у развития народного хозяйства и культуры, хотя, разумеется, и в партийном духе понимания этих задач.
Пропаганда народнохозяйственных задач была продолжена в летний период 1935 года. Стимулом для развертывания высокой пропагандистской активности в этом направлении послужило взятое краевым комитетом ВКП(б) обязательство вывести Северный край на первое место по урожайности среди регионов СССР. В связи с этим Севкрайком указывал на важность «исключительного внимания воспитанию, подготовке, подбору и расстановке кадров». Требование привлечь внимание общественности к задачам, связанным с уборкой урожая, неоднократно появлялось в материалах бюро крайкома[203]. Еще одной темой, привлекшей внимание краевого руководства, являлось ударничество. В частности, на заседании бюро 5 июля 1935 года обсуждался вопрос о травле «сталинской ударницы» колхоза «Красная звезда» Шенкурского района М. С. Ашунковой. Партийное руководство Северного края приняло решение организовать по этому делу показательный процесс[204]. Следует, правда, оговориться, что меры пресечения по отношению к виновникам травли не были столь уж суровыми. Председателям колхоза и сельсовета, где жила М. С. Ашункова, «за бездушное отношение» к сталинской ударнице всего лишь объявили выговор. Однако сам этот случай получил широкую огласку. Помимо этого, летом 1935 года региональным руководством был принят ряд решений о проведении предпраздничных агитационных кампаний по случаю дня Конституции и международного дня кооперации (6 июля), а также о дне авиации (18 августа)[205]. О значении народнохозяйственной составляющей в политической пропаганде свидетельствует и то обстоятельство, что такой сугубо политический праздник как день Конституции должен был проводиться под лозунгом «демонстрации международного значения социалистического строительства».
Цели политической пропаганды не изменились и позднее, вплоть до конца 1935 года. При этом приоритетной оставалась пропаганда народнохозяйственных задач и достижений СССР. Несколько решений бюро было посвящено мобилизации внимания населения к проходящим осенью 1935 года районным и краевым слетам сталинских ударников. В ходе этой масштабной кампании предполагалось посредством радиочиток и тематических бесед довести до всех колхозников края информацию о деятельности краевого слета. После завершения последнего бюро предписывало местным советским и партийным органам «широко развернуть проработку его решений»[206]. Еще одно решение бюро Севкрайкома ВКП(б) было вызвано директивой Л. М. Кагановича и В. М. Молотова «О форсированной уборке льна». В этом документе бюро потребовало от партийных и советских органов на местах «поднять колхозные массы на основе соцсоревнования и ударничества на досрочную переработку и сдачу льнопродукции государству с тем, чтобы Северный край имел возможность рапортовать ЦК ВКП(б) и Совнаркому СССР о выполнении плана льнозаготовок к 15 октября»[207]. В соответствии с этой задачей развертывалась и массовая агитработа.
Важное значение имела и агитационная кампания, связанная с проведением 18-й годовщины Октябрьской революции. Как и в случае с первомайской кампанией, содержание идей и лозунгов, которые должны были прозвучать в ходе празднования очередной годовщины Великого Октября, в решении Севкрайкома было разделено на определенные блоки[208]. Следует при этом отметить, что настоящее решение бюро почти не отличалось от первомайской директивы не только по своей структуре, но и содержательно. Правда, задача пропаганды хозяйственных достижений СССР в этом решении являлась первоочередной. В первом разделе решения предписывалось вести пропаганду «успехов социалистического строительства», «ставших возможными в результате всемирно-исторической победы социализма под руководством коммунистической партии и вождя трудящихся всего мира тов. Сталина». Нужно отметить, что во всем документе это была вообще единственная отсылка к теме собственно революции. Второй раздел содержал меры по мобилизации трудящихся на выполнение планов IV квартала текущего года второй пятилетки. Третий был посвящен задаче политического воспитания рабочих и колхозников, преодоления пережитков и «превращения [их] в активных строителей бесклассового социалистического общества». В четвертом разделе шла речь о пропаганде решений VII конгресса Коминтерна и значении борьбы за международную солидарность трудящихся, в пятом — о необходимости крепить мощь Красной Армии. Похоже, что в агитационной программе предстоящей кампании был совершенно забыт ее повод. Нельзя сказать даже, что события революции в структуре предполагаемой пропаганды отошли в тень, они вовсе в ней не упоминались.
