В бою удастся побороть,
Когда поможет мне Господь
И эти мощи, не смягчусь,
5000
Не пощажу его, клянусь!»
Тут Бадмагю был озадачен,
Услышав клятву, стал он мрачен.
Как только кончился обряд,
Из стойла вывести спешат
Коней отборных боевых.
Противники, воссев на них,
В упор друг на друга стремятся.
Во весь опор их кони мчатся,
И вот в стремительном галопе
Бойцы столкнулись так, что копья
От ярости удара их
Расшиблись в щепки в тот же миг.
На землю оба покатились,
Но не погибли и схватились,
Поднявшись на ноги опять,
И ну друг друга осыпать
Ударами разящей стали.
От шлемов искры отлетали,
Вздымаясь к небу, как пожар,
И каждый был настолько яр,
Что, нападая, защищаясь,
И сталкиваясь, и сближаясь,
Они разили так друг друга,
Что не переводили духа,
Не восполняли сил запас.
Король, за жизни их страшась,
Воззвал к монархине, стоявшей
На башне замка и взиравшей
На поединок из окна.
Молил Творцом он, чтоб она
Велела прекратить им сечу.
И дама искреннею речью
«Мессир, – ответила ему, –
Всё, что угодно вам, приму».
Тут Ланселот услышав это,
Из-за монархини ответа
На эту просьбу Бадмагю
Забыл воинственность свою,
Решил покинуть поле брани.
Вскипела кровь в Мелеагане,
Он стал теснить его, напав.
Король к ним бросился стремглав
И руку сына смог отвесть он.
Тот заявил: «Мир неуместен,
Не он рассудит нас, а меч!»
Король на это: «Не перечь!
Ты должен мне повиноваться
И сожалением терзаться
Не будешь, выслушав отца.
Будь верен долгу до конца,
Ужели позабыл о том,
Что пред Артуром-королём
Ты должен биться с ним охотно?
Иль ты не знаешь, сколь почётно
Стать победителем в бою
Там, ни в каком ином краю?»
Король всё это говорил,
Дабы унять сыновний пыл.
И так он смог разнять их миром.
Желая встретиться с мессиром
Гавэйном, просит Ланселот
Дать разрешенье на поход.
С согласья Бадмагю и дамы
Он прежний путь свой, тот же самый,
К мосту Подводному избрал.
Эскорт его сопровождал.
Там было рыцарей немало,
Однако и таких хватало,
Кого он видеть не хотел.
И день в дороге пролетел,
Им до моста в вечерней мгле
Одно лишь оставалось лье.
Они близки уж были к цели,
Но вскоре карлика узрели.
Под карлой конь большой, дородный
И для охотников пригодный,
А чтобы управлять конём,
Был хлыст наездничий при нём.
Внезапно, словно по приказу,
Спросил он без приветствий, сразу:
«Кто Ланселот из вас, друзья?
Я свой, скажите не тая,
Поскольку я вас вопрошаю
Затем, что вам помочь желаю».
Ему ответил Ланселот
Словами: «Пред тобою тот,
Кого ты ищешь». Карлик рек:
«Ах, благородный человек!
Простись со всеми, паладин,
И мне доверившись, один,
Со мною в край счастливый съезди.
Я требую, чтоб в этом месте
Нас ждать велел ты остальным.
Мы скоро возвратимся к ним».
Не чувствуя ловушки скрытой,
Расстался Ланселот со свитой,
За подлым карликом пойдя.
Отряд бы долго ждал вождя,
То было бесполезным делом,
Поскольку тот, кто завладел им,
Его не мыслил отпускать.
И люди начали роптать,
Поняв, что не вернётся он.
Что делать? Каждый угнетён
Глубокой искренней печалью.
Бранили карлика-каналью,
Мол, предал он! его работа!
Везде искали Ланселота,
Не зная, где его найти,
Откуда поиски вести.
Вот на совете в преньях шумных
По предложению разумных
Решили путь продолжить свой,
Идти к мосту, что под водой
В реке отсюда недалече,
И там искать с Гавэйном встречи,
А он советами, быть может,
Найти пропавшего поможет.
План всех устроил, потому
Не воспротивились ему,
К мосту пошли без разногласий.
Его достигли в одночасье,
И видят рыцаря в потоке,
С моста он в омут пал глубокий.
То был Гавэйн, никто иной,
Он появлялся над водой
И исчезал в ней сей же миг.
При помощи крюков и пик
Он, наконец, был извлечён.
В кольчугу рыцарь облачён
И в шлем, когда-то столь блиставший,
Десятки прочих затмевавший.
И наколенники его
Все проржавели оттого,
Что в испытаньях не однажды
Он, бой выигрывая каждый,
Брал пóтом с кровью торжество.
Копьё и щит, и конь его
На берегу другом остались.
Те, кем спасён он, сомневались,
Удастся ль выжить бедолаге,
Что сильно наглотался влаги?
Когда изверг он влагу ту,
Разъяв тем самым немоту,
Он вновь обрёл способность речи
И в горле сделалось полегче,
Членораздельной стала речь.
