Королевское войско наконец собралось, и 16 февраля король, королева и весь двор двинулись во главе его из Лондона в сторону Ковентри, надеясь перехватить Йорка. На следующий день совет узнал, что Йорк поднял восстание в семи небольших городах, включая Кентербери, Мейдстоун и Сэндвич, где еще живы были печальные воспоминания о мятеже Кейда, и король отправил лорду Кобему негодующее послание, в котором обрушивался на него с суровой критикой за то, что тот ослушался монаршего призыва к оружию, и повелевал тотчас же явиться пред очи монарха.
Между 19 и 23 февраля в Восточной Англии прошли публичные демонстрации в поддержку Йорка, однако его сторонников отделяла от него королевская армия, и никто из них не поскакал к нему присоединиться. Тем не менее герцог сумел избежать встречи с королевским войском и продолжить свой путь на Лондон. Король узнал об этом, остановившись на отдых в Нортгемптоне, и последовал совету своих лордов, умоливших его повернуть назад, в сторону Данстейбла и Лондона. К этому времени к Генриху примкнуло впечатляющее число вельмож: герцоги Эксетер, Бэкингем и Норфолк (не осмелившийся поддержать поднятое Йорком восстание, которое можно было интерпретировать как государственную измену), графы Солсбери, Шрусбери, Вустер и Уилтшир, лорды Бомонт, де Лайл, Клиффорд, Эгремонт, Молинс, Стёртон, Кэмойс и Бошан, – и все они теперь убеждали его написать Йорку и запретить ему любые шаги, которые можно было истолковать как мятеж. Генрих так и поступил, отправив Йорку послание с епископом Винчестерским, виконтом Буршье и лордом Стёртоном. На следующий день Генрих вызвал к себе лорд-мэра Лондона, строго-настрого наказав ему не пускать Йорка в город.
Обнаружив, что столица закрыла перед ним ворота, герцог резко развернул свое войско на юг и три дня выжидал в Кингстоне, пытаясь оценить численность королевского войска и, может быть, надеясь получить подкрепления. Затем он перешел Темзу у Кингстон-Бридж и направился на юг в сторону Дартфорда. Королевская армия бросилась за ним в погоню, 27 февраля проскакала по Лондону и стала лагерем в Саутварке. Генрих последовал за нею сутки спустя, остановившись на ночлег во дворце епископа Винчестерского у монастыря Сент-Мэри Овери, Святой Марии Заречной, в Саутварке.
29 февраля Йорк достиг Дартфорда, а к 1 марта его люди разбили лагерь в близлежащем Грейфорде. Здесь Йорк выстроил свою армию в боевой порядок, поделив ее на три соединения, или «полка», как они тогда назывались. Сам он стал во главе центрального, или «среднего», соединения, Девон взял под свое командование южный фланг, а Кобем – северный, расположенный ближе всего к южному берегу Темзы. Перед строем они установили множество пушек, предназначавшихся для того, чтобы дать отпор королевской армии, которая должна была наступать на них по Уотлинг-стрит. Уитхэмстед говорит, что Йорк также защитил свой лагерь вырытыми по периметру ямами и другими оборонительными укреплениями.
1 марта король и его войско направились в Блэкхит, а оттуда перешли Шутерс-Хилл и таким образом оказались в кентском Уэллинге, где и остановились лагерем на ночь. На следующий день королевская армия снова двинулась в поход и закончила свой марш примерно в трех милях от укреплений Йорка.
Йорк выстроил свое хорошо вооруженное и снаряженное войско на мощном оборонительном рубеже. Бенет полагал, что численность его армии составляла двадцать тысяч по сравнению с двадцатью четырьмя, имевшимися в распоряжении короля. Анонимный автор «Английской хроники», несомненно полагаясь на недостоверные источники, говорит, что армия Йорка «значительно уступала королевской», но вариант «Английской хроники», входящий в коллекцию манускриптов Арундела говорит, что войска были равны по силе и что Йорк располагал «большим запасом оружия, артиллерии, амуниции и всего, потребного для ведения войны»; поблизости на Темзе у него стояли на якоре семь кораблей, нагруженных все необходимым и, если бы пришлось бежать, готовых увезти его с места боя. Однако Йорк не имел поддержки аристократов, в которой не знал недостатка король, а ожидаемые подкрепления из Кента так и не явились.
Ни та ни другая сторона не рвалась в бой. Йорк был убежден, что его демонстрация силы может быть истолкована как акт государственный измены непосредственно королю, и испытал облегчение, когда утром 2 марта королева прислала к нему на мирные переговоры епископов Илийского и Винчестерского, а также графов Солсбери и Уорика. Они повелели Йорку от имени короля вновь присягнуть ему на верность. Йорк заявил, что с готовностью сделает это, если Сомерсета накажут за его преступления против государства; он утверждал, что «либо покарает Сомерсета, либо погибнет ради этой цели», а также потребовал, чтобы король признал его своим наследником. Делегация согласилась передать его требования королю.
