В июне 1460 года лорд Фоконберг, сэр Джон Динем и сэр Джон Уэнлок, переплыв Ла-Манш, заняли Сэндвич, где разместили большой гарнизон и с помощью сочувственно настроенных горожан подготовили плацдарм для Уорика. Кроме того, Фоконберг взял в плен Осберта Маунтфорта, до сих пор ожидавшего попутного ветра. Теперь путь для йоркистского завоевания Англии был открыт.
26 июня Уорик, Солсбери и Марч высадились в Сэндвиче с двухтысячным войском. Королева направила в Кале флот, чтобы помешать им выйти из гавани, однако ее моряки взбунтовались и пропустили йоркистские корабли, не причинив им вреда. Ланкастерское правительство давно предвидело вторжение противника, но усилия, которые оно предприняло, чтобы воспрепятствовать йоркистам, совершенно не соответствовали масштабам бедствия; даже Бэкингем, занимавший пост коменданта Дуврского замка и смотрителя Пяти Портов, в день высадки врага отсутствовал во вверенной ему местности и, по-видимому, не принял необходимые оборонительные меры.
Уорик вполне осознавал, на какой риск идет. Его земли и основная сфера влияния располагались на севере и западе, и, чтобы достичь их, ему нужно было взять Лондон. К тому же он не был уверен в поддержке вельмож. Однако Уорик пользовался большой любовью на юго-востоке Англии. «Если с лордом Уориком случится недоброе, то всем нам: и вам, и мне, и всем друзьям нашим – придет конец, ведь страна эта погибнет безвозвратно», – писал в эту пору один из корреспондентов Пастонов. Спустя несколько часов после того, как Уорик высадился в Кенте и двигался маршем на Кентербери, лорды Кобем и Бергевенни поскакали ему навстречу, желая к нему присоединиться; их примеру последовало также множество людей не столь высокого звания.
Высадившись в Сэндвиче, Уорик отправил гонцов в прибрежные города, входившие в число Пяти Портов, прося помочь присылкой вооруженных ратников и подчеркивая, что прибыл изгнать коварных советников, окружающих короля. Мэр городка Рай, получив такое послание, из осторожности направил людей к мэру соседнего Винчелси узнать, согласится ли он. Судя по всему, тот внял просьбам Уорика, ведь оба мэра пошли со своими отрядами на помощь йоркистам. Архиепископ Буршье, который до сих пор играл роль посредника между враждующими сторонами, уже не в силах был терпеть дурное правление королевы и теперь призывал жителей Кента собраться под знаменами Уорика, и они стали стекаться к нему, весьма и весьма многочисленные.
В тот день йоркистские лорды двинулись на Кентербери. Совет назначил троих горожан возглавить оборону Кентербери от захватчиков, но жители города испытывали безусловные симпатии к йоркистам, и на рассвете 27-го уполномоченные встретились с йоркистскими лордами у церкви Святого Мартина, за городскими стенами, и согласились передать им ключи от города. Потом Кентербери радостно распахнул перед захватчиками ворота и оказал им теплый прием.
Вознеся молитвы у раки святого Фомы Беккета и получив благословение архиепископа Кентерберийского, согласившегося поехать с ними, Уорик, Солсбери и Марч двинулись дальше на Лондон через Рочестер и Дартфорд, по дороге вербуя солдат. В их свите находился и папский легат Франческо деи Коппини, епископ Терни. Прошлой весной Коппини был послан в Англию папой Пием II с целью примирить враждующие партии и «успокоить простой народ», чтобы потом Англия предоставила ему солдат для нового крестового похода против турок. Когда Коппини предложил выступить посредником между группировками Ланкастеров и Йорков, королева не проявила особого интереса, догадавшись, что Коппини сочувствует йоркистам. Все так и было, но лишь потому, что Ланкастеры пренебрежительно отвергли его помощь. Легат страстно жаждал получить кардинальскую шапку, и, если бы его миссия удалась, он мог бы удостоиться желанного сана. Если бы он помог йоркистам прийти к власти, то они могли бы вознаградить его, поддержав крестовый поход. Коппини имел при себе «папские буллы, которыми папа отлучал от церкви Уилтшира, Шрусбери, Бомонта и всех остальных, выступивших против герцога [Йоркского]». Открытая поддержка, оказанная Коппини йоркистам, заставила нескольких английских епископов переменить свои взгляды, поскольку они решили, что должны руководствоваться мнением папы.
Весть о вторжении достигла Лондона, и мэр, олдермены и Совет лондонского Сити собрались обсудить план действий. В конце концов они послали гонца предупредить йоркистских лордов, что их не пропустят в столицу. Однако у Уорика было в Лондоне много сторонников; купцы, пострадавшие от предоставления правительственных концессий иностранным торговцам, особенно стремились содействовать его планам, и, поддавшись их убеждениям, лорд-мэр отозвал свой приказ. Возможно, он изменил свою позицию, вспомнив, что в городе или совсем рядом пребывают несколько лордов: Буршье, Бергевенни, Клинтон, Сэй и Скруп – и готовятся примкнуть к Уорику. В конце июня йоркистских лордов оповестили, что они могут войти в город, если их солдаты будут вести себя достойно.