Уже он слово мог изречь
И не преминул сделать это.
Он о Геньевре ждал ответа
От тех, кто справа был и слева:
Известно ль им, где королева?
Ему сказали, что она
При Бадмагю, и тот сполна
О ней заботится, радеет,
Как должно всячески лелеет.
Гавэйн спросил: «А кто-нибудь
За ней в тот край не торил путь?»
«О, да», – «И кто отважный тот?» –
«Сие Озерный Ланселот.
Он Мост Меча преодолел,
Освободить её сумел
И нам в плену томиться не дал.
Однако всех нас карлик предал,
Отродье гнусное, хромец,
Коварно обманул нас лжец,
И Ланселот был уведён им.
Не ведаем, что стало с оным».
Гавэйн спросил: «Когда случилось?»
И те: «Сегодня, ваша милость,
Отселе близ искали вас
Мы с Ланселотом в этот час».
«А как он вёл себя с тех пор,
Как прибыл в королевство Горр?»
И люди сказывают повесть
Не без подробностей, на совесть,
О том, что сделал Ланселот;
О том, что королева ждёт
Гавэйна в Горре и оттуда
Она не выедет, покуда
Его не узрит, наконец,
Иль весть о нём не даст гонец.
Гавэйн спросил их: «Как угодно:
Когда покинем мост Подводный,
Пойдём ли мы за Ланселотом?»
И порядили общим сходом
Сначала к королеве мчать,
Его же – королю искать.
Все знали: отпрыск королевский
В тюрьму его завлёк злодейски,
Мелеаган ему ведь враг.
И знай король, где он и как,
Ему б велел свободу дать,
Есть основанья полагать.
Так успокоясь понемногу,
Они отправились в дорогу.
Вот к замку подъезжают прямо,
А в замке Бадмагю, и дама,
И сенешаль почтенный Кей,
И пресловутый лиходей,
Что козни подлые устроил
И прибывших обеспокоил
Безвестной Ланселота долей.
Стенали все не оттого ли,
Что были преданы столь гнусно?
Печальное известье грустно
Их королева приняла.
Она держалась как могла,
И куртуазной и спокойной,
Ведь при Гавэйне непристойно
Ей боль душевную являть,
Но всё ж тревогу подавлять
Едва-едва ей удавалось.
В ней радость с грустью сочеталась:
О Ланселоте боль внутри,
Но пред Гавэйном – посмотри
И скажешь: больно весела!
Все, до кого молва дошла,
Что Ланселот исчез внезапно,
Терзались скорбью неослабно.
И государь бы ликовал, –
Гавэйну честь он воздавал
И принимал его достойно, –
Но было в сердце неспокойно,
Страдал он из-за Ланселота,
Который угодил в тенёта.
К нему монархиня взывала,
Чрез горы, долы умоляла
Отправить слуг его искать
И времени не упускать.
Кей-сенешаль, Гавэйн в то время
Пришли к ней с остальными всеми
И умоляли короля.
А тот ответил, им внемля:
«Заботы на себя возьму,
И торопить вам ни к чему.
Успешен будет поиск этот,
Без ваших просьб гонцы поедут».
Пред ним склонились все тотчас,
И отдан был гонцам приказ.
А были воины способны,
По королевству, расторопны,
Без устали и там и тут
Они расспрашивали люд.
О Ланселоте им вещали,
Но новостей не сообщали.
Ни с чем гонцы вернулись вспять
Туда, где их остались ждать
Все рыцари, Гавэйн и Кей.
Решили рыцари скорей
При всём оружии и лично
Отправиться искать вторично.
Днём, отобедав в зале главной,
Вооружились все исправно,
Пришла пора идти к седлу им,
Теперь отъезд был неминуем.
Но юный паж вошёл тогда,
Пробрался сквозь толпу туда,
Где стал пред королевой прямо.
Была бледна не в меру дама,
Безвестием о милом друге
Она печалилась, в недуге
Лишившись прелести былой.
Ей поклонился вестовой
И также Бадмагю, что возле
Неё воссел, всем прочим – после,
Гавэйна с Кеем не забыл.
Он королю письмо вручил.
Владыка вскрыл его печать
И клирику велел читать
Посланье гласом внятным, зычным.
Тот клирик был чтецом отличным,
Он быстро разобрал писанье.
Днесь Ланселот, гласит посланье,
Сеньору благодарность шлёт
За щедро возданный почёт,
За благосклонность и участье,
И он почтёт себе за счастье
Его приказам подчиниться.
Пусть Бадмагю не усомнится,
Что он в Артуровой державе,
Исполнен мужества и здравья.
Он просит госпожу назад
С Гавэйном, Кеем в мужний град
Вернуться, коль она не прочь.
Письмо составлено точь-в-точь
Так, чтобы приняли на веру[72].
Восторгов излилось не в меру,
Весь двор был радостью охвачен.
Отъезд назавтра же назначен.
Лишь стало на небе светло,
Все облачились – и в седло.
Их провожал король любезный,
И были проводы помпезны:
Сопроводить изволил их
Вплоть до границ земель своих.