Впрочем, Солсбери благополучно достиг Ладлоу, а вскоре туда прибыл и Уорик. Йорку уже донесли о том, что на них быстро надвигается королевское войско численностью якобы 30 тысяч. Королева преисполнилась решимости разгромить йоркистов и взять их в плен, а ее рекруты приготовились сражаться «не столько вдохновляемые любовью своей к королю, сколько движимые страхом перед королевой, одним обликом и взором наводившей на всех, кто не угодил ей, такой ужас, что на мрачном челе ее они читали себе смертный приговор, а в ее негодовании различали свою погибель».
Йоркисты со своей двадцатипятитысячной армией вышли из Ладлоу и двинулись в сторону Вустера на Лондон, но королевское войско преградило им путь; они встретились лицом к лицу на дороге между Киддерминстером и Вустером. Пока королевская армия выстраивалась в боевой порядок под развевающимся личным штандартом монарха, возвещающим его присутствие, Йорк приказал отойти в Вустер, не желая вступать в бой против войска, возглавляемого непосредственно его сюзереном. В Вустерском соборе йоркистские лорды, причастившись, публично принесли клятву повиноваться королю и уважать монаршую волю. Это обещание, запечатленное на пергаменте, йоркисты намеревались передать королю через делегацию священства, возглавляемую епископом Вустерским, однако Генрих под влиянием королевы отказался принять ее.
Когда король по пятам дошел за ним до Вустера, Йорк двинулся дальше на Тьюксбери. Генрих послал к нему архиепископа Солсберийского, предлагая йоркистским лордам прощение, если они сложат оружие, однако они знали, что согласиться означало положить конец всему, за что они сражались, и Уорик публично отклонил это предложение. Когда король затем пошел дальше на Тьюксбери, Йорк пересек реку Северн, направляясь в Ладлоу и стремясь защитить свои пограничные поместья от возможного разграбления армией короля. Впрочем, защищая собственные земли, Йорк был вынужден отказаться от планов снискать более широкую поддержку во всем королевстве.
Достигнув Ладлоу, войско йоркистов стало лагерем к югу от города, на берегу реки Тёрн, возле моста в местечке Ладфорд, построенного в начале XV века. По приказу Йорка его солдаты укрепили избранные позиции, расставив вокруг повозки и пушки, а также устроили засады и западни, чтобы сдержать натиск королевской армии. Кроме того, они вырыли траншеи и соорудили заградительный частокол. Вечером 10 октября наконец появилась армия короля, разбила шатры и выстроилась в боевой порядок.
К этому времени ряды йоркистов совсем пали духом. Их предводители не желали воевать с королем, в действительности их главным намерением было не сражаться, а вести переговоры. Этим вечером они написали Генриху VI послание, прося заключить с ними мир, уверяя в своей верности короне и приверженности «процветанию и всеобщему благу этого королевства. До сих пор мы тщились избегать насилия и не проливать христианскую кровь из страха Божия и благоговения пред Вашей Монаршей Особой». Однако далее они упоминали о «многочисленных, трогающих сердце жалобах бедных ваших и верных вам подданных на грабежи, насилие, вымогательство, угнетение, беспорядки, беззаконные собрания, безвинные заточения в темницу, которые случаются повсеместно в Вашем королевстве. Означенные верные Ваши подданные терпят подобные притеснения, ни от кого не чая избавления». О себе же они говорили, что «и лорды наши, и служители их беззаконно подверглись грабежу и разорению». Впрочем, письмо это перехватила свита королевы, и та подделала ответ, гласивший, что Генрих VI якобы встретится со своими врагами на поле брани.
Тем временем король, желая избежать дальнейшего кровопролития, послал йоркистам герольда объявить помилование всем, кто в течение шести дней вновь присягнет на верность своему сюзерену, кроме Солсбери. Глухой ночью Эндрю Троллоп, служивший некогда под началом Генриха V, переметнулся к королю вместе со всеми своими людьми, по словам Ваврена получив тайное послание от Сомерсета и поддавшись на его уговоры. На следующее утро, обнаружив, что он перешел в стан врага, Йорк чрезвычайно встревожился, не только потому, что люди Троллопа составляли лучшие силы в его войске и им отводилось место передового отряда, но и потому, что Троллоп мог открыть королевским командирам все детали его планов и тактики.
Войско короля насчитывало от сорока до шестидесяти тысяч человек, а также немалое число вельмож, включая Сомерсета и Нортумберленда, брата последнего, Томаса, лорда Эгремонта, Бэкингема, Эксетера, Девона, Арундела, Шрусбери, Уилтшира и Бомонта. Все эти лорды привели с собой свиты и личные вооруженные отряды, а многих впоследствии вознаградят за службу во время этой кампании. У Генриха были недели, чтобы не спеша набирать рекрутов, тогда как Уорик и Солсбери не располагали для этого временем, и в результате войско йоркистов состояло всего из 20–30 тысяч солдат, зачастую плохо вооруженных. Кроме Марча, семнадцатилетнего наследника Йорка, а также лорда Клинтона и лорда Поуиса, у лордов-йоркистов не было поддержки среди знати. Йорк ожидал, что к нему примкнет сэр Уильям Герберт, но королева убедила его сохранить верность Генриху VI.
