– Тогда я позвоню, когда приеду, – проглотив кусок бутерброда, сказала Дарина. – Гвидон подменится или отработает заранее, и поедем в Метелицу. Возьмем Ларчика, чтобы он носил детей и радовал шакалью общественность… ах, да, там же будет бурление волн из-за игуаны. Но все равно возьмем Ларчика, толпой веселее. Посмотришь на нашу дачу, на мамину теплицу с физалисом.
– Я не знаю… – пробормотала Альма.
– Возьмешь варенья, соленья, темной черешни. Черешня через неделю пойдет, у тети Виктории дерево огромное. Пару ведер вам нарвем. Ларчик нарвет. Ты же умеешь лазить по деревьям?
Илларион кивнул и подумал, что вопрос какой-то дурацкий. Как можно не уметь лазить по деревьям?
– Извините, – Ханна тронула Альму за локоть. – А можно у вас получить консультацию? И… и заказать вашу вежу, если вы ее сделаете для висицы.
– Не сейчас, – покачала головой Альма. – У меня два заказа. Один важный, я не хочу отвлекаться. Извините, – она встала, оставляя недопитый кофе на столе. – Извините, я пойду домой. Здесь слишком шумно. Илларион, позвольте, я заберу Здравку.
– Я отнесу.
Котята на прощание зашипели на медвежат, лисичку и даже на Светланочку. Илларион попрощался со всеми сразу – одним кивком, не пожимая рук. Пошел вслед за Альмой, присматриваясь к затылку и шее, тонким запястьям, выглядывавшим из-под рукавов легкого свитера. На локте свисала хлопчатобумажная нить-затяжка, как будто прикосновения шолчицы и висицы оставили неизгладимый след.
Илларион донес детей до калитки, напоминая себе, что надо вести себя прилично и много извиняться. Альма остановилась, повернулась, обожгла фиолетовым взглядом. Проговорила:
– Илларион. У меня к вам есть просьба. Выслушайте ее, пожалуйста. И подумайте, сможете ли вы ее выполнить. Не соглашайтесь сгоряча.
«Сейчас скажет – съезжай, – догадался Илларион. – Оно и понятно. Она шума не любит, а тут такое соседство. И уже неважно, что у меня второй игуаны нет».
– Слушаю вас очень внимательно, – ответил он. – И, пожалуйста. Извините меня, что все так получилось. Я не хотел. Особенно, чтобы игуана залезла в ваш ларь. Еще раз извините.
Оказалось, что Альме надо собрать игровую комнату «Крепость». Илларион согласился сразу и не раздумывая – мебель он собирал хорошо, нельзя было упускать удобный случай замолить грехи делом. Плюс был еще в том, что мебель детская. Авось Альма не будет его проклинать во время работы, чтобы не навредить Здравке.
Вскрытые упаковки наполнили дом запахом дерева и пластика. Альма морщила нос, распахивала окна, устраивая приятный сквозняк. Солнце палило вовсю, раскаляя асфальт, заставляя зардеться черешню и шелковицу. Илларион пил воду литрами и работал в старых шортах, наплевав на приличия – кто бы мог подумать, что в середине мая бывает так жарко?
У него нашлись добровольные помощники. И это были не Брайко и Здравка, хотя они лезли в гущу событий изо всех сил, ухитрялись подкладывать хвосты ему под ноги, разбрасывать крепеж, рвать полиэтиленовую упаковку и утаскивать инструкции для сборки. Приехал Гвидон со Светланой – Альма их ждала, впустила в дом, разрешила перекинуться и сняла у волка с воротника пучок длинных шерстинок. Для вежи. Как выразился полковник Светозар – для кошачьего домика.
Светлана воспользовалась случаем и показала котятам, как надо правильно кататься на папе. Илларион послушал восхищенный писк, снял шорты – по случаю жары он обходился без белья – и превратился, чтобы у Здравки и Брайко был свой ездовой кот. Дети пришли в восторг – спина у Иллариона и троих могла выдержать – искусали ему уши и заставили бегать с Гвидоном наперегонки. Альма смеялась, сказала, что победила дружба, и покормила их пирогом-«ромашкой». Это было немножко странно – Иллариону казалось, что Гвидон Альме неприятен – но зачем думать о странном, если перед тобой поставили пирог?
Гвидон помог, придержал высокие вертикальные доски для башни, пока Илларион вкручивал саморезы и закреплял уголки-стяжки. Конструкция получалась – загляденье. Самому хотелось на такую башню забраться, но, увы, предельно допустимая нагрузка равнялась одной трети веса Иллариона. Не судьба.
К моменту сборки второй башни подъехал шофер Семен Семеныч, охотно принявший участие в процессе монтажа. Пока ворочали доски и стальные стойки, медведь шепнул: «Надо бы прогуляться, выпить кофе, поговорить». Илларион напрягся, но, как оказалось, в молоко попал, не о нравственности Семен Семеныч беспокоился, наличие или отсутствие трусов под шортами его не волновало.
В кафетерий Илларион ушел якобы за хлебом, оставив Брайко у Альмы. Дождался медведя за уличным столиком и обогатился ворохом конфиденциальной информации, от которой его чуть не разорвало пополам – хотелось действовать, а надо было выжидать. Потому что сделать прямо сейчас ничего невозможно.
Семен Семеныч говорил с ним, получив распоряжение и одобрение руководства. Агентство «Щит» взяло на себя обязательство обеспечения безопасности Альмы в поездках по городу и региону, и, в случае необходимости, охрану жилища. В контракте оговаривалось, что необходимость возникнет, если в Ключеводское воеводство приедет бывший муж Альмы или ее отец.
– Нам отслеживали списки пассажиров – за небольшую мзду. Ни в марте, ни в апреле никто из вероятных источников опасности не заказывал билеты. Ни на поезд, ни на самолет. Несколько дней назад отец Альмы забронировал билет на самолет. Он прилетит в Ключевые Воды через десять дней – если воспользуется бронированием. В данный момент мы не ставили Альму в известность, потому что имеется вероятность отказа. Если он взойдет на борт, к дому будет выслана группа наблюдения. Ситуация осложняется двумя обстоятельствами. Во-первых, частное охранное агентство не может задерживать законопослушного гражданина. Мы попытаемся воспрепятствовать стуку в калитку, но, вообще-то, охрана годится только на то, чтобы он не вошел во двор и жилище, наши возможности противодействия сильно ограничены. В любом случае Альме будут доставлены неудобства. Во-вторых, ее отец – шаман. Специалисты из охранной службы «Ирбала» уверяют, что шаманы оказывают ментальное воздействие на подданных Кароя и Линши, и способны заставить их выполнить несвойственные действия. Сработает ли внушение на медведе – неизвестно. Но вы, Илларион, в данный момент являетесь фактором риска. Вы