укрепить все прибрежные оборонительные сооружения и увеличить численность флота. Действительно, в течение первых пяти месяцев 1460 года совет пребывал в состоянии нервного напряжения и вынашивал планы вновь захватить Кале и тем самым воспрепятствовать йоркистскому вторжению.
Графу Пембруку совет даровал власть над принадлежащим Йорку замком Денби, боясь, что герцог может использовать эту крепость как центр для установления связей со своими сторонниками в Англии и Уэльсе. Оуэну Тюдору также пожаловали один из военных постов в Денби, но свита Йорка отказалась сдать замок. Пембрук осадил его, и замок в мае наконец открыл ему ворота. Оттуда граф поскакал в Пембрук, дабы увериться, что его укрепления тоже в исправности.
В конце января совет разослал повестки жителям Кента, повелевая примкнуть к королевскому войску на севере. 1 февраля сэр Болдуин Фулфорд получил приказание выйти в море, а целью его было уничтожить флот Уорика в Кале, но, прежде чем его корабли успели покинуть английские берега, правительство получило весть о том, что Уорик отправился на встречу с Йорком в Ирландию. Он прибыл туда 16 марта. Как только Уорик отплыл из Кале, Сомерсет предпринял очередную тщетную попытку прорваться сквозь городские укрепления, но в ожесточенном бою при Ньюнем-Бридж потерял множество своих людей.
Совет воспользовался отсутствием Уорика и вновь назначил Эксетера лордом – верховным адмиралом Англии сроком на три года. Кроме того, совет потребовал помощи у венецианского флота, в ту пору стоящего на якоре на Темзе. Все владельцы поспешно разгрузили свои суда и исчезли, не желая быть вовлеченными в конфликт, а совет, не достигнув своих целей, велел арестовать всех венецианских купцов, живущих в Лондоне. К концу апреля, несмотря на ряд неудач, совет решил, что готов отразить йоркистское вторжение.
В течение зимы, весны и лета 1459–1460 годов Йорк и его сторонники действительно планировали вернуться и преисполнились решимости начать последнее, кардинальное наступление на придворную партию. Приверженцы Уорика в Англии обратили его внимание на непопулярность правительства, а приближенные Йорка вербовали ему сторонников в Уэльсе. Когда Уорик прибыл к Йорку в ирландское графство Уотерфорд, они составили план захвата Англии по двум направлениям; военному походу должна была предшествовать уже привычная пропагандистская кампания. Затем Йорк должен был высадиться на севере, а другие йоркистские лорды – в Кенте, где они могли рассчитывать на поддержку.
Совет вскоре обнаружил, что происходит, и догадался, что Уорик предпочтет вторгнуться в Англию со стороны Кента. Эксетеру был передан новый, современный флот, и корабли его стали на якорь в Сэндвиче. 23 мая совет поручил Осберту Маунтфорту, в 1452 году занимавшему пост маршала Кале, и некоему Джону Бейкеру собрать и сопроводить за Ла-Манш подкрепление, в задачу которого входило оказать помощь Сомерсету. В Сэндвиче Маунтфорт завербовал несколько сотен человек, но потом задержался в ожидании попутного ветра.
Тем временем 25-го числа Эксетер отплыл из Сэндвича с флотом из пятнадцати судов, на которых размещались полторы тысячи матросов, двигаясь наперерез Уорику. Жители Кента и Сассекса со дня на день ожидали появления йоркистского экспедиционного корпуса; городской совет местечка Рай заплатил некоему Джону Пэмплону шесть пенсов, чтобы тот снарядил лодку, наведался в соседнюю деревушку Кэмбер и разузнал, не слышал ли там кто о приближении Уорика. 1 июня Эксетер и его флот стояли у побережья Корнуолла. Оттуда он различил вдалеке корабли Уорика, возвращавшиеся в Кале из Ирландии. Флот Эксетера по численности превосходил флот противника, однако теперь он утратил доверие к своим людям, которые, недовольные скудным пайком и малым денежным довольствием, стали открыто высказывать йоркистские симпатии. Соответственно, герцог пришел в порт Дартмута и распустил большинство из них. Таким образом он лишился почти всех своих моряков, ведь правительство не сумело найти ему средства для вербовки новых рекрутов. Пролив Ла-Манш отныне оказывался во власти Уорика.