Многие ратники герцога затрепетали, увидев развевающийся на ветру на другом конце моста королевский штандарт, и призадумались, а тому ли они присягнули на верность. Некоторые сложили оружие и бросились в лагерь короля. Йорку пришлось прибегнуть к отчаянным мерам, пытаясь поднять дух оставшихся войск, и провозгласить, будто он только что получил весть о смерти монарха, и даже предъявить свидетелей и отслужить по королю заупокойную мессу. Однако королева позаботилась о том, чтобы Генриха мог отчетливо увидеть каждый, и хитрость Йорка вскоре оказалась разоблачена, отчего многие его люди утратили к нему доверие.
Бэкингем убеждал короля повторить свое предложение и снова пообещать мятежникам помилование, однако в то самое время, когда оно оглашалось у городских ворот, йоркистские лорды дали сигнал своей артиллерии обстрелять ряды королевских войск. Не успели еще стихнуть выстрелы, как в армии йоркистов началось массовое дезертирство, в свою очередь спровоцировавшее панику среди оставшихся солдат, и те тоже во множестве бросились бежать. Тем временем Генрих VI, согласно официальной версии событий, изложенной в Свитках парламента, раз в кои-то веки поднял дух своего войска зажигательной речью, «столь остроумной, столь рыцарственной, столь мужественной, произнесенной с видом столь царственным, в манере столь уверенной, что лорды и простой народ, внимая ей, так возрадовались и утешились, что немедля поспешили исполнить его желание, смелое и благородное».
Положение становилось для йоркистов безнадежным. В ночь на 12 октября, около полуночи, Йорк, Солсбери и Уорик объявили своим командирам, что съездят в Ладлоу подкрепиться, и оставили свое войско, построившееся в боевой порядок, с распущенными штандартами и знаменами. Скрывшись из глаз, они немедленно бежали, взяв с собой нескольких приближенных. Бросив на произвол судьбы своих людей в критический миг, они снискали презрение своих современников, которые расценили их поступок как трусливый и бесчестный. Утром 13-го числа остатки йоркистской армии вынуждены были преклонить перед королем колени и умолять о милосердии. Генрих отпустил их; он не сражался с рядовыми солдатами.
Теперь ланкастерские солдаты кинулись по мосту в Ладлоу, заняли город, арестовав многих из числа главных сторонников Йорка (которые впоследствии сумеют выкупить себя из неволи), и начали систематически разграблять и город, и замок Йорка, унося и его сокровища, и внутреннее убранство. Солдаты короля вышли из повиновения и принялись бесчинствовать, опустошая все таверны и выпивая весь алкоголь, до которого могли дотянуться, выбивая днища малых бочонков и больших винных бочек, так что повсюду жителям приходилось перебираться через море разлитого вина и рвоты. В пьяном угаре вооруженные солдаты врывались в дома горожан и уносили оттуда постели, перины, одежду и другое имущество. Затем они стали нападать на женщин и насиловать их.
Йорк бросил не только свои войска, но и свою герцогиню, которая не в силах была помешать солдатам короля разграбить замок Ладлоу. Стремительно ворвавшись на рыночную площадь города, королевские ратники обнаружили герцогиню, горделивую и демонстрировавшую непоколебимое спокойствие: держа за руки двоих младших сыновей, одиннадцатилетнего Джорджа и семилетнего Ричарда, и тринадцатилетнюю дочь Маргарет, она стояла вместе с ними у рыночного креста. Герцогиня была арестована и помещена в дом своей сестры, герцогини Бэкингем, под ее надзор, а король выделил тысячу марок в год на содержание герцогини Йоркской, пока она будет находиться под стражей.
Когда от замка Ладлоу остались «одни голые стены», королевское войско разорило все владения йоркистских лордов между Ладфордом и Вустером, опустошив их поместья.
Тем временем Генрих и Маргарита с триумфом вернулись в Ковентри, где распустили свою армию, а потом поскакали в Вустер. Эта кампания выдалась нелегкой. Провизии не хватало, и король переносил все тяготы похода вместе со своими людьми, отдыхая только по воскресеньям, а иногда останавливаясь вместе с ними на ночлег в чистом поле, невзирая на непогоду. Ланкастеры и их сторонники ощущали, что разгром в Ладфорде перечеркнул победу Солсбери при Блор-Хит и что с йоркистами покончено, хотя торжество короля отнюдь не было окончательным, ведь лидеры йоркистов все еще пребывали на свободе и в любой момент могли нанести удар. К тому же у короля не было никаких шансов пленить их.
Йорк бежал на юг в Девон, потом отплыл на север в Уэльс, а оттуда переправился в Ирландию, взяв с собой своего сына Рэтленда. По словам Уитхэмстеда, когда Йорк прибыл в Ирландию, то был встречен, как второй Мессия, хотя, подобно Улиссу, жаждал вернуться домой. Солсбери, Уорик и Марч извилистыми путями добрались до Кале, куда прибыли в начале ноября. Вскоре после этого к ним присоединились жена и две маленькие дочери Уорика.
Оказавшись в Кале, йоркистские лорды в сопровождении своих верных сторонников из числа гарнизонных солдат принялись грабить расположенные поблизости деревни и села, а также пиратствовать в проливе Ла-Манш, захватывая или разоряя торговые суда. Кроме того, они начали враждебные действия против английского правительства, вводя ограничения на прием английских судов в порту Кале и распространяя яростную пропаганду, утверждавшую, что они-де невинные жертвы коварных королевских советников.