Папа поставил пустую кружку на стол и пошёл в спальню.
— Ты найди доски, какие покрепче, Алексей, — сказал дед, мы с Трофимом пока здесь займёмся. Сегодня уж до болот не пойдём. И зови всех к сельсовету, погутарить надо.
— Хорошо, дед, — ответил дядя Лёша и вышел на улицу.
Я, запахнувшись в старую куртку, вышла во двор, где Гриша с Трофимом снимали ставни.
По деревне раздался перестук молотков, люди начали укреплять свои дома. Провозившись почти до обеда, мужчины обшили ставни железными полосами, повесили дополнительные петли, их также скрыли металлическими лентами. Снаружи дом начал напоминать сейф.
— Совсем без солнышка в избе не годится, — сказал дед, — пока так оставим, заколотить завсегда успеем.
Гриша и Трофим собрали ещё ставни, сделали для них пазы внутри дома. Они просто вставлялись в проём и запирались на широкие поперечные засовы.
— Пусть когти себе все пообломают, твари, — злобно прошипел Гриша.
— Наш дом, — вышла мама во двор, осматривая окна, — мне теперь Форт Нокс напоминает.
— Лишь бы на склеп не похоже было, — Гриша ещё переживал о потере бабушки, и ходил сам не свой.
— Не надо так, — мягко сказала мама, погладив парня по голове, — выберемся отсюда. Всё будет хорошо.
Гриша тряхнул седой чёлкой.
— Ну, пошли, что ли? — К калитке подошёл папа, — все ждут уже вас.
— Готово всё, — согласился дед, — можно идти.
Мы вместе отправились к сельсовету. Народ толпился и гудел, как рой рассерженных ос.
— Михей, что же это творится, — к старику подошёл мужчина с внушительным пузиком, в засаленной телогрейке, — нас так, как скотину перебьют.
— Не кричи, Вася, — поморщился старик, — сейчас разберёмся. А вам бы раньше спохватиться надо было. Сидите у себя на отшибе и думаете, вас общая беда не коснётся.
— Коснулась, — угрюмо сказала сухопарая, серьёзная женщина Зоя в цветастом платке, супруга Василия, — скотину ночью перебили.
— Всю? — Ахнула Мария.
— Почти, — кивнула Зоя, к которой жался мальчик лет десяти. Рядом стояла такая же нескладная, как аистёнок, девочка, на вид лет тринадцати.
— Погодите, не шумите, — поднял руки отец, — посчитайте, сколько нас осталось человек.
Пока все переглядывались, я пересчитала присутствующих:
— Двадцать шесть, вместе с детьми.
— Все здесь, никто дома не остался? — Уточнил дед Михей.
— Мама моя только, — подал голос Лев Андреевич, — она же не ходит почти.
— Окна все заколотили, как Алексей велел? — продолжил расспросы старик.
— Да… Все, — раздался нестройный хор голосов.
— Погоди, а что же теперь со скотиной будет? — Послышался визгливый оклик.
Я обернулась, за мной стояла низенькая, похожая на колобка женщина, в очках с толстыми линзами, отчего напоминала стрекозу.
— Зоя, — одёрнул её дядя Лёша, — тут за свои жизни постоять надо. О скотине сами думайте.
— Как же так, — всплеснула она руками, — пропадёт же.
На неё зашипели из толпы, и Зоя умолкла.
— Все наговорились? — сурово прикрикнул на народ дядя Лёша.
Над людьми повисла тишина.
— Вот что, уходить отсюда надо. Негоже сидеть, ждать, пока нас всех по одному перебьют. Мы прокладываем дорогу через болота. Как закончим, не будем терять и дня. Собирайте самое необходимое, пусть сумки будут готовы. А пока, чтобы, как я уже говорил, в каждом доме факелы были. От свечи их запалить недолго. Подумайте, может кому-то объединиться, вместе съехаться. Так и уберечься легче будет.
— Больно надо, — послышался голос Фёдора, — я сам о своей семье позабочусь.
За его спиной стояла Наталья, укутанная почти по глаза в платок.
— Тебя не заставляют, — резко перебил его дядя Лёша.
— Мы можем вместе жить, — подал голос Василий, — Света с Кириллом и ребятишками к нам переберутся. У нас и изба больше.
Дома этих селян были почти на отшибе, до них ещё монстры не добирались. Придя на первое собрание, они решили, что их это не коснётся, хотя запирались как положено.
— Давно вам говорил, — проворчал дед Михей, — надо ближе с деревней держаться.
— Сколько скотины у вас убили? — спросил отец.
— Так, почитай, пять коров, как не было. Утром зашли, висят, родимые, в паутине, — подала голос Зоя, — остальные от еды весь день отказываются, трясутся от страха.
— Ничего, — обняла её за плечи Светлана, соседка Зои, — вместе полегче будет, а скотину в вашем доме запрём, может и сбережём.
— Лев Андреевич, — сказала мама, — вам бы тоже к кому-нибудь…
— К нам, — подала голос Мария, — старушку вашу перенесём, комнату вам выделим. Раз уж такое несчастье.
Инженер покорно кивнул.
— Вы сами решайте, кто и к кому, — подытожил дед Михей, — не дети малые, чтобы за вами ходить да уговаривать, как до утра дожить.
Ещё немного обсудив происходящее, народ потянулся на «переселение». Мы же отправились домой.
Растопили потухшую печь, приготовили ужин. Потом закрыли окна и двери, ночь началась…
Мы сидели за чаем на кухне.
— Они съели пятерых коров, — заметил папа, — это много для троих.
