олицу от йоркистов. К тому же перед ним стояла первоочередная задача – разбить Уорика и Марча, прежде чем они успеют соединиться с Йорком и Солсбери. Впрочем, Бэкингем недооценивал военные таланты Уорика и неопытного Марча.
Ко вторнику, 10 июля, войско Уорика прибыло в Нортгемптон. Теперь он изо всех сил тщился избежать сражения с королем и потому послал к Генриху епископа Солсбери и Коппини, прося его выслушать жалобы йоркистов. Генрих отказался, хотя архиепископ Буршье также умолял его преклонить слух свой к сторонникам Йорка, а Бэкингем обвинил епископов в лицемерии и, не обинуясь, посоветовал королю не обращать на них внимания. По его мнению, королевское войско заняло сейчас неприступную позицию и королю ни к чему было потворствовать изменникам. Теперь битва сделалась неизбежной.
Около полудня дождь пошел снова, быстро превратив ланкастерский лагерь в настоящее болото. Отнюдь не занявшее неприступную позицию, королевское войско, насчитывавшее, вероятно, 20 тысяч человек, было вдвое меньше армии Уорика, а некоторые подкрепления, которых ожидали Ланкастеры, опоздали и не успели поучаствовать в битве. Уорик командовал центром йоркистского войска, Марч, высоко поднявший стяг своего отца, возглавлял авангард при умелой поддержке лорда Скрупа, а Фоконберг отвечал за арьергард. Впервые йоркистам удалось собрать под свои знамена значительное число вельмож: Буршье, Бергевенни, Одли, Сэй и, возможно, Клинтон и Стэнли явились на поле брани, а большинство пехотинцев происходили из графств Кент, Сассекс и Эссекс.
Королевским авангардом командовал лорд Грей де Рутин, богатый местный землевладелец, который снискал монаршую благосклонность в собранном в Ковентри парламенте и не мешкая прискакал во главе своих приближенных, откликаясь на королевский призыв к оружию. Впрочем, еще до начала битвы Марч получил от лорда Грея тайное послание, в котором тот предлагал перейти в стан йоркистов и сражаться за них, если они поддержат его в земельном споре с лордом Фэнхоупом. Кроме того, Уорик, возможно, соблазнил Грея другими посулами, например обещанием в будущем высокого поста в йоркистском правительстве, ибо он действительно стал в 1463 году лордом – верховным казначеем Англии.
В два часа дня на глазах у Коппини и архиепископа Кентерберийского Уорик приказал своим трубачам играть сигнал к атаке, и войска стали наступать друг на друга, причем три йоркистских подразделения одновременно атаковали королевские баррикады с разных сторон. Уорик приказал своим людям не брать в плен, а убивать вельмож, но пощадить короля и рядовых солдат, особенно облаченных в сюрко с изображением черного суковатого посоха, эмблемы лорда Грея.
Наступление Марча по болотам вдоль реки Нен было встречено смертоносными залпами размещенных в центре ланкастерских лучников, от которых его отряд понес тяжелые потери. Несмотря на град стрел, люди Марча и дальше с трудом пробирались по густой, вязкой грязи к королевским траншеям; погодные условия были столь отвратительны, что пушки Бэкингема вскоре погрузились в воду и оказались бесполезны, а многие королевские кавалеристы были вынуждены оставить коней и сражаться в пешем строю.
Когда йоркисты приблизились к королевским полевым укреплениям, лорд Грей дал сигнал, и его люди стали прорываться сквозь баррикады, чтобы присоединиться к ним и помочь им пробраться через частокол, тем самым успешно позволив им преодолеть ланкастерский заслон. Это предвещало конец битвы, которая продлилась всего полчаса и обошлась почти без рукопашных схваток. Поняв, что потерпели поражение, многие ланкастерские солдаты запаниковали и бросились в разлившуюся реку Нен, отчаянно пытаясь переплыть на другой берег; выбрались на него лишь немногие. «Хроника Грегори» содержит повесть о сэре Уильяме Люси, жившем неподалеку от поля брани и услышавшем беспорядочный артиллерийский огонь. Он тотчас же бросился на помощь королю, однако, достигнув берегов реки, стал свидетелем полного разгрома Ланкастеров. Сэру Уильяму не посчастливилось: его появление заметил Джон Стаффорд, родственник Бэкингема. Джон состоял в незаконной связи с женой Люси и теперь, в хаосе и замешательстве, воспользовался случаем и убил своего соперника, совершив злодеяние, весьма типичное для беззакония и своекорыстия той поры.
Нортгемптонская битва завершилась впечатляющей победой йоркистов благодаря, как тогда считалось, воинскому искусству «простых жителей Кента, верных своей присяге», но также в значительной мере благодаря предательству лорда Грея. На поле битвы осталось триста-четыреста убитых, причем Ланкастеры понесли самые тяжелые потери. Среди них оказался Бэкингем, один из столпов ланкастерской партии. Его сын ушел из жизни прежде него, и вторым герцогом Бэкингемом сделался его внук, семилетний Генри Стаффорд. Погиб также Джон, виконт Бомонт, лорд – верховный констебль Англии, бывший управляющий двором королевы и один из наиболее преданных ее сторонников, а вместе с ним и граф Шрусбери и лорд Эгремонт, которого кентские солдаты Уорика зарубили возле королевского шатра. Многие ланкастерские воины утонули в реке Нен возле Сэндифорд-Милл. Погибших похоронили поблизости, в аббатстве Делапре, сохранившемся до сих пор, хотя многие его строения были возведены в более поздние периоды. Йоркисты понесли лишь незначительные потери. Сегодня от поля битвы осталось мало, а место, где она разыгралась, занимают корпуса косметической компании «Эйвон».
