Смесь деревенских запахов не раздражала, а навевала странное умиротворение. Илларион прислушивался к переполоху в курятнике – появление котов птицам сильно не понравилось – к мычанию коровы, привязанной к колышку на пастбище, к далекому плеску речных волн и понимал, что ему тут нравится больше, чем в Ключевых Водах. Но, увы и ах, даже если в городке с каретой найдется вакансия огнеборца, перевестись не получится – из-за отсутствия садика для Брайко. Терпеливая Галина умело уговаривала сына, когда тот начинал упрямиться и заявлял: «Не хочу тут, вези меня к дедушке с бабушкой». Такого варианта больше нигде не найти: ни волки, ни лисы не смогут справиться с раскапризничавшимся котенком.
Светланочка повела Брайко по буеракам – участок и окрестности были неухоженными, и это придавало им диковатое очарование. Тявканье дополнялось восторженными завываниями: «Вау! Вау!». Илларион улыбался, вспоминая, как они с Фестом радовались каждой поездке в лес. Двор в Ключевых Водах был большим подспорьем, Брайко не приходилось бегать на лапах по квартире и дожидаться, пока его отвезут на прогулку. Но сейчас, в Ежовке, остро почувствовалась разница между клочком земли, стиснутым лентами асфальта, и лесным раздольем, начинающимся в трех шагах от дома.
«Дыра!»
«Это нора!»
«Нора?»
«Крот!»
«Кр-р-рот? Кр-р-руто!»
К детскому верещанию добавился хруст – Гвидон с Дариной начали грызть свежие сухари. Илларион протянул руку за своей долей и очнулся, когда второй пакет закончился.
– Перекусили – можно и позавтракать, – подытожил Гвидон, сминая промасленную бумагу. – Побежим на лапах? Не знаю только, как быть с одеждой. У меня там всяких рыбацких шмоток много, я тебе какие-нибудь штаны и рубашку могу дать. А мелкому что-нибудь в шкафу найдем.
– Я возьму рюкзак, сложу вещи и посажу в него Брайко, – решил Илларион. – И обратно так же.
Гвидон превратился первым. Холеный упитанный волк вышел во двор, встряхнулся, распушил воротник. Покрутился, получил похвалу от старушек и деда-волка и лег на траву. Шолчицы скатились по ступенькам. Светланка улеглась папе на холку, Даруська – на спину. Волк встал. Шолчицы повозились, свешивая лапы и устраиваясь удобнее. Светланка укусила папу за ухо, Даруська лягнула в бок.
– Подождите! – спохватился Илларион. – Я сейчас, я быстро. Засмотрелся.
Он сложил вещи в рюкзак, сунул в него возмущенно запищавшего Брайко и встал на лапы. Гвидон побежал впереди, Илларион, с рюкзаком в зубах – за ним. Старушки запричитали: «Красавец какой! Пушистенький! А пятнышки! А кисточки! Хвост, смотри какой хвост замечательный!». Илларион, рисуясь, перепрыгнул через изгородь, Брайко замяукал, хвастаясь Светланке: «Смотри, как мой папа может!» Та завистливо пискнула и снова укусила Гвидона за ухо.
Они покинули Ежовку под облегченное квохтанье кур и протяжное мычание коровы. Волк свернул на еле различимую тропку – трава была чуть примята и пахла шолчицами. Илларион посмотрел на пушистый хвост Дарины, мотающийся и равномерно похлопывающий супруга по заднице, и заулыбался, чуть не уронив рюкзак. Он уже предвкушал знакомство с шакальей общиной и немного жалел, что им пришлось покинуть безалаберное волчье-шолчье царство – заросшая бурьяном Ежовка за какие-то полчаса успела врасти корнями в рысью душу.
Действительность превзошла все ожидания. Они вбежали в Метелицу, сопровождаемые волной бурного ликования. Старенькие шакалы выглядывали из аккуратных чистеньких домов, подходили к оградам, приветствовали гостей, перекрикиваясь с соседями: «Ах, какие чудесные котики! Какие кисточки на ушах – просто загляденье! Виктория, ты вчера пекла пирог с рыбой? Отнеси Гвидону, пусть угостит своего друга. Крикните кто-нибудь Ромуальду, спросите, осталась ли у него заливная рыба! Радость-то какая, дождались! Не обманул Гвидон, привез товарища!»
Илларион немного растерялся – любопытство шакалов было почти осязаемым, щекотало бока, но не ставило дыбом шерсть на спине и загривке. Казалось, что они с Брайко попали на театральное представление, и, внезапно, не зрителями, а актерами. И теперь вынужденно купаются в лучах внимания и море аплодисментов – искренних, без затаенной издевки и подвоха.
Родители Дарины встретили их на крыльце. Погладили Гвидона, поругали Дарину, за то, что катается на муже, а не ходит лапами. Светлана переехала на руки к дедушке и осмотрела соседей с непередаваемым самодовольством: «Вот какая я молодец! Привела в гости рысенка!».
Мама предложила Иллариону пройти в комнату Светланы:
– Располагайтесь! Она с родителями поспит или на втором этаже, а вам на первом будет удобнее. Новая детская из прадедушкиной комнаты переделана, там есть отдельный выход во двор.
Разместив гостей, мама поставила на плиту три сковороды – «окрошку будете есть на обед, нечего с утра жидкое хлебать». Иллариону, Гвидону и Дарине пожарили яичницу с колбасой и грибами, детям – пышный омлет, и всем по паре куриных котлет. Брайко спрятался в рюкзак, когда старенькие шакалы начали его хвалить, и долго не хотел выходить, но потом поддался на уговоры Светланочки и вышел – сначала в комнату, а потом и в кухню-столовую.
