Примерно в это время Людовик обратился к Маргарите, предлагая ей подписать перемирие между Францией и домом Ланкастеров сроком на тридцать лет в обмен на его обещание помочь Генриху VI вернуть королевство. Маргарита с готовностью согласилась, и, оказывая любезность своим новым союзникам, Людовик избрал принца Эдварда в качестве крестного отца своему сыну, которого королева Шарлотта родила ему в конце месяца. Тем временем в Англии Эдуард IV набирал войско для защиты юга от потенциального вторжения, возглавляемого Уориком и Кларенсом.
Вскоре после встречи с Уориком Людовик принял королеву Маргариту в Амбуазе и, не теряя времени, перешел прямо к делу: с его помощью у Ланкастеров появлялся реальный шанс победить Эдуарда IV, однако достичь этой цели можно было лишь при поддержке Уорика, и он попросил королеву серьезно обдумать возможный союз с графом, поскольку тот был единственным, кто мог завоевать для нее Англию.
Маргарита была потрясена, затем пришла в ужас, а затем в ярость. Когда же она обрела дар речи, то разразилась целой тирадой аргументов, почему такой союз невозможен. Людовик подождал, пока буря не уляжется, и терпеливо выслушал Маргариту, а потом без обиняков сказал ей, что ее доводы, возможно, и разумны, однако, чтобы вернуть трон своему мужу, она должна забыть о личных чувствах и занять прагматическую позицию. Если она не сможет этого сделать, то он не сможет ей помочь. Согласно сообщению, содержащемуся в коллекции манускриптов Харли, «королева решительно воспротивилась», повторяя, что «у короля Генриха, у нее и у ее сына есть друзья, которые отвернутся от них, если они примирятся с графом, и что предложение короля принесет им больше горя и страданий, чем пользы. А посему она умоляла короля оставить этот замысел». Уорик, восклицала она,
пронзил ее сердце и нанес ей раны, которые никогда не исцелятся; они будут кровоточить до Страшного cуда, когда она взмолится Господу о ниспослании ей справедливости и отмщения врагу. Именно из-за него начались все бедствия, именно из-за его гордыни и дерзости и оказался поколеблен мир в Англии, именно из-за них и произошли возмущения и те роковые войны, что опустошили страну. Именно его усилиями ее и ее сына лишили всех прав, объявили вне закона и изгнали из королевства, так что им пришлось просить милостыню в чужих краях, и он не только оскорбил ее как королеву, но и осмелился запятнать ее женскую честь, распуская о ней различные лживые, коварные слухи и утверждая, будто она изменила своему лорду супругу, а этого она ему никогда не простит.
Людовик продолжал настаивать, а Фортескью к нему присоединился, понимая, что этот альянс – единственный способ вернуть трон Генриху VI. Миланский посланник сообщил, что «Его Величество каждый день тратил и до сих пор тратит немало времени, убеждая королеву заключить союз с Уориком и отпустить принца вместе с графом на войну в Англию. Доныне королева упорно не желает уступить и стоит на своем». Впрочем, в конце концов Людовик отверг все ее возражения и уговорил ее дать аудиенцию Уорику, и она согласилась, говоря, что о своем окончательном решении сообщит ему после встречи с графом. Она ни за что не желала отпустить принца с Уориком в Англию, несмотря на уверения Людовика, что его присутствие вдохновит английский народ на восстание против Йорков и поможет вернуть трон Ланкастерам. Она опасалась подвергнуть своего сына опасностям, которые неизбежно таила в себе подобная экспедиция, хотя Людовик неумолимо настаивал, что мальчик непременно должен отправиться с Уориком. Маргарита сказала, что передаст ему свое решение только после беседы с Уориком.
15 июля двор переехал в Анжер, где королеве Маргарите официально представили графиню Уорик и ее дочь Анну. Учитывая враждебность, испытываемую Маргаритой к графу, встреча едва ли проходила в дружеской, непринужденной обстановке. Дальше было только хуже, ибо в тот же день Людовик сообщил ей, что граф готов согласиться на брак Анны и принца Эдварда. Тут Маргарита впала в истинную ярость. «Как?! – воскликнула она. – Неужели он выдаст свою дочь за моего сына, которого столь часто клеймил как рожденного от прелюбодеяния или подмененного в колыбели?» И она «никак не желала согласиться», утверждая, что уж лучше она женит Эдварда на наследнице Эдуарда IV, Елизавете Йоркской, ведь благодаря подобному браку дом Ланкастеров вернет себе трон после смерти Эдуарда, если у него не родится сын, который мог бы ему наследовать. И с этими словами показала Людовику письмо, полученное ею из Англии на прошлой неделе, в котором предлагалось выдать принцессу Елизавету за принца Эдварда.