Вернувшись в королевский лагерь, епископы попросили кардинала Кемпа отвлечь и чем-нибудь занять королеву, пока они будут говорить с королем. В ее отсутствие они принялись убеждать Генриха принять требования Йорка. Наконец он сдался на их уговоры и повелел выдать ордер на арест Сомерсета. Происходящее всем надлежало скрывать от королевы. Затем епископы вернулись к Йорку и передали, что король согласился на его условия, если он немедленно распустит свое войско. Полагая, что одержал победу, Йорк приказал своим солдатам разойтись, и его люди начали собирать вещи и поспешно расходиться по домам. В этот вечер королевская армия отошла в Блэкхит.
На следующее утро Сомерсета арестовали, но королева увидела, как его уводят, и пожелала узнать, что происходит. Когда герцог сказал ей, Маргариту охватила ярость и она приказала страже отпустить его. Потом она направилась в шатер Генриха, ведя за собой Сомерсета. Спустя несколько минут, около полудня, Йорк, прибывший в сопровождении Девона, Кобема и сорока верховых солдат, вошел в тот же шатер, намереваясь примириться с Генрихом. С удивлением и тревогой он увидел там королеву и Сомерсета, но сдержался, преклонил колени перед королем и передал ему список обвинений в адрес Сомерсета. Впрочем, внезапно он осознал, что явился в разгар бурной ссоры между королем и королевой, ссора эта тотчас возобновилась, и он сам оказался в нее вовлечен. Даже Сомерсет «ринулся в бой». Тут, к своему ужасу, Йорк понял, что он совершенно беспомощен и находится в руках своих врагов. Королева громогласно требовала его арестовать, но хотя король отказался выдать ордер на его арест, он согласился оставить Сомерсета на свободе.
Затем Йорк принужден был отправиться вместе с двором в Лондон, причем по велению короля скакал впереди кавалькады как пленник, а затем – публично принести торжественную клятву в соборе Святого Павла, что «никогда не поднимал восстание против короля и никогда не восстанет против него в будущем». После этого ему позволили удалиться в Ладлоу: если его не бросили в темницу и не казнили, то лишь потому, что придворная партия не осмелилась преследовать судебным порядком человека, которого простой народ считал героем, а также потому, что доверчивый совет только что получил весть о том, что наследник Йорка, граф Марч, собрал войско из 11 тысяч человек и ведет его на столицу. Если бы они вспомнили, что Марчу нет и десяти лет, то, может быть, не пали бы столь легко жертвой пропаганды, явно распространяемой йоркистами.
Неудавшуюся кампанию 1452 года можно считать первым военным конфликтом в той серии вооруженных столкновений, что впоследствии будет названа войнами Алой и Белой розы. В кампании 1452 года участвовало больше солдат, чем в первом фактическом сражении, а также обозначился некий порядок ведения битв: главная их особенность заключалась в том, что за демонстрацией силы и бряцанием оружием следовали переговоры, а обе стороны пытались избежать боя. По такой схеме будут проходить все битвы на раннем этапе войн Алой и Белой розы.
Неудача Йорка стала результатом его неспособности объединить изолированные очаги политических волнений, которые он сам же и разжигал, и придать им характер цельного, последовательного движения, в то время как поддержка Толбота, графа Шрусбери, знаменитого героя французских войн, несомненно, способствовала победе Генриха.
7 апреля король даровал помилование абсолютно всем, кто поднялся против него, в том числе и Йорку, а 12 августа этого года, преисполнившись того же духа примирения, Генрих посетил Йорка в замке Ладлоу во время своего ежегодного путешествия по стране. Однако придворная партия не собиралась протягивать Йорку руку дружбы: вместо этого она с успехом изгнала его из совета. Униженный и опозоренный, герцог вновь остался в политической изоляции, и на протяжении всего следующего года придворная партия, возглавляемая Сомерсетом при поддержке кардинала Кемпа, который в 1453 году стал архиепископом Кентерберийским, снова властвовала безраздельно.
Начиная с 1452 года королева пыталась добиться популярности у народа, полагая, что лучший способ сникать ее – это отвоевать Аквитанию и восстановить мир на охваченных волнениями землях Генриха. В марте 1452 года король получил письмо от граждан оккупированного французами Бордо, в котором те умоляли избавить их от завоевателей. Однако средств для финансирования вооруженной экспедиции у Генриха не нашлось, и хотя достойных солдат, готовых отстаивать честь Англии, сыскалось бы немало, заплатить им было нечем. Маргарита написала об этой незадаче своему родственнику Филиппу Бургундскому, тот с готовностью откликнулся и прислал ей крупную сумму денег, чтобы профинансировать войско и флотилию кораблей. Поэтому король смог направить во Францию Толбота с небольшим, но хорошо подготовленным и снаряженным войском из трех тысяч человек. 17 октября Толбот двинулся на Бордо, жители которого воспрянули духом и изгнали французский гарнизон, и город вернулся под власть англичан. Эти неожиданные добрые вести, вкупе с новостями о том, что отношения между Карлом VII и герцогом Бургундским стали ухудшаться, вселили в англичан некоторую надежду. После того как Бордо сдался Толботу, другие города в Западной Гаскони, не теряя времени, изгнали французов и, ликуя, приветствовали войско графа. Казалось, в войне наметился перелом.