Мы пятились к болоту, отступая шаг за шагом. Очутились на поляне. Ещё залп, тварь закаталась по земле, стараясь погасить огонь. По лесу разнёсся отчаянный визг. Пламя попало в её туловище.
— Есть! — прошептал Гриша.
Другая тварь кинулась к нам. Я оттолкнула парня. Скелетина двигалась стремительно, почти на пределе моего зрения. Мысленно рассчитав траекторию, провела подсечку, перекинув монстра через себя. Тот приземлился на спину, замерев от неожиданности. Гриша не подвёл, пальнул по ней, что есть силы. Та заполыхала, оглашая лес предсмертным криком.
Другие монстры кинулись к нам, уворачиваясь от фаерболов. Внезапно они затормозили, упираясь в землю ногами.
Мы были уже возле болота. Твари, как заворожённые смотрели нам за спину. Я обернулась. Из мрака выходил новый монстр. Чавкая болотной тиной, к нам приближалось двухметровое нечто.
Оно было не похоже на других. На длинной шее была прилеплена голова с узкими, выдававшимися вперёд челюстями. Тело было как у других, лишь крупнее, а вот позади болталось большое полупрозрачное брюхо, в котором созревала личинка. Внутренности пульсировали и переливались жёлто-зелёными цветами. Там мерно билось сердце нового монстра.
— Ну и образина, — прошептал Гриша.
Тварь резко дёрнула головой в его сторону, словно услышав. В мозгах зашумело, а потом вторглось чужое сознание:
— Люди, — голос шёл отовсюду и ниоткуда. Непонятно, слышится он снаружи или появляется лишь в голове. Гриша сжал виски руками, — вы пришли на нашу землю. Мы вас не звали. Моим детям нужно есть.
Тварь шагнула ближе, сзади подбирались остальные монстры. Гриша пальнул в матку, но с рук лишь сорвался жалкий огонёк.
— Лара! — с отчаянием он смотрел на свои ладони, — они кончились.
Мы прижались спинами к стволу дерева. Матка расхохоталась, беззвучно и страшно. Сердце пропустило пару ударов от ужаса. Я сжала кулаки, волдыри лопнули. Стиснула зубы:
— Ну же, давай! — ничего.
Монструозина заинтересованно посмотрела на меня. А ведь она читает мысли, подумалось мне.
— Дитя. Смирись. И смерть будет нестрашной, — раздалось в голове взрывами многоголосого шёпота.
Так, первое правило против внушения. Я мысленно заорала песню. Тварь сморщилась. Наверное, репертуар не понравился.
Сжимала и разжимала ладони, стараясь пробудить силу. Гриша завёл меня за спину, ограждая от монстров. Матка переключила внимание на него. В этот момент по левой руке пробежала искра.
Двухметровая тварь стояла по колено в воде, а значит, удар получится большей мощности.
— Гриша, — шепнула я ошалевшему от ментальной атаки парню, — сдвинься левее.
Он шагнул в сторону. За два гигантских прыжка пересекла поляну, по рукам бегали молнии, сосредоточилась и выпустила заряд в воду.
Матка забилась в конвульсиях, в глазах потемнело от резкой боли. По лесу разнёсся почти неразличимый для слуха, но очень болезненный крик. Навернулись слёзы, перед глазами мелькали разноцветные пятна.
Гигантская тварь в один прыжок приблизилась к нам, страшно скалясь. Я отпрыгнула в сторону, утянув за собой Гришу. В то место, где мы только что стояли, вонзились когти.
— Гриша, — трясла я парня, что есть сил, — соберись.
Тот встряхнулся, словно от наваждения.
— Бей! — крикнула я, сложив наши ладони вместе. Вырвался залп. Сноп пламени перевили яркие молнии. Нас отшвырнуло друг от друга. Заряд ударил в брюхо разворачивающейся твари. Раздался взрыв, монстр осел, а потом резко дёрнулся вверх, стараясь стряхнуть с себя языки стремительно бегущего по нему пламени. Брюхо лопнуло, и на землю шлёпнулась с противным чавком недоразвитая личинка.
Остальные скелеты вдруг притихли, словно испугавшись. Матка взревела, у нас из ушей пошла кровь. Почти теряя сознание, я доползла до парня:
— Ещё раз, — тряхнула его за руку, — ну же, Гришенька!
Тот открыл осоловелые глаза. Я схватила его ладони, направила удар, глядя сквозь текущие по щекам слёзы:
— Давай! — ещё залп.
Он прошёл по касательной, скользнув по спине. Но этого хватило. Огонь, взбиравшийся по гадине, получил подкрепление и вспыхнул с новой силой. Матка упала в болото, вода зашипела, но пламя уже пробралось во внутренности, превращая их в факел. Тварь билась в грязи от боли, брызги летели на десятки метров, нас залило вонючей жижей.
Почти оглохнув и ослепнув, я следила за ней. Вот она из последних сил вонзила когти в землю, стараясь добраться до нас. Её охватил огонь, прозрачная кожа стремительно чернела обугливаясь. Ещё рывок. Тварь была совсем близко. Гриша дёрнулся в сторону, схватил меня за воротник куртки и потянул на себя. Удар прошёл в сантиметрах от нас. Матка обмякла. Глаза закатились, и голова, охваченная пламенем, упала на землю.
На поляне стало светло от разгоревшегося трупа.
— Вставай, — толкнула я Гришу, — надо добить остальных.