Людовик передал все, что сказала Маргарита, Уорику, чтобы тот ясно, последовательно и четко выстроил свои аргументы, и вечером 22-го числа граф, наконец введенный Людовиком к оледеневшей, застывшей от гнева королеве, униженно пал на колени, «обращаясь к ней в самых трогательных выражениях, какие только можно вообразить», как пишет Шатлен, «умоляя о прощении за все зло, что он причинил ей, и смиренно прося даровать ему прощение и вернуть свое королевское расположение». Согласно рассказу, содержащемуся в упомянутом манускрипте из коллекции Харли, он признал, что «это из-за его деяний король Генрих и она сама были изгнаны из королевства Англии», но извинял свое поведение тем, что полагал, будто они «замыслили уничтожить его самого и всех его друзей и забрать себе их богатства, чего он никогда не заслуживал. Он сообщил ей, что не кто иной, как он, попытался свергнуть короля Эдуарда и поднять возмущение в его королевстве», и пообещал в будущем «стать врагом его в той же мере, в какой прежде слыл его другом и творцом его удачи, возведшим его на трон». Теперь же он объявлял себя верным другом и подданным короля Генриха.
Впрочем, королева, выслушав все это, «почти не удостоила его ответом и продержала его на коленях целую четверть часа». Видя, что дело оборачивается не так, как он замышлял, король Людовик вмешался и предложил лично поручиться за верность графа. Маргарита потребовала, чтобы Уорик публично опроверг все клеветнические слухи, касающиеся отцовства ее сына, и он заверил ее, что так и поступит, не только во Франции, но и в Англии, когда завоюет для нее королевство. Наконец, после долгих уговоров, королева простила Уорика.
Затем Людовик ввел в покои графа Оксфорда, который был встречен куда теплее. Маргарита даровала прощение и ему, говоря, что вина его не столь тяжка, ибо ей известно, что он и его друзья сильно пострадали от раздоров, ознаменовавших царствование короля Генриха.
В течение следующих трех дней Людовик, Маргарита и Уорик деятельно обсуждали условия своего союза. После долгих переговоров королева наконец согласилась на брак принца Эдварда и Анны Невилл, хотя подчеркнула, что не позволит им обвенчаться, пока Уорик не докажет свою верность, выступив против короля Эдуарда на поле брани, и что брак их не должно осуществлять телесно, пока большая часть Англии не будет завоевана для Ланкастеров. Посему принцу надлежит оставаться во Франции, пока граф будет сражаться в Англии.
Людовик со своей стороны пообещал предоставить деньги, солдат и флот. Все участники альянса осознавали, что Генрих VI никогда не исцелится и не укрепится рассудком настолько, чтобы снова править Англией, поэтому Маргарита согласилась с тем, чтобы, «вновь завоевав ко всеобщей радости Англию», Уорик был назначен регентом и правителем королевства. Если Генрих умрет до того, как принц достигнет совершеннолетия, Уорик сделается его опекуном. А если принц умрет, не оставив наследников, «то королевство навеки перейдет Кларенсу и его наследникам».
Кроме того, участники союза сошлись на том, что Эксетер, Сомерсет и «все рыцари, сквайры и прочие, подвергшиеся изгнанию и бесчестию ради короля Генриха, должны вернуться в Англию и получить назад свое достояние». Наконец, предполагалось, что Англия присоединится к Франции в наступательном альянсе против Бургундии.
Согласие между Уориком и Маргаритой Анжуйской удивило наблюдателей в Европе. Коммин замечал, что до сих пор Маргарита проклинала Уорика как человека, который сделал все, чтобы низложить и заточить в темницу Генриха VI, а теперь женит своего единственного сына на «дочери своего злейшего врага!».
25 июля 1470 года принц Эдвард был обручен с Анной Невилл в Анжерском соборе. «Сегодня, – проговорил король Людовик, – мы сочетали браком королеву Англии с графом Уориком». Обряд совершился в присутствии короля Франции, короля Рене, королевы Маргариты, герцогини Кларенс и графа и графини Уорик.
До нас не дошло никаких сведений о том, какие чувства испытывали друг к другу помолвленные. Хронист Джон Роуз описывает Анну Невилл как «пригожую, любезную и прекрасную собой, добродетельную и премилостивую», но это всего-навсего обыкновенные придворные комплименты, которых можно ожидать от приближенного, весьма почитающего ее семейство. Королевой Маргаритой Анну, несомненно, пугали в детстве, а сейчас ее заставляли оказывать глубокое уважение этой грозной аристократке, которой предстояло в будущем стать ее свекровью и которая совершенно недвусмысленно дала ей понять, что она не желает такой невестки и согласилась на этот брак только потому, что видела в нем средство вернуть на английский трон династию Ланкастеров. Да и шестнадцатилетний принц не был самым привлекательным женихом, ведь он уже снискал печальную славу своей жаждой войны и насилия и глубоко проникся материнской злопамятностью и ее желанием во что бы то ни стало отомстить врагам.
Пока они еще не могли пожениться, поскольку состояли в отдаленном родстве, будучи соответственно правнуком и правнучкой Джона Гонта, и перед папой ходатайствовали о разрешении на брак. Жизненно важно было убедить папу в срочности и настоятельной необходимости их свадьбы, но, чтобы ускорить его решение, требовались деньги. Поэтому Людовик занял у одного купца из Тура определенную сумму, чтобы заплатить кому нужно взятки, а потом отправил своих посланников в Ватикан. После обряда обручения Анна была передана под опеку королевы Маргариты.