т к тому времени убедили короля, что Йорк намерен захватить престол, и Генрих издал указ, в котором требовал, чтобы Йорк и его союзники Солсбери и Уорик предстали перед советом 21 мая. Йорку этот вызов пред очи короля зловещим образом напомнил драму, разыгравшуюся вокруг герцога Глостера в 1447 году, и теперь он принял решение упредить Сомерсета и нанести удар первым.
Согласно живописной легенде, запечатленной в драмах Шекспира, войны Алой и Белой розы берут свое начало в Лондоне, в садах Судебных Иннов Темпла. Йорк и Сомерсет якобы однажды прогуливались там и повздорили, и в ходе ссоры Сомерсет сорвал с ближайшего куста алую розу со словами: «Пусть все мои сторонники носят такой цветок!» Йорк, не желая, чтобы соперник превзошел его, сорвал белую розу и сделал ее знаком своей партии.
К сожалению, в этой легенде нет ни слова правды. В мае 1455 года, когда, по преданию, и произошел этот случай, Йорк находился на севере, и нет никаких свидетельств, что в это время алая роза служила эмблемой дома Ланкастеров. Тем не менее в память об этом событии в садах Темпла с XVI века выращивали алые и белые розы.
Белая роза совершенно точно была одним из отличительных знаков дома Йорков, хотя личная эмблема герцога изображала сокола и лошадиные путы. Многие современные историки утверждают, что символ Ланкастеров в виде алой розы был изобретен пропагандой на службе первого короля династии Тюдоров, Генриха VII. В анналах города Йорка значится, что в 1486 году, во время путешествия по северу, Генрих VII повелел устроить в Йорке живые картины, представляющие «королевскую пышную алую розу, на каковую розу нисходит другая, пышная белая роза, пред каковой розой склонятся все прочие, а с облака на эти розы опускается корона». Так появилась эмблема династии Тюдоров с розами и короной, символизирующая союз Ланкастеров и Йорков, поскольку Генрих VII недавно женился на Елизавете Йоркской. «Кройлендская хроника» за апрель 1486 года также упоминает алую розу Ланкастеров. Впрочем, существует свидетельство, что алая роза как символ власти появляется, по крайней мере, в царствование Эдуарда IV, ведь в одной родословной, составленной в это время с йоркистских позиций и хранящейся сейчас в Британской библиотеке, изображен куст, усыпанный алыми и белыми розами. Не следует забывать, что эти эмблемы, изображающие розы, – лишь два из большого числа отличительных знаков, использовавшихся представителями домов Ланкастеров и Йорков.
Конфликт, который мы теперь называем войнами Роз, современники иногда именовали Войнами кузенов. Обозначение «войны роз» впервые употребил сэр Вальтер Скотт в романе «Карл Смелый», опубликованном в 1829 году, однако сама эта идея была отнюдь не нова и создана пропагандой XV века. В памфлете сэра Томаса Смита, сочиненном в 1561 году, говорится о «вражде двух роз», тогда как сэр Джон Оглендер в 1646 году написал трактат, озаглавленный «Раздор соперничающих роз», а Дэвид Хьюм в 1761 году напечатал исторический очерк «Войны двух роз».
Современные историки относят начало войн Алой и Белой розы к маю 1455 года, когда произошла первая решительная битва, хотя, как мы видели, этот конфликт разгорался уже в течение некоторого времени.
Вместо того чтобы подчиниться королевскому приказу, Йорк мобилизовал свою армию и начал долгий марш на Лондон, возможно желая перехватить короля до того, как тот покинет Лестер. Вместе с Йорком на Лондон двинулись его союзники: Солсбери, лорд Клинтон, лорд Грей из Поуиса и сэр Роберт Огл, – каждый со своим вооруженным отрядом, причем Огл привел с собой «шестьсот ратников из Валлийской марки». Возможно, в стане Йорка находились также виконт Буршье и лорд Кобем. В середине мая Уорик, пройдя со своим войском из тысячи воинов по центральным регионам Англии, соединился с Йорком и Солсбери на Эрмин-стрит, древнеримской дороге. Главными целями Йорка было уничтожение Сомерсета, роспуск придворной партии и возвращение в совет, которое позволило бы ему взять под контроль короля и правительство.
К 18-му числу Сомерсет и совет получили предупреждение о том, что йоркисты приближаются к Лондону с семью тысячами хорошо вооруженных солдат. Бенет пишет: «Услышав эти вести, Сомерсет внушил королю, что Йорк нагрянул узурпировать трон. Потому-то король и стал на сторону герцога Сомерсета» и разрешил ему набрать небольшое войско.
20-го числа отряд Йорка прибыл в хартфордширский Ройстон. Здесь его предводители обнародовали манифест, в котором объявляли, что не желают зла королю и что, собрав войско, двинулись на юг «для того только, дабы спастись от опасности, коей непрерывно подвергали нас враги наши, строя ковы, всячески против нас злоумышляя и тщась навлечь на нас гибель». Копию манифеста Йорк и его союзники послали королю с сопроводительным письмом, в котором умоляли его не верить обвинениям, выдвигаемым против них врагами, однако обе эти грамоты вновь были перехвачены, на сей раз самим Сомерсетом, который их и уничтожил.