После того как Уорик вернулся в Кале, там собрались сторонники йоркистов. Многие гарнизонные военные предпочли бы изгнать Сомерсета из Пейл-Кале, а не вторгаться в Англию, но Уорик их переспорил. Купцы Складской торговой компании ссудили графу и его союзникам 18 тысяч фунтов, а совершая пиратские нападения на иностранные торговые суда, Уорик добыл дополнительные средства для экспедиции в Англию, заодно упрочив свою популярность среди лондонцев. К тому же он и другие йоркистские лорды развернули широкую пропагандистскую кампанию через своих друзей в Англии. В Ирландии Уорик и Йорк составили манифест, в котором перечислили нанесенные им обиды и оскорбления и свои причины для недовольства, а также свои намерения, и стали распространять его где только могли. В этом манифесте они утверждали, что король по-прежнему полностью полагается на коварных советников, и обличали злодеяния, творимые лордами светскими и духовными. По их мнению, Генрих поставил себя над законом и изгнал из королевства «всякую добродетель и справедливость». В манифесте говорилось, будто советники убедили короля подстрекать коренных ирландцев на мятеж против Йорка; Йорк даже уверял, будто собственными глазами видел письма, в которых Генрих уговаривал их завоевать Ирландию. Далее в манифесте говорилось, что король якобы своими прокламациями гарантировал всем сражавшимся за него жителям Чешира и Ланкашира право взять все, что им заблагорассудится, и «творить бесчинства» на юге, тем самым разжигая неприязнь южан к северянам. Клемент Пастон писал: «Северяне грабят и воруют, им позволено разорить всю эту страну и разжиться чужим имуществом и всяческим добром, и так можно накликать великую беду на юге повсеместно». Это утверждение пропаганды имело такой успех, что от имени королевы и принца Уэльского поспешно были выпущены прокламации, отрицающие подобные обещания, якобы сделанные королем.
Согласно «Хронике Грегори», йоркистские лорды также «разослали во многие города и веси Англии письма о том, как они намереваются искоренить зло, загладить обиды и восполнить утраты, от которых столь страдает королевство; и оттого простой народ Кента и Лондона еще более возлюбил их, а кентское простонародье послало им весть, что готово принять их с радостью и присоединиться к ним в этой попытке восстановить справедливость и что большая часть страны сожалеет о том, что их объявили вне закона и ославили изменниками». На самом деле йоркисты сознательно распускали слухи о том, что король якобы не по своей воле лишил их всех имущественных и гражданских прав и приговорил к смерти в ноябре прошлого года и поэтому его подданные могут не откликаться на разосланный призыв в королевское войско.
Кроме того, они написали открытое письмо архиепископу Кентерберийскому, обвиняя Шрусбери, Уилтшира, Бомонта и других лордов в том, что те не допускают их к королю и настояли на объявлении их вне закона, и утверждая, что они вновь потребуют аудиенции у Генриха, дабы открыть ему глаза на «злодеяния», которыми запятнали себя Шрусбери, Уилтшир, Бомонт и другие. В этом и прочих письмах йоркистские лорды просили помощи и уверяли всех в верности своему сюзерену.
Эта пропаганда была воспринята с благодарностью, ибо простой народ смертельно устал от дурного правления и был более, чем когда-либо, готов поддержать законную оппозицию. Совсем недавно в парламенте высказывалась озабоченность по поводу роста в английском обществе насилия и анархии и не смолкали жалобы на бунты, вымогательство и грабежи, особенно на севере и на юго-западе Англии и в Уэльсе. Когда король повелел разорвать торговые связи с Кале, жители Кента, и без того возмущенные действиями правительства, которое постоянно требовало рекрутов в самое неподходящее время года, принялись открыто роптать. Лишь немногие на юго-востоке готовы были сражаться против своего героя Уорика, которого молва считала защитником угнетенных и поборником прав англичан, страдающих от иноземцев. К церковным дверям, особенно в Лондоне, снова стали тайком прибивать «крамольные листки», авторы которых требовали вернуть Йорка или повторяли прежние слухи о происхождении принца, иногда в форме непристойных стишков.
Король, раз в кои-то веки, не стал безучастно взирать на происходящее. В конце мая его увидели в Ковентри: там он инспектировал строительство оборонительных сооружений. Совет решил избрать его главным военным штабом королевский замок Кенилворт, окруженный глубоким рвом и содержавшийся в идеальном порядке, и Генрих прискакал туда посмотреть, как строятся новые фортификации. Кроме того, он послал за всеми пушками и всем вооружением, хранящимся в лондонском Тауэре; оно составило обоз в сорок повозок; они будут повсюду сопровождать королевское войско в грядущей кампании.
11 июня была издана королевская прокламация, в которой утверждалось, что король по доброй воле согласился объявить йоркистов вне закона, а всем подданным предписывалось повиноваться призыву в королевское войско. Ковентри прислал сорок человек, но король знал, что в прошлом город также присылал людей в армию йоркистов. Он отметил нелюбовь и неверность тамошних граждан и посетовал на их нерасположение и на «непристойные речи, которые ведут они о нашем монаршем звании», а также повелел мэру расследовать подобные случаи и наказать злоумышленников.
Королева и принц пребывали вместе с королем в Ковентри. Эдварда, которому исполнилось шесть с половиной лет, недавно «для обучения всем наукам передали на воспитание мужчинам», предварительно освободив в марте от должности его гувернантку леди Лавелл. Однако главное влияние по-прежнему оказывала и всю жизнь будет оказывать на него королева, именно ее идеалы и ее предрассудки он унаследует.
Король и двор оставались в Ковентри по крайней мере до 26 июня, так как совет, возможно, предполагал, что йоркисты вторгнутся в Англию через земли Уэльса. Однако Йорк предпочел выжидать подходящего момента.