Летом 1464 года посланник Эдуарда лорд Уэнлок нанес Людовику визит в Эдене и был представлен облаченной в роскошные одеяния Боне Савойской, которая произвела на него глубокое впечатление. Людовик предложил Уэнлоку огромное вознаграждение, если тот убедит Эдуарда согласиться на брак с Боной, а Уорик присоединился к хору голосов, умоляющих Эдуарда заключить этот союз, так как не желал альянса с герцогом Бургундским, в отличие от Людовика не стремившимся ни оказывать Уорику почести, ни вознаграждать материально. На самом деле Уорик не в силах был противиться Людовику, который льстил ему и обольщал сладостными надеждами, называя «кузеном» и обещая сделать его полновластным принцем со своим собственным европейским герцогством.
4 сентября в Рединге собрался большой совет вельмож. Несколько дней затем Уорик оказывал на короля невероятное давление, убеждая заключить брачный союз с Францией, и Эдуард наконец понял, что не может более уклоняться от прямого ответа. 14 сентября он сообщил совету словно громом поразившую всех весть, объявив, что он уже четыре месяца как женат. Потрясенные вельможи, с ужасом узнавшие, кто их новая королева, не пытались скрыть своего неудовольствия и откровенно сказали королю, что «она ему не ровня, сколь бы ни была она пригожа и хороша собой, и ему наверняка ведомо, что она не годится в жены такому принцу, как он». Большинство пэров считали Вудвиллов выскочками и с отвращением ожидали их неизбежного возвышения.
Брак короля вызвал не только скандал, но и политические раздоры. «Он не только оттолкнул от себя знать, – писал Манчини, – но и нанес жестокое оскорбление» своей матери и братьям, и Кларенс «без стесненья дал волю своему гневу, злобно понося малоизвестное, ничем не прославившееся семейство Элизабет». Некоторые аристократы заявили, что «не унизятся и не станут оказывать ей королевские почести, полагающиеся по ее высокому положению», а многие его придворные были «глубоко оскорблены» его выбором невесты. Убежденные, несгибаемые йоркисты вознегодовали оттого, что он женился на женщине, отец, брат и муж которой сражались за Генриха VI. Но более всего вельмож, и в особенности Уорика, привел в ярость тот факт, что Эдуард совершил столь важный шаг, не обсудив его с ними, и раздосадовало то обстоятельство, что он поставил их перед fait accompli[38]. Людовик, получив весть об этом браке, выразил надежду, что Уорик поднимет против Эдуарда восстание. На самом деле отдаленным последствием этого брака станет роковой разлад между йоркистами, который окажет серьезное влияние на судьбу династии.
Еще до того, как узнал о браке короля, Уорик стал испытывать недовольство и раздражение. Он обладал властью и несметными богатствами, однако король упрямо и с годами все чаще сдерживал его, утверждая в государственных делах собственную волю. Попытки Уорика распространить сферу своих помещичьих интересов еще и на земли Уэльса не удались, и он впустую потратил время и силы, ведя переговоры о браке Эдуарда с Боной Савойской. Теперь его выставили на посмешище. Но более всего оскорбило его нежелание Эдуарда довериться ему и посвятить в свою тайну; это оттолкнуло Уорика от короля.
Едва узнав о поступке Эдуарда, Уорик написал нескольким друзьям за пределами Англии. Сохранилось только одно из этих писем, адресованное королю Франции; в этом послании говорится, что между графом и королем произошла размолвка, почти наверняка сопровождавшаяся высказанными в запальчивости взаимными обвинениями. Однако Людовик вскоре услышал, что им удалось преодолеть разлад. Сколь бы ни разгневался Уорик, он все еще лелеял надежды заключить договор дружбы между Эдуардом и Людовиком.
После того как Уорик примирился с Эдуардом и прежняя приязнь их друг к другу была восстановлена, по крайней мере внешне, положение его как будто не поколебалось. Он по-прежнему был главным советником короля и самым могущественным человеком в королевстве. Однако брак Эдуарда послужил неким признаком его решимости действовать независимо от Уорика и выстраивать собственную политику. С течением времени, по мере того как возрастало влияние Вудвиллов, они могли проявлять к Уорику только враждебность, а его власть постепенно клонилась к закату, и ему ничего не оставалось, кроме как на словах одобрять и поддерживать политику, которую он осуждал. Уоркворт писал: «Разрыв между ними делался все глубже и глубже». Главной причиной отчуждения Уорика от короля явился не столько брак монарха и Элизабет Вудвилл, сколько разногласия по поводу внешней политики. Уорик все еще надеялся на возвышение и вознаграждения, обещанные королем Людовиком, однако Эдуард преисполнился решимости во что бы то ни стало заключить союз с Бургундией, и потому честолюбивые планы Уорика постоянно терпели крах.
Однако пока он проглотил обиду и притворился, будто все как всегда. В Михайлов день Элизабет Вудвилл в сопровождении Кларенса и Уорика вступила под своды Редингского аббатства, где ее представили вельможам и народу как супругу и королеву их сюзерена. Собравшиеся преклонили колени и оказали ей все возможные почести, а последовавшие затем празднества продлились неделю.