Когда йоркистская армия приблизилась к Лондону, видные сторонники Ланкастеров, остававшиеся в городе: лорды Хангерфорд, де Весси, Лавелл, де ла Вейр, граф Кендал и герцогиня Эксетерская, – укрылись в лондонском Тауэре, находившемся под командованием лорда Скейлса, ветерана французских войн, который не одобрял решение городских властей впустить в город йоркистов.
2 июля городские ворота широко распахнулись, и йоркистские лорды вступили в Лондон во главе огромного вооруженного отряда. Численность его оценивается по-разному, от двадцати до шестидесяти тысяч; в действительности же, если опираться на свидетельства Уитхэмстеда и лондонских хронистов, войско йоркистов, скорее всего, составляло 40 тысяч солдат, и по крайней мере пятьсот из них были верховые. Когда армия йоркистов начала переходить Темзу по Лондонскому мосту, толпы жителей столицы хлынули им навстречу с радостными приветствиями, а двоих человек затоптали. Лорд Скейлс, затворившийся в Тауэре, принялся палить из пушек и еще несколько дней обстреливал оттуда город, раня и обжигая мирных жителей, но не причиняя никакого вреда врагу.
Первое, что приказали сделать йоркистские графы, – это снять с кольев гниющие головы своих сторонников, выставленные на всеобщее обозрение на Лондонском мосту. 3 июля графы-йоркисты обратились к духовенству Кентерберийской епархии в соборе Святого Павла, всячески живописуя дурное правление королевы и повествуя о «причинах, по которым они явились сюда, а именно о том, как они были силой изгнаны с глаз короля долой и оттого не смогли оправдаться в возводимых на них обвинениях». Они принесли клятву на Кентерберийском кресте, что никогда никак не злоумышляли против короля Генриха и его власти, объявив, что хотят только лично изложить свое дело и доказать свою невиновность; они провозгласили, что готовы умереть за свои убеждения. Однако Коппини в письме к Пию II отметил, что, сколь бы сурово ни наставляла их святая церковь и сколько бы ни тщился он сам как посредник-миротворец удержать их от кровопролития, Уорик, Солсбери и Марч, по-видимому, приготовились для достижения своих целей скорее взяться за оружие и прибегнуть к силе, нежели вступить в мирные переговоры.
4-го числа Коппини сам обратился к духовенству Кентерберийской епархии, зачитав вслух письмо папы Генриху VI, в котором тот излагал дело Йорка и выступал в его защиту. Письмо затем было вручено королю вместе с посланием от легата, повелевающим Генриху под страхом вечного проклятия принять требования йоркистов.
Йоркистские лорды на сей раз преисполнились решимости подчинить себе короля и навсегда изгнать придворную партию. 5-го числа лорд Фоконберг вышел из Лондона во главе десятитысячного войска и двинулся на север. Сторонники Ланкастеров все еще предполагали, что Йорк вторгнется в Англию из Ирландии, и потому не хотели идти на юг защищать Лондон, опасаясь, что Йорк поднимет восстание у них в тылу, в Уэльсе и на севере. Уорик и Марч вскоре последовали за Фоконбергом, оставив Солсбери, Кобема, Уэнлока и двухтысячный отряд в Лондоне осаждать Тауэр и удерживать столицу. Их сопровождал архиепископ Кентерберийский, а также епископы Или, Эксетера, Рочестера, Линкольна и Солсбери, папский легат Коппини и настоятель аббатства Святого Иоанна в Кларкенуэлле. Сначала они двинулись в Сент-Олбанс, а оттуда в Данстейбл. Сырая погода сделала дороги буквально непроходимыми, но все же к ним присоединялись все новые и новые сторонники.
Королевские командиры убеждали Генриха укрыться на острове Или, в почти недоступном в ту пору Болотном Крае, однако йоркисты каким-то образом проведали об этом плане и перебросили свое войско в Уэйр, готовясь перехватить королевскую армию, прежде чем она успеет от них ускользнуть. В Болотном Крае сторонники Йорка не обнаружили ни следа Ланкастеров: оказалось, что Генрих не послушал совета своих капитанов и остался в Ковентри, где королева уже собрала большое войско, и теперь намеревался выступить на Нортгемптон. Прощаясь с женой и сыном, он поцеловал принца и наказал Маргарите, ради ее же безопасности, присоединиться к нему только в том случае, если ей передадут от него некий тайный предмет, известный только им двоим. Когда войско выдвинулось из Ковентри, Маргарита вместе с принцем поскакала в замок Экклсхолл ожидать исхода событий.
Королевское войско стало лагерем на лугу под стенами Нортгемптона, между деревней Хардингстоун и аббатством Делапре. Здесь солдаты Генриха окопались, вырыв глубокие траншеи вокруг всего лагеря, установили оборонительный частокол из заостренных кольев и перегородили своими пушками дорогу, ведущую из Лондона. Затем командиры выстроили своих людей в боевой порядок. Они заняли уязвимую стратегическую позицию, потому что через соседнюю реку Нен, разлившуюся в ту пору из-за непрерывных, сильных, продолжавшихся двое суток дождей, нельзя было переправиться вброд, а значит, спастись бегством в случае полного разгрома.
Главнокомандующий королевской армией Бэкингем, вероятно, стремился как можно скорее вступить в хоть какой-то бой и как можно скорее его завершить, чтобы побыстрее двинуться на Лондон, вызволить из Тауэра лорда Скейлса и освободить ст