого и обещал оплатить свадьбу из своих личных средств. Предвкушая успешный исход переговоров, он уже изо всех сил пытался найти на это деньги. Тем временем Саффолк в Туре обсуждал двухлетнее перемирие; требования короля Карла были таковы, что заключить мирный договор на этой стадии не представлялось возможным. Впрочем, брак Генриха и Маргариты мог стать средством для достижения этой цели; по крайней мере, Генрих и его советники на это надеялись.
На протяжении всех переговоров Маргарита пребывала в Анжерском замке вместе со своей матерью. В начале мая обе дамы отправились в Тур, где поселились вместе с королем Рене в аббатстве Бомон-ле-Тур. Здесь 4 мая Саффолк нанес им визит, дабы засвидетельствовать почтение своей будущей королеве, и, судя по всему, ее красота и манера держаться произвели на него глубокое впечатление. 22 мая был подписан Турский договор, который предусматривал заключение брака между Генрихом и Маргаритой и содержал секретное условие, обязывавшее англичан передать французам Мэн и Анжу. Рене в последнюю минуту обратился к анжуйскому духовенству, и оно уступило полторы десятины своих доходов, чтобы оплатить одежду, посуду, драгоценности, даваемые невесте в приданое, а также свадебные празднества.
Спустя два дня Маргарита и Генрих были официально обручены в Туре. По этому случаю при дворе были устроены великолепные торжества, причем король Карл и король Рене возглавили процессию французской аристократии, прошествовавшей по всему городу. Папский легат Пьеро да Монте, епископ Брешии, совершил брачную церемонию, во время которой короля Генриха по доверенности заменял Саффолк. Затем последовал пир, на котором Маргарите оказывались все почести, подобающие королеве Англии.
А дома, в Англии, 27-го числа Джон Бофорт, герцог Сомерсет, неожиданно скончался в дорсетском Уимборне и был погребен в местном соборе. Ходили слухи, что, не в силах вынести унизительного поражения, которое он потерпел во Франции, герцог покончил с собой. У него не осталось сыновей, а только маленькая дочь, Маргарет Бофорт, родившаяся 31 мая 1443 года, через которую монархи династии Тюдоров в конечном счете и будут обосновывать свои притязания на английский трон. Маргарет перешла под опеку Саффолка, и тот впоследствии привез ее ко двору, намереваясь обвенчать со своим сыном Джоном де ля Полем.
Графский титул Сомерсета унаследовал его брат, Эдмунд Бофорт, хотя герцогский титул умершего ему и не достался. Эдмунду, которому теперь исполнилось тридцать семь, в 1442 году был пожалован титул графа Дорсета, а в 1443-м – маркиза Дорсета. Своим стремительным взлетом к вершинам власти он в немалой степени был обязан усилиям своего дяди, кардинала Бофорта, который решил сделать все, чтобы его политика и честолюбивые стремления возвеличить собственную семью не исчезли с его смертью. Как и его брат, Эдмунд пользовался почетом и уважением, подобающими принцу крови, и, как принц крови, быстро возымел большое влияние при дворе, где к нему весьма благоволил король. В будущем новый граф Сомерсет сыграет главную роль в английской политике, и его карьера станет отражением династической и политической значимости Бофортов в XV веке.
Смерть Сомерсета также выдвинула на передний план его союзника Саффолка. Саффолк пользовался доверием Генриха VI более десяти лет и за эти годы приобрел богатство и могущество, позволившие ему создать широкую сеть присных при королевском дворе и по стране в целом, добиваясь, чтобы именно его приближенных назначали на важные посты и в местных, и в центральных органах управления. Его влияние на королевский двор было столь велико, что в 1445 году он сумел обеспечить чин епископа Чичестерского своему стороннику, Адаму Молинсу. Молинс был не единственным епископом, обязанным своей митрой Саффолку.
Но более всех выигрывал от его влияния на короля и совет он сам. К 1444 году он сделался главным советником короля. Он искренне поддерживал мирный курс, однако это, вкупе с его своекорыстием и политической непоследовательностью, снискало ему ненависть простого народа, прозвавшего его Выскочкой. Бургундский хронист Жан Шатлен описывает Саффолка как второго короля. Он совершенно точно присвоил прерогативу короля оказывать покровительство. Он не любил делиться властью, с подозрением относился к своим собратьям-вельможам и был склонен обвинять своих политических противников во всевозможных грехах, не заручившись предварительно доказательством их вины. Возможно, он в союзе с Бофортом настроил короля против Глостера, убедив его, что политические амбиции Глостера таят в себе опасность.