Новая королева осознавала, какового мнения о ней придерживается народ, и потому, когда бы она ни появлялась публично, неукоснительно настаивала на соблюдении наиболее тщательно разработанного, сложного церемониала, чтобы подчеркнуть свой королевский статус. Даже ее брату Энтони надлежало преклонять колени, обращаясь к ней. Подобно своему супругу, она следовала придворной моде, принятой в Бургундии, однако ее двор не отличался такой безумной расточительностью, как двор Маргариты Анжуйской, и управлялся значительно лучше. Ее вдовья доля составляла четыре тысячи марок в год, то есть меньше, чем причиталось Маргарите, однако она жила по средствам, не превышая расходов. Эдуард подарил ей дворец Гринвич, ранее принадлежавший Маргарите, а также лондонский особняк, известный под названием Ормондс-Инн, на Найтрайдер-стрит, расположенный прямо за городскими стенами в Смитфилде. В 1465 году король повелел снять со стены Куинз-колледжа, колледжа Королевы, Кембриджского университета, герб ее предшественницы и заменить гербом своей супруги.
Элизабет прекрасно умела манипулировать королем и использовала свое значительное влияние на него, чтобы обеспечить возвеличение и преуспеяние своей семьи, к немалому недовольству более древней знати. На важные посты при дворе королевы назначались ее родственники, представители семейств Вудвилл и Буршье. По словам Манчини, «она пополнила свою партию многими людьми, прежде никому не известными и не игравшими значительной роли, и представила их ко двору, чтобы они одни вершили частные дела короны, раздавали или продавали чины и должности и, в сущности, управляли самим королем». Вудвиллы, алчный, хищный клан, быстро сделались наиболее могущественной силой в государстве, но одновременно препятствием для продвижения многих и многих. Их влияние при дворе возросло несказанно, «к восторгу королевы», однако «к неудовольствию всей страны». Как пишет Манчини, Вудвиллов, «конечно, ненавидели люди высокого происхождения, ибо родственников королевы возвышали и ласкали в ущерб тем, кто превосходил их знатностью и мудростью». Самое главное, эта новая группировка проявляла деятельную враждебность к Невиллам, чье влияние на короля вызывало у нее негодование. Сам Уорик преисполнился решимости никогда не играть при Вудвиллах подчиненной роли, а они, в свою очередь, со временем, естественно, воспротивились заключению союза с Францией, которого столь жаждал Уорик, и стали поддерживать короля в его стремлении сформировать альянс с Бургундией. Это неизбежно привело к разрыву между королем и Уориком, дружеские отношения между которыми так и не восстановились после удара, нанесенного им неосмотрительной, опрометчивой женитьбой короля. Во внешней политике противодействие Вудвиллов угрожало личным амбициям Уорика, непосредственно связанным с благоприятным исходом переговоров о союзе с Францией, и создавало опасную напряженность при дворе. Возрождение там соперничающих партий в будущем не предвещало ничего хорошего дому Йорков.
К «тайному неудовольствию» Уорика и других вельмож, Эдуард всячески продвигал Вудвиллов, назначая их на прибыльные должности и устраивая для них блестящие браки. Лорд Риверс мгновенно сделался одним из самых могущественных людей при дворе. Его наследник, Энтони, уже был обеспечен всем необходимым, поскольку вступил в брак с наследницей покойного лорда Скейлса, титул которого Энтони теперь получил. Младшие сыновья, Лайонел и Эдвард, получили соответственно сан епископа Солсберийского и чин адмирала флота. Первый брачный союз, возвысивший семейство Вудвиллов, был заключен в сентябре 1464 года, когда сестра королевы Маргарет обручилась с Томасом, лордом Молтреверсом, сыном и наследником графа Арундела, а в январе 1465 года девятнадцатилетний брат Элизабет, Джон, вступил в «сатанинский брак» с вдовствующей герцогиней Норфолкской, «юной девочкой» шестидесяти семи лет. Примерно в феврале 1466 года король устроил брак еще одной сестры королевы, Кэтрин Вудвилл, и представителя ланкастерского лагеря Генри Стаффорда, герцога Бэкингема, опека над которым к тому времени была передана королеве. Юный Бэкингем, еще несовершеннолетний, «считал ниже своего достоинства обвенчаться» с этой девицей «по причине ее незнатного происхождения», но ему не оставили выбора, и он был вынужден покориться.
Затем последовали свадьбы других сестер королевы. Анна вышла за Уильяма, виконта Буршье, кузена короля, Элинор – за лорда Грея де Рутина, отец которого недавно удостоился титула графа Кентского вместо скончавшегося Фоконберга, Мэри – за Уильяма, сына и наследника лорда Герберта, причем король пожаловал жениху титул и владения барона Данстера, хотя на них претендовал сам Уорик как наследник Монтегю, Жакетта – за лорда Стрейнджа, а Марта – за сэра Джона Бромли.
Весной 1466 года Эдуард пожаловал отцу своей супруги титул графа Риверса и назначил его лордом-казначеем Англии, тем самым нанеся оскорбление Уорику, дядя которого, лорд Маунтджой, был смещен с этого поста, чтобы освободить его для Риверса. Отношения короля и Уорика лишь ухудшились в октябре того же года, когда сын королевы, Томас Грей, женился на Анне Холланд, дочери герцога Эксетерского и сестры короля Анны Плантагенет. Этот брак привел Уорика в ярость более, чем прочие обиды, поскольку король заплатил герцогине Эксетерской четыре тысячи марок, чтобы расторгнуть прежний сговор между Анной и сыном брата Уорика, Нортумберленда. Казалось, королева намеренно наносит Уорику одно оскорбление за другим.