В конце 1935 года региональное руководство обратилось к пропаганде стахановского движения в крае. Этому сюжету было посвящено два решения бюро. В первом суровой критике подверглись местные партийные организации за недооценку, по мнению краевых чиновников, «огромного хозяйственного и политического значения стахановского движения». Бюро потребовало активизировать работу по пропаганде среди населения методов работы стахановцев. Другое обращение бюро Севкрайкома ВКП(б) было связано с организацией разъяснения широким массам речи И. В. Сталина на Всесоюзном совещании стахановцев промышленности и транспорта[209].
Подводя итог, мы можем констатировать, что на протяжении всего 1935 года в центре внимания руководства Северного края оставалась задача пропаганды успехов и достижений «строительства социализма» и мобилизации населения на выполнение различных производственных планов. В определенной мере это подтверждает наблюдение
С. И. Шубина и С. И. Рыжкова о снижении в 1935–1936 годах накала классовых противоречий в Северном крае[210]. Во всяком случае, трансляция в массы идей повседневной «классовой битвы», игравшая важную роль в структуре политической пропаганды в период проведения коллективизации, не фигурирует в числе важнейших задач, вносимых региональной элитой в повестку практической работы агит-пропорганов края. В центре их деятельности оказывалась пропаганда народнохозяйственного концепта. Конечно же, актуальной являлась не только эта тема. В структуре пропаганды присутствовали также внешнеполитический, культурный и репрессивный концепты, однако они пребывали в тени основной доминанты агитационных акций и были связаны с ней тематически. Внешнеполитический концепт в 1935 году содержал главным образом установку на пропаганду международной солидарности трудящихся в условиях «кризиса капитализма». Культурный концепт актуализировал задачи улучшения быта и сферы общественной жизни масс в условиях успехов соц-строительства. Репрессивный концепт позволял объяснить издержки последнего. Сам же народнохозяйственный концепт, оставаясь центром политической агитации, претерпел в течение 1935 года определенную эволюцию. Если в начале года основной упор в пропаганде делался на проработку общего экономического положения СССР и необходимость выполнения народнохозяйственных планов, то со второй половины внимание агитпропа сосредоточилось на разъяснении ударничества и стахановского движения.
В рамках официозной модели рецепции агитационных материалов на различного рода собраниях нередко звучал мотив улучшения хозяйственного положения колхозов, который соответствовал пропагандистской формуле о «росте зажиточности». Например, колхозница О. Худякова из Леденского района на одном из таких мероприятий охарактеризовала текущую ситуацию такими словами: «Мы видим сейчас большие успехи в деле укрепления колхозов. Возьмем наш колхоз, особенно последний год. Все колхозники обеспечены хлебом. Я про себя скажу, что мы никогда раньше так не жили»[211]. Похожие высказывания содержатся и в других документах. Так, участник второго краевого слета сталинских ударников животноводства В. Ф. Ивков заявил: «Я получил на трудодни 8 кг масла и все наши колхозники также получили масла на трудодни и к тому же в этом году в нашем колхозе выросло больше пшеницы, чем в прошлом году». В том же духе говорил колхозник И. Лебедев из колхоза им. В. М. Молотова Вожегодско-го района: «Я теперь убедился в правоте партии и советской власти, которая выведет нас из нужды и нищеты на новый, светлый, культурный и зажиточный путь колхозов. Нам раньше не хватало хлеба — в нынешнем году имеются излишки»[212]. Помимо восхвалений власти, в этих высказываниях есть одна общая черта: все трое сравнивали текущий год с предшествующими. У нас нет оснований подозревать всех троих в лукавстве. Вероятно, по сравнению с первыми годами коллективизации хозяйственная ситуация действительно несколько улучшилась. В этом отношении безусловно благоприятное впечатление на крестьян Севера произвело разрешение колхозникам — в соответствии с новым уставом сельскохозяйственной артели — иметь приусадебные хозяйства, хотя в ряде случаев крестьяне и высказывали мысль о том, что такие участки должны распределяться не на двор, а по «едоцкому» принципу (то есть по количеству членов семьи). Позитивные эмоции у женщин вызывало и введение по новому уставу отпуска в связи с рождением ребенка[213]. Конечно, эти положительные сдвиги были более чем относительны. Например, неподдельное восхищение тех же крестьян, приехавших в 1935 году на второй краевой слет сталинских ударников животноводства, вызвали прилавки городских магазинов. Некоторые из них даже задавали риторический по тем временам вопрос: откуда столько товара? Этот вопрос весьма красноречиво свидетельствовал о реальной ситуации в деревне.