Саффолк был не единственным политиком, чья звезда взошла в это время. К середине сороковых годов XV века такие аристократические семейства, как Невиллы и их конкуренты Перси, расширили свое влияние и обрели огромную власть подобно кланам, связанным узами родства с королем, то есть Бофортам, Стаффордам и Холландам. Генрих VI, непосредственная семья которого состояла из его дядьев Глостера и кардинала, а также его сводных братьев Тюдоров, полагался на своих многочисленных, более отдаленных родственников Ланкастеров, ожидая от них поддержки своего трона, и раздавал членам этого семейства главные посты при дворе и в своем окружении.
В сороковые годы XV века Генрих изъявил свою благосклонность родственникам, возведя их в герцогское достоинство: Бофорты стали герцогами Сомерсетскими, Стаффорды – герцогами Бэкингемскими, а Холланды – герцогами Эксетерскими. До сих пор, за ничтожным исключением, герцогские титулы присваивались лишь непосредственным членам королевского дома, но постепенно множились тревожные свидетельства, что новые герцоги теперь возомнили себя принцами крови.
27 июня 1444 года Саффолк вернулся в Лондон, где его ожидал восторженный прием. Парламенту для ратификации были представлены Турский договор и перемирие; партия Глостера открыто негодующе возражала против них, но сам герцог Хамфри предпочел не протестовать вслух и даже выступил перед парламентом с речью, в которой благодарил Саффолка за их заключение, полагая, что и брака Генриха с Маргаритой, и перемирия он добился на выгодных для Англии условиях, не сделав никаких существенных уступок. Генрих VI вознаградил Саффолка, даровав ему титул маркиза.
Через некоторое время начались приготовления, чтобы с почетом доставить Маргариту в Англию. Английский и французский монархи обменялись сердечными письмами, и Карл VII выдал Маргарите охранную грамоту, обеспечивавшую безопасный проезд в Англию. 7 ноября Саффолк вновь пересек Ла-Манш во главе столь же великолепного и пышного, сколь и прежде, посольства, в сопровождении графов Шрусбери и Солсбери, а также собственной супруги Алисы Чосер, которой предстояло исполнить при королеве роль главной придворной дамы по пути домой. Приплыв во Францию, Саффолк отправился в Нанси и прибыл туда в январе.
Месяцы, прошедшие между ее обручением и венчанием, Маргарита, вероятно, провела при французском дворе, а в феврале двор переехал в Нанси, чтобы присутствовать на заключении ее брака по доверенности. В марте туда прибыли Карл VII и король Рене, только что успешно подавившие восстание подстрекаемых Бургундией жителей Меца, и вскоре после этого состоялась брачная церемония. Саффолк вновь заменял своего сюзерена, а совершал обряд Луи де Эранкур, епископ Туля. Невеста была облачена в белое атласное платье, расшитое серебряными и золотыми маргаритками, ее эмблемой, и такие же цветы украшали все ее одеяния, драпировки, балдахины и знамена.
После венчания был устроен торжественный пир, на котором присутствовали король и королева Франции, дофин, король Рене и множество представителей французской знати. Празднования продолжались целую неделю и сопровождались постановками мираклей и восьмидневным рыцарским турниром, главным распорядителем которого выступал Рене, а главное место среди дам занимала фаворитка Карла VII Агнесса Сорель, провозглашенная «королевой красоты». Все участники турнира носили венки из маргариток или эмблемы с их изображением в честь Маргариты, а ее отважный рыцарь Пьер де Брезе сразился на поединке с Саффолком.
Празднества завершились, и для Маргариты настала пора отправиться в Англию. В двух милях от Нанси Карл VII официально попрощался с нею, выразив опасения, что ничего не сделал для нее, возведя на один из высочайших престолов Европы, ибо этот трон едва ли ее достоин. Затем он препоручил ее Господу, и дядя и племянница горько заплакали, расставаясь. В Бар-ле-Дюке Маргарита попрощалась с родителями; расставание выдалось весьма волнующим, а король Рене так расчувствовался, что не мог говорить.
15 марта Маргарита прибыла в Париж, где на следующий день была встречена с государственными почестями в соборе Парижской Богоматери. В тот же день, позднее, ее брат Иоанн Калабрийский официально передал ее под охрану Саффолка. Герцог Йоркский, явившийся во главе отряда из шестисот лучников, торжественно приветствовал ее от имени Генриха и преподнес ей в дар присланную ее супругом верховую лошадь, обученную ходить под дамским седлом, покрытую чепраком из малинового и золотого бархата, расшитого золотыми розами. Когда кавалькада королевы проезжала по улицам Парижа, палили пушки и звонили колокола.
17 марта герцог Орлеанский отправился вместе с англичанами в Пуасси, расположенный на границе с Нормандией, откуда Йорк по реке проводил их в Руан, английскую столицу во Франции. На следующий день Маргарита прибыла в Понтуаз и дважды присутствовала на парадных обедах, устроенных Йорком; между тридцатитрехлетним герцогом и пятнадцатилетней королевой явно сложились теплые отношения, и ничто не предвещало смертельной вражды, которая впоследствии будет разделять их.