Йорк надеялся, что под его знамена станет и Норфолк, но, хотя герцог привел в Хартфордшир вооруженных солдат, он не сделал попытки присоединиться ни к той ни к другой стороне, предпочитая пока сохранять нейтралитет. По пути на юг Йорк уже пробовал заручиться поддержкой еще нескольких аристократических семейств, но без особого успеха. Его поход во главе войска можно было воспринимать как мятеж и даже государственную измену, если вспомнить о публично принесенной им клятве никогда не выступать с оружием в руках против своего сюзерена.
Все еще находясь в Ройстоне, Йорк получил весть о том, что Генрих VI и Сомерсет вот-вот выйдут из Лондона во главе войска. 21 мая йоркисты вошли в Уэйр, где разведчики сообщили им, что королевская армия продвигается на север по древнеримской дороге Уотлинг-стрит. Королева не сопровождала супруга, она перевезла принца Уэльского в Гринвич и осталась там на все время вооруженного конфликта. В тот же день Йорк отправил королю еще одно послание вместе с копией своего манифеста. И письмо, и манифест вновь перехватил Сомерсет.
Тем временем король и его войско достигли Уотфорда, где остановились на ночлег и откуда вышли ранним утром 22-го. Разведчики Йорка передали ему, что Генрих направляется к Сент-Олбансу, и герцог повернул на запад из Уэйра, наперерез армии короля. По пути в Сент-Олбанс королю донесли, что йоркистское войско приближается к городу. Бэкингем уговаривал Генриха двинуться дальше, грудью встретить противника и не отступать, ибо он был уверен, что вступлению в военный конфликт Йорк предпочтет переговоры и мирное соглашение. Кроме того, он отдавал себе отчет, что войско Йорка превосходит по численности королевское, и полагал, что в городе ожидать подкреплений безопаснее, чем в сельской местности, в чистом поле, в положении весьма и весьма уязвимом.
К 1455 году от некогда окружавших Сент-Олбанс укреплений сохранился один лишь ров XIII века, вдоль которого в случае необходимости можно было установить деревянные баррикады, чтобы преградить врагу путь на рыночную площадь. Прибыв в Сент-Олбанс 22-го ранним утром, король приказал своим солдатам занять ров, «превратив его в мощное заграждение и тем самым усилить оборону города», а лагерь разбил на рыночной площади. Йорк же тем временем решил стать лагерем в Ки-Филд, к востоку от Сент-Питер-стрит и Холиуэлл-стрит (ныне Холиуэлл-Хилл), и велел своим людям заблокировать выходы из города с этой стороны.
В 1460 году миланскому посланнику сообщали, что «в тот день взялись за оружие 300 тысяч человек, вся Англия была охвачена волнениями, отчего некоторые говорят даже о большем числе их участников». Это огромное преувеличение. По словам Бенета, Уорик явился в Сент-Олбанс с двумя тысячами воинов, Йорк – с тремя, Солсбери – с двумя, «хорошо вооруженными и снаряженными для битвы». Численность королевского войска оценивалась примерно в две-три тысячи солдат, к тому же в ней, возможно, недоставало лучников. Йоркисты располагали не только внушительным отрядом лучников, но и пушками. Генрих спешно разослал повестки, призывая на войну отряды местных жителей в надежде пополнить ряды своей армии, но они не успели прийти к назначенному сроку. Из семидесяти пэров королевства в Сент-Олбанс явились восемнадцать; тринадцать из них примкнули к королю. Остальные, включая Оксфорда, Шрусбери, лорда Кромвеля и сэра Томаса Стэнли, еще пребывали в пути.
Королевским войском командовал Бэкингем, наследственный лорд – верховный констебль королевства, назначенный в этой кампании наместником короля. Томас, восьмой лорд Клиффорд, который командовал авангардом Ланкастеров, в свое время снискал славу, воюя во Франции и на шотландской границе. Армия Ланкастеров состояла главным образом из рыцарей, королевских придворных и свит тех немногих лордов, что прибыли с королем, в основном уроженцев восточных графств. Джон Уитхэмстед, аббат Сент-Олбанса, собственными глазами видевший и затем описавший эти события, утверждает, что лорды и джентльмены из Восточной Англии были не столь воинственны, сколь северяне, составлявшие войско Йорка, «в глазах коих пшеница и ячмень», то есть их будущая добыча, «столь же ценны, сколь в наших – золото и черное дерево». Северян на юге воспринимали как чужеземных варваров; о них ходили вселявшие ужас слухи как о свирепых бойцах и алчных мародерах.
Войско Йорка, как было принято в ту пору, было поделено на три «полка», находившихся под началом его самого и его «полководцев», Солсбери и Уорика, причем последний командовал резервом, состоящим из пехотинцев. Вместе с Йорком на бой вышел его тринадцатилетний сын, Марч, впервые познающий вкус битвы и формально стоящий во главе маленького отряда испытанных воинов из Валлийской марки. Также вместе с Йорком выступал сэр Ричард Уэнлок, в прошлом камергер королевы, который переметнулся теперь в стан йоркистов и в течение нескольких лет будет их поддерживать.
Начало битвы было отсрочено на три часа, в течение которых Йорк делал все возможное, чтобы убедить короля выслушать его жалобы на дурное правление Сомерсета и других «изменников». Посланник Йорка, герольд герцога Норфолкского, начал переговоры, вступив в город у «заграждения» с северной оконечности Сент-Питерс-стрит, где его окликнули часовые. Герольд принес послание от Йорка, в котором тот предлагал королевскому войску на время переговоров отступить на ночь в Барнет или Хэтфилд.