Столовая понравилась им обоим. На стенах не было пустого места – фотографии волчье-шолчьего семейства и старших внуков разбавлялись корявыми рисунками Светланы, на двери висел длинный лист ватмана, склеенный из двух кусков. Лист покрывали голубые отпечатки лап: крупных волчьих, и шакальих – небольших и еще меньше.
– Это Виктория красила стены водоэмульсионкой и остатки краски во двор выставила, – объяснила мама. – Светланка побежала посмотреть, что это такое, а Гвидон с Дариной попытались ее остановить. Виктория как раз вынесла во двор бумагу, чтобы нарисовать плакат «С днем рождения», а дети по нему потоптались. Я посмотрела – так красиво получилось. Решила для истории сохранить.
Позавтракав, они вышли во двор, где на Иллариона обрушился водопад комплиментов: набежавшие со всех сторон соседи угощали его вкусностями, хвалили густоту шерсти, расцветку, ловкость движений и кисточки на ушах. Илларион быстро объелся, попросил шакалов называть его Ларчиком и присмотреть за Брайко, пока он ляжет немножко поспать. Все было очень вкусно, он не может больше проглотить ни крошки, и если ему не разрешат прилечь, заснет прямо на крыльце.
Он превратился, чтобы лучше выспаться, через некоторое время потянулся, обнаружил, что Светланка с Брайко устроились у него под боком и замурлыкал, надеясь, что мелкой шолчице понравится рысья колыбельная.
В обед, перед окрошкой, ему устроили экскурсию по общине. Дядя Ромуальд, председатель общины, отвел его к фотогалерее, называвшейся «Дети, внуки и подшефные». Длинные металлоконструкции с застекленными витринами и козырьками охраняли от дождя и солнца цветные фото волков, шакалов и шакалят.
– Сначала это был уголок позора, как в воинской части нашего доброго друга Светозара. Но со временем мы поняли, что нам это не подходит. Мы гордимся Гвидоном и его волками, у нас нет ни сил, ни желания рисовать злободневные карикатуры, преувеличивая мелкие прегрешения. Мы решили, что нам больше подходит бытовая фотолетопись. Меняем фотографии каждые три месяца, выбираем лучшие. Голосуем и раздаем призы. Вот, смотрите – победитель нынешней зимы.
Автором фотографии был батя Дарины, запечатлевший Гвидона, Светланочку, еще двух шакалят постарше, одного шакала, пятерых волков и кучу карасей на заснеженном берегу озера.
– Это Углеш, – указывая на шакала, пояснил Ромуальд. – А это его старшие сыновья Думитру и Дациан. А это Гвидоновы волки. Наши самые любимые подшефные. Они всегда очень хорошо кушают, ни от чего не отказываются. У нас есть официальный договор: мы отправляем закатки и заморозку в часть, а Светозар устраивает для нас воинские учения. Но нам тяжело ездить в Ключевые Воды, на учениях слишком громко стреляют, поэтому мы радуемся, когда Гвидоновы волки приезжают к нам в общину. Они немножко шумные, очень сильные и всегда предлагают чем-нибудь помочь. Мы отказываемся, но они настаивают. Зимой они приехали в снегопад и расчистили все дороги. Правда, чуть-чуть поломали забор и опрокинули елку, но елку все равно нужно было разбирать, а игрушки уцелели, потому что попадали в нерасчищенный снег.
Илларион прятал улыбку и с интересом рассматривал фотографии. Дарина с какой-то шакалицей и двумя крохотными шакалятами – свертками, из которых торчат носы и уши. Светланочка, выглядывающая из рюкзака, который держат сразу два молодых волка. Гвидон на лапах, нагруженный Думитру, Дацианом и Светланой. Гвидон, запряженный в санки с кучей шакалят.
– Вы позволите сфотографировать Братислава? – умоляюще спросил Ромуальд. – Мы бы хотели, чтобы у нас осталась память о вашем визите. Вы и Братислав будете победителями весенней летописи, я уверен.
– Фотографируйте, – согласился Илларион.
Он подозревал, что после их отъезда шакалы будут рассматривать фотографии с лупой, но не чувствовал никакой опасности. Престарелая паства Хлебодарной могла посплетничать, но не проклясть. Община была неподдельно добродушна и не таила зла.
После галереи его отвели к Майскому Дереву, увешанному баранками и калачами, лентами, цепочками с монетами и крохотными баночками с медом. Один калач, разбитая баночка и перепачканная лента, валявшиеся под Деревом, отправились в мусорный мешок, который дядя Ромуальд достал из кармана – «наверное, это Братислав со Светланой поиграли, ничего страшного, я сейчас уберу, а потом, если понадобится, мы новых украшений добавим».
Под мощным полированным стволом стояла чаша, почти заполненная светлым воском. Дядя Ромуальд объяснил, что шакалы в дни Ясменя-Громовержца – как и в прочие праздники – славят Хлебодарную и других богов, зажигая специальные заговоренные свечи.
– Вы соблюдаете правила противопожарной безопасности? – привычно уточнил Илларион.
Дядя Ромуальд немедленно отвел его к щиту, продемонстрировал топоры, багры и огнетушители. Илларион на всякий случай проверил срок годности огнетушителей и выслушал рассказ о том, что пользоваться ими пришлось всего два раза – один раз, когда Гвидон поджег сарай фейерверком, а второй раз – когда голубятню тем же способом подожгли его волки. Илларион изловил Гвидона и прочел ему лекцию по пожарной безопасности под восхищенные вздохи шакалов. Волк заметно устыдился, а община наградила закончившего речь Иллариона продолжительными аплодисментами. Похожий успех имело выступление в детском саду, в Хвойно-Морозненске, куда Иллариона отправили по разнарядке, и он показывал дошколятам яркие картинки.