Под конец боя йоркистский лучник Генри Маунтфорт пленил короля и заключил его под стражу в своем шатре. Когда стало ясно, что они выиграли, Уорик, Марч и Фоконберг обнаружили его там в одиночестве, «и вид у него был такой, словно с самого рождения ему предопределено судьбою испытывать одни невзгоды, страдания и несчастья». Трое лордов преклонили перед ним колени и стали молить о прощении за то, что выступили против него с оружием в руках, всячески подчеркивая при этом, что единственной целью их было установление справедливого и прочного правления, и заверяя его в своей непреходящей верности. Затем Марч, который еще не принес присягу на верность своему сюзерену, опустился на колени и торжественно обещал верой и правдой служить королю. Впрочем, несмотря на все свое подобострастие, йоркистские лорды теперь взяли короля в плен. В тот же день, позднее, они отвезли его в составе процессии в аббатство Делапре, а оттуда в Нортгемптон. Тем временем Уилтшир и многие другие видные сторонники Ланкастеров скрылись.
Королева Маргарита провела несколько дней в замке Экклсхолл, в тревоге ожидая вестей. Когда же они пришли, Маргариту сразило горе: битва была проиграна, многие ее приверженцы погибли или бежали, а король попал в руки йоркистов, которые отныне подчиняли себе не только монарха, но и правительство и административные департаменты государства. Впрочем, пока королева и ее сын находились на свободе, йоркистам рано было успокаиваться.
Несколько ланкастерских пленников, захваченных на поле битвы, в том числе лорды Хангерфорд и Лавелл, ускользнули из неволи, но другие, включая лорда де ла Вейра и графа Кендала, перешли в стан йоркистов. Маргарита решила, что разумнее будет покинуть Экклсхолл, и вместе с сыном и несколькими слугами бежала через Чешир в Уэльс. Возле замка Мэлпас один из ее слуг, Джон Кледжер, ограбил ее, похитив ее сокровища и драгоценности, и даже угрожал убить ее и принца, после чего часть свиты покинула ее. Впрочем, пока Кледжер обыскивал ее переметные сумы, королева и ее сын сумели бежать с помощью оставшихся служителей и мужественного четырнадцатилетнего мальчика, Джона Кума из Эннсбери; сидя позади своего спасителя верхом на одной лошади, королева и принц приехали к Джасперу Тюдору в замок Харлех. Здесь ее встретил теплый прием, Джаспер Тюдор осыпал ее дарами. Деверь «весьма утешил» ее, «когда она особенно в этом нуждалась», хотя он и отдавал себе отчет в том, что не сможет приютить ее надолго.
Джаспер контролировал принадлежащий Йорку замок Денби и предложил королеве перебраться туда. Как гласит «Хроника Грегори», она покинула Харлех тайно, «ибо не осмеливалась останавливаться нигде, разве что скрытно», поскольку «ей присылали поддельные предметы, якобы от ее грозного лорда и повелителя короля, но на самом деле от обманщиков, ибо те, кто привозил ей эти монаршие знаки, были сторонниками короля и предупреждали, чтобы она не верила в подлинность оных знаков, потому что лорды изо всех сил стремились вернуть ее в Лондон, зная, что на самом деле страной управляет она сама, ведь она была мудрее короля».
Распустив слух, будто она отправилась во Францию набирать войска, Маргарита поехала в Денби, где к ней вскоре присоединились Эксетер и другие видные сторонники Ланкастеров. По их указанию она теперь написала Сомерсету, Девону и другим своим приверженцам, прося их набрать армию на севере и ожидать ее в Халле (Гуле). 9 августа Пембрук, наряду с другими роялистскими комендантами йоркистских замков в Уэльсе, получил от йоркистского совета приказ сдать Денби йоркистскому уполномоченному Эдварду Буршье. Он отказался и продолжил вербовать валлийцев в войско королевы и принца Уэльского, «надежды Британских островов», и Йорк так и не вернул себе верховной власти над Уэльсом.
Тем временем в Лондоне Солсбери, Кобем и городское ополчение осадило лорда Скейлса в Тауэре, разместив на противоположном берегу Темзы бомбарды и «другие мощные орудия» и «обстреляв стены, так что они в разных местах покрылись трещинами». 16 июля король в сопровождении йоркистских графов вступил в город с большой свитой и остановился в епископском дворце, а лондонцы «возблагодарили Всемогущего Господа и вознесли хвалу Ему» за йоркистскую победу. Спустя почти три недели Скейлс приготовился сдаться. У него заканчивались съестные припасы, и он оставил всякую надежду получить подкрепления; кроме того, он уступил мольбам охваченных паникой благородных леди, которые нашли приют в Тауэре. В ночь после сдачи крепости Скейлс попытался бежать на лодке и укрыться в Вестминстерском аббатстве, однако лондонские лодочники окружили его судно, вытащили его и жестоко убили, бросив его окровавленный труп, «нагой, словно червь», на ступени монастыря Сент-Мэри-Овери (Святой Марии Заречной) в Саутварке.