Твари тыкались по поляне, как новорождённые котята. Схватив сухую ветку, сунула её в огонь, как только она разгорелась, бросилась к ближайшему скелету. Занялся ещё один пожар. Гриша уже поджигал следующего монстра. Скоро стало светло, как днём. Мы повалились на землю.
— Как думаешь, ещё твари остались? — спросил Гриша.
— Не хочу даже думать об этом, — я облокотилась на его плечо.
— Эй, подруга. Не время отдыхать. Давай выбираться отсюда, — Гриша улыбнулся и погладил меня по щеке. Я подняла взгляд, окунувшись в его глаза. Он был так близко. Его рука мягко опустилась на затылок, притянув голову ближе. Губы встретились. Нежный поцелуй зажёг кровь, разгоняя усталость и дурман этой ночи.
Глава 23
Очнулась оттого, что всё тело затекло, и я основательно промёрзла. Мы с Гришей от усталости вырубились прямо на земле, в окружении обгоревших трупов монстров.
— Эй, — толкнула я парня, — ты живой?
Он приподнялся на локтях, сонно хлопая глазами:
— Когда мы успели уснуть?
— Успели, — я встала и начала прыгать, пытаясь согреться, — а там родители с ума сходят. Вставай, пошли. Надо вызволять своих из плена.
— Как? — возмущённо спросил Гриша, — пламя не работает. И сами мы после стычки, как два курёнка, нас и мальчишка десятилетний одолеет.
— Не знаю, — клацала я зубами от холода, — а идти надо. Поднимайся.
Ворча, он встал, размялся. Вокруг было темно, как в погребе. Звёзды прятались за тучами, а неверный лунный свет не мог пробраться сквозь листву.
— Куда идти-то? — Гриша огляделся вокруг.
— Всё, что я помню, прочь от болота, — пыталась отыскать тропку, что вела сюда из села, но безрезультатно.
— Ага, и завтра окажемся на другом краю леса. Лара, придётся ждать рассвета.
— Блин, время теряем. Мало ли что этим упырям в голову придёт.
— Не боись. Им корм для монстров нужен, так что наших они не тронут, — Гриша поплотнее запахнул куртку и сел, облокотившись о ствол дерева, — иди ко мне, вместе теплее.
Я вспомнила наши поцелуи и смутилась. Что это было? Взрыв эмоций на пороге смерти? Или настоящие чувства? Влюбляться мне ещё не доводилось. Да, парни ухаживали, дарили цветы. Иногда я ходила на свидания. Но как-то всё это было мелко, будто не по-настоящему. Всё моё время занимали школа и тренировки.
Подошла поближе, присела рядом, Гриша сграбастал меня одной рукой, прижав к тёплому боку, потом поглядел на мою ветровку, распахнул свою куртку и укрыл меня полами. Мы сидели, пялясь в темноту.
— Как думаешь, что сейчас происходит с остальными тварями? — Спросил он, — ведь мы перебили не всех.
— Надеюсь, они также, как эти, стали беспомощны, — столкнуться с ещё одной оравой монстров было выше моих сил.
Ночь поглотила все звуки, или лес был совершенно необитаем, но неслышно было ни единого шороха, кроме шума листвы над головой. Глаза закрывались, я примостилась на плече Гриши и задремала.
— Лара, — тихо потряс он меня за руку, мне казалось, что я только прикрыла глаза, а уже забрезжил тусклый рассвет, в разрывах грязных облаков, — можно идти, не заблудимся.
— Интересно, который теперь час? — потянувшись, встала с земли.
— Часов пять, светает рано. Может, ещё успеем пробраться в деревню, пока все спят. Идти тут недолго.
Мы потопали по едва заметной в сумерках тропке и скоро уже шли через луг. Подошли к деревне, обогнули её по периметру. Ломиться через ворота — плохая идея. Забор может и так себе защита от монстров, но хорошая от людей. Нигде не было видно ни единого просвета, гнилой доски или ещё какой возможности забраться внутрь.
На лице у Гриши появилась кислая мина.
— И что теперь? — Он в очередной раз проверил доски на прочность.
— Давай поищем камень или что-то подходящее, по чему можно взобраться.
Мы обшаривали траву и чахлые кусты, только тщетно. Солнце поднималось всё выше, и с его лучами таяла наша надежда.
— Ты сможешь выдержать мой вес? — повернулась я к Грише.
— Должен, — кивнул он.
— Вставай к забору. Я залезу тебе на плечи и дотянусь до края досок, там уже вскарабкаюсь.
— Дальше что? Мне как потом? Нет, не пойдёт, — Гриша тряхнул седой чёлкой.
Мы порыскали ещё вдоль изгороди и отыскали широкую доску.
— Можно упереть один конец в забор, повыше и вскарабкаться по ней, — сказала я Грише.
Дотащили её, подняли один край и прислонили к ограде. Проверили на прочность. Доска немного подгнила, но наш вес должна выдержать.
— Я первый, — сказал Гриша, тоном, не терпящим возражений, — мало ли кто там.
Он полез вверх, доска отчаянно трещала, но пока держалась. Забрался до перекладины, чуть не перевернувшись, кое-как уцепился за край забора и подтянулся на руках. Заглянул внутрь, покрутил головой:
— Чисто.
Гриша приподнялся и перелез через ограду, скрывшись с глаз.
Я аккуратно добежала по доске до забора, уцепилась за край и уже перелазила внутрь, когда рядом со мной очутилась голова парня:
— Это ты как? Так быстро? — удивился он.
— Тренировки, — подмигнула я и спрыгнула на землю.