— Что ты хочешь сказать? — Повернулся к нему дядя Лёша.
— Их становится больше.
За окном раздался визг, словно заскрежетало железо. Мы переглянулись, Трофим мелко затрясся:
— Почему они так орут? До этого же тихо было?
— От голода, — папа встал из-за стола, — надо хоть немного поспать. С рассветом идём на болота.
Твари не пытались залезть в дом. И мы гадали, просто ли не хватило на это сил или нашли себе добычу в другом месте? Кого недосчитается деревня завтра?
Глава 12
Встали по звонку будильника. Определить в абсолютной темноте, когда рассвет, не представлялось возможным. Папа аккуратно снял внутренние ставни, а дядя Лёша пошёл открыть окна с улицы.
Позавтракав, мужчины начали готовиться в дорогу.
— Вы собирайте продукты, — напутствовал нас дед Михей, — хлеба напеките. То, что осталось, всё упакуйте. Сегодня разберём завал на болоте. Ждать больше не будем, завтра же пойдём.
Папа и дядя Лёша отправились за подмогой. Решено было взять с собой всех мужчин, оставшихся в деревне. Лев Андреевич будет прикрывать их со своим огнемётом.
Мы с мамой переглянулись и занялись делом. Гриша отыскал большие, вместительные рюкзаки. С погреба достали остатки картошки и других овощей. Растопили печь, мама замесила тесто.
— Что-то долго они мужиков собирают, — взглянул Гриша на часы, — уже почти десять.
— Мало ли что им с собой пригодится, — пожала плечами мама, — готовятся, наверное, в дорогу.
Не успела она договорить, как в дом зашёл дядя Лёша, бледный и озлобленный.
— Что случилось? — Гриша застыл посреди комнаты.
— Веретённиковых убили, — мужчина тяжело опустился на стул.
— Кто это? — отвлеклась мама от теста.
— Вчера были, Светлана и Кирилл, вместе с Зоей и Василием приходили. Съехаться собирались с ними. Они детей отправили, а сами скотину в дом загнали и решили там переночевать. Чтобы отогнать тварей, если те заберутся. Нашли их сегодня утром. Четверо детей сиротами осталось, — он нахмурился, — захоронили их. Теперь отправляемся. Нечего в этом проклятом месте больше делать. Всех по одному перебьют.
— И факелы не помогли, — уточнила я.
— Потухшие рядом валялись. То ли не успели поджечь тварей, то ли те слишком ловкими оказались.
С этими словами дядя Лёша вышел из дома, направившись к лесу.
— Лара, Гриша, отыщите тёплые вещи у Алексея. Кто знает, сколько нам на болотах придётся времени провести, — мама накапала себе успокоительных. Нервы не выдерживали.
К вечеру мы собрали всё необходимое. Вопрос только, как это потащим. На улице смеркалось, мама не отходила от окна, поджидая ушедших. Наконец, из-за сосен показались мужчины.
— Всё, девоньки, — сказал дед Михей, когда все сели за ужин, — выступаем завтра. Тропка есть, а дальше с божьей помощью.
— До темноты мы из леса не выберемся, как же защищаться от тварей? — Спросила мама.
— Костры, — ответил папа, — в чаще дров хватает. Будем жечь вкруговую.
Мы с Гришей переглянулись. Никому не хотелось идти к монстрам в пасть. Но и оставаться дальше бессмысленно.
Утром с рассветом у наших ворот собрались жители деревни. Маму Льва Андреевича несли на носилках. Она чуть слышно причитала, что стала обузой для нас. К матерям жались перепуганные дети. Мужчины все были вооружены. Дядя Лёша нёс газовый баллон для огнемёта. У остальных в канистрах и бутылках были бензин и солярка, всё, что осталось в деревне.
Шли молча, раннее утро не располагало к разговорам. И странный лес давил на нервы своей траурной тишиной. К обеду дети повеселели, стали бегать вокруг взрослых. Они вообще быстрее забывают о неурядицах, находя радость в каждом моменте.
Дошли до разобранного завала, там посреди болота была хорошая полянка, на ней и решили пообедать. Весело затрещали пожираемые огнём сучья. Дети носились по зелёному пятачку, взрослым едва удавалось оттащить их от опасной топи. Остальные мрачно жевали бутерброды.
— Много нас слишком, — насупившись, начал разговор Фёдор.
— И что ты предлагаешь? — Лёня, мелкий, лысеющий муж Марии, отложил свой кусок, — оставить в деревне половину? Пусть едят?
— Мне-то что до остальных, — пробурчал Угрюм, — нам вообще в другое село надо. Ждут там.
— Так иди найди, где она, та деревня, — невесело усмехнулся дед Михей, — прекращайте пустые споры. Сейчас вместе держаться надо. Вот выйдем к людям, там на все четыре стороны можете ступать.
— Если выйдем, — подметил хмурый Пётр.
На этом разговор прекратился. Костёр затушили, угомонили детей и пошагали дальше.
Шли почти в полной тишине. За завалом лес стал ещё страшнее. Повсюду стояли корявые, наполовину голые деревья, осыпая нас желтеющей хвоей и космами серого мха. Низкие тучи, казалось, клубились прямо над головой. А топи всё не закончивались. Мы ступали нога в ногу, впереди шёл дед Михей, проверяя длинной палкой дорогу. Тропка сузилась, петляя между кочек. Болото жило своей жизнью, топь вздыхала, пузырясь в бочагах. Заманивала зелёными полянками, которые, стоит только наступить, уходили под воду. Детвора присмирела, испуганно оглядываясь по сторонам.