Муж выслушал объяснение – «они собираются разворачивать временный лагерь на месте заимки, будут ставить бытовки на самом высоком месте, чтобы не затапливало» – и буркнул:
– Доживу до апреля или мая, если не выставят, отгоню стадо на пастбище и уйду в другое место. Если выставят – раньше уйду.
– Как знаешь.
Альма не спрашивала мужа о дальнейших планах. Не интересовалась, на что тот собирается потратить деньги. Загадала: «Спросит про Здравку – дам ему номер телефона. Поговорю, если вздумает позвонить». Пепельник не спросил, и стало ясно, что их больше ничего не связывает. Раньше жили вместе, теперь разошлись. У дарсов сплошь и рядом такое бывает.
Перед тем как сесть в машину, Альма оторвала у фигурки в веже хвост, заговоренный на разрыв, бросила на землю и с облегчением уехала – она беспокоилась о Здравке, оставшейся под присмотром Марианны. Рысь котенку не навредит, об этом можно было не волноваться. Но Здравка, потерявшая ее из виду, могла долго плакать в углу, нервируя Нильса, который начинал беспомощно пищать, не зная, как успокоить приятельницу.
Марианна, увидев ларь, взвыла от зависти. Доложила Альме, что дети полдня пробегали на лапах, потом строили башни из кубиков и улеглись спать, не ругаясь и не капризничая.
– Ты, наверное, устала. Я завтра тебя освобожу, присмотрю за котятами.
– Какая разница! – отмахнулась Марианна и пощупала замок на ларе. – Где один, там и двое. Я бы и с троими легко справилась.
– Хочешь второго? – догадалась Альма.
Она почувствовала, что за напускной бравадой прячется зернышко потаенной горечи. Как она могла забыть, что ни Марианна, ни Виктуш, никогда не попросят прямо: «Подсади еще одного котенка в вежу»? Оба были болезненно щепетильны, боялись обвинения в злоупотреблении служебным положением и категорически отказывались брать у Альмы деньги за проживание и еду. Виктуш, после очередного предложения, строго сказал: «Замолчи и больше о таком не заговаривай. Ты нам как сестра. Сестра, умолившая Линшу подарить нам Нильса. Чтобы я ни слова о деньгах за хлеб и молоко не слышал, мы у тебя без этого в неоплатном долгу».
Марианна ответила на вопрос не сразу. Когда заговорила, поправила:
– Не я. Мы. Мы бы хотели Нильсу брата или сестру. Сейчас, когда он живет бок о бок со Здравкой, заметно, что котенок не должен расти один. Игры в детском саду не заменят родню. Да, мы хотим. Но у нас не получается.
Альма поверила, но решила отдельно поговорить с Виктушем. Спросить, почувствовать, есть ли у альфы искреннее желание. Ложь будет заметна – дрогнет голос, мелькнет тень в глазах.
Удобный момент выпал, когда Виктуш провожал ее и Здравку во второй дом. Альма задала вопрос и получила неожиданный ответ.
– Я хочу еще двоих. Сразу. Марианна тяжело переносила вторую половину беременности. Мы не молодеем. Она не сможет выносить третьего. А я хочу троих. Чтобы куча котят, старший Нильс, раздающий оплеухи мягкой лапой, двое мелких, бесконечно таскающих еду друг у друга из тарелок. Няня, детский сад. Я знаю, что не смогу уговорить Марианну бросить работу. Помощь нужна не только тебе. Но мы можем обеспечить котятам нормальное детство и присмотр. Я хорошо зарабатываю.
– А Марианна об этом знает?
– Конечно, знает, – удивился Виктуш. – Мы не раз об этом мечтали. Но Линша не хочет послать нам даже второго котенка. Наверное, считает, что уже достаточно одарила.
Альма думала три дня и поняла, что вежу надо дополнять из подручных материалов. Из записок на холодильнике – указаний, украшенных сердечками. Картонок от пакетов молока, узких ленточек, стягивающих коробки тортов, и разноцветных оберток от конфет.
Он утащила с кухни Марианны немного муки и яйцо и приступила к работе. Конусы прекрасно склеились белком, розовая и голубая записки скрыли молочную упаковку, принаряжая будущих котиков и надежно пряча сердечки. Клейстер пришлось варить три раза, а на следующий день подклеивать белком ушки и короткие хвосты. Завершив фигурки, Альма забрала вежу из красного уголка и старательно обклеила ее рыбками и яблоками, вырезанными из конфетных оберток. Пусть в доме рысей не переводится вкусная еда, а Марианне с Виктушем никогда не придется экономить.
Наговоры читались сами собой – просились один за другим. На прибыток. На приплод. На легкую беременность и быстрые роды. На послушных котят – Марианна-то с троими справится, главное, чтобы не уставала до упаду. Закончив работу – двойня отлично поместилась рядом с родителями и старшим братом – она прокралась в большой дом, чтобы вернуть вежу на место. И – вот же незадача! – столкнулась с сонным Виктушем, бредущим на кухню. Увидев вежу, альфа мгновенно проснулся, опустился на колено и попытался поцеловать Альме руку. Яростное шипение заставило его отпрянуть.
– Прекрати! – потребовала Альма, опустилась на корточки и отдала вежу. – На. Поставь в красный угол. Да пребудет с вами благость Линши.
Она ушла в маленький дом, чувствуя подъем и усталость одновременно. Еще во время работы стало ясно – ее сила изменилась. Раньше требовались подпорки из специально обработанных материалов, оглядки на лунный цикл и привязки к праздничным датам. Сейчас Альма могла собрать вежу из чего угодно, закрепить прикосновением и шепотом, оживляя бумагу, шерсть или ткань, заставляя их выполнять свою волю. Было ли это воздаянием за невзгоды на заимке, или, родив маленькую дочку Здравку, она получила двойную силу, надолго ли это, не пропадет ли через полгода спокойной жизни – ответов не было.
Засыпая, она решила, что если когда-нибудь вернется к работе, то будет использовать традиционные материалы. А силу рук, подаренную Линшей, оставит для самых близких оборотней.
На вопрос Марианны: «Что я могу для тебя сделать?» Альма ответила:
– Своди меня в парикмахерскую.
Ей хотелось обстричь светлую гриву, избавиться от хвоста волос и накопившихся бед. Она постепенно оживала, понимала, что жаловаться не на что – Линша пронесла ее над огнем на ладони, слегка подпалив хвост, и усадила на безопасное место. Обследование не выявило у Здравки никаких непоправимых проблем со здоровьем. Несложная диета, исключающая оленье молоко, пряности, острые и кислые продукты. Рекомендация включала в себя курс лечения минеральной водой из природного источника. Врачи советовали Альме отвезти дочку на юг, в Ключевые Воды. Пожить, попить минералки, укрепить организм солнечными ваннами и свежими фруктами. Через год последствия жизни на заимке должны были исчезнуть без следа – Здравка уже заметно окрепла и набрала вес.
Не нужно было ждать бесплатной путевки или направления на какое-то обследование. Альма могла купить дочери что угодно, отвезти в любую точку мира. Это безмерно радовало, хотя пускаться в путешествие на юг она не собиралась – далеко, страшно, и врачи честно сказали, что без минеральной воды можно обойтись, фрукты покупать привозные, а при желании записать Здравку в солярий.
Альма еще не решила, куда они переедут: выбирала между Ирбисском и Котенбургом, просматривала объявления о сдаче домов, подсчитывала плюсы и минусы – с точки зрения дарсы. Тема всплыла в разговоре с Марианной, когда они направлялись в парикмахерскую.
– Я знаю, что Котенбург – центр культурной жизни. Но меня это не интересует, – сообщила Альма. – Мы со Здравкой не будем ходить на фестивали и концерты. Там слишком шумно.
– Выбирай по здравоохранению, – предложила Марианна, глядя, как одетый в пуховик Нильс подхватывает отказавшуюся превратиться Здравку и несет ее к машине. – В Ирбисске больше детских диагностических и оздоровительных центров, и Федеральная служба увеличения популяции снежных барсов внимательно следит за уровнем качества жизни.
– Да, – согласилась Альма. – Но там сильна власть шаманов. В Котенбурге пестрая смесь – и рыси, и барсы, и лисы. А в Ирбисске преобладают снежные барсы, вымеряющие родословные. Строгое деление на кланы, ссоры с древесной родней – они не одобряют скрещивание, считая, что это портит породу. Мне бы хотелось носить дары Линше, но я боюсь, что ирбисы не пустят меня к алтарю. Слух о том, что я пошла против воли шамана, быстро облетит все тайные святилища. Но и тут оставаться страшно. Рыси тоже…
– Мало кто ездит к шаманам, – усаживаясь за руль, сказала Марианна. – Я получила оберег в двадцать лет, хотела раньше, но не вышло – учеба, экзамены. А Виктуша отправила получать уже после того, как мы поженились. Он согласился ради будущего котенка. До этого не молился и не носил дары к алтарям, а о поездке к шаману вообще не думал.
К парикмахерской подъехали в оговоренный срок. Помещение освободили от посетителей – об этом заранее договорилась Марианна. Нильс, пыхтя, занес Здравку в зал, усадил на свободное кресло. Оба уставились в тройное зеркало, начали гримасничать. Альма проговорила давно забытую фразу: «Затылок и виски машинкой, челку по брови, сверху небольшую шапочку». Чувствовалось, что парикмахер чуть не спросила: «Может быть, не будем так сильно обрезать? Красивые волосы, жалко». Но уплаченная сумма и инструкции Марианны одержали победу, и ножницы защелкали без возражений.
Прикосновения человека были неприятны. Альма напомнила себе, что надо потерпеть, и закрыла глаза. Она направила мысли в деловое русло, еще раз взвесила «за» и «против», почти решилась на переезд в Котенбург, и подскочила от неожиданного визга и грохота. Оказалось, что Нильс нашел пульверизатор с водой и хорошенько обрызгал Здравку, которой это не понравилось. Пришлось вскакивать, не думая о возможном недовольстве парикмахера. Здравка нашла убежище на витрине-подоконнике, перевернула пенопластовый куб с логотипом, подпрыгнула, вцепилась в опущенные горизонтальные жалюзи, рванула, заставляя полоски разъехаться. Альма подхватила ее под живот, начала отцеплять когти, глянула в открывшуюся щель на улицу и встретилась взглядом с отцом.
Она завизжала, отпрянула, снова посмотрела, раздвигая сомкнувшиеся полоски. Выкрикнула Марианне: «Отец! Там отец! Он нас выследил!». Марианна схватилась за телефон и побежала на улицу, приказав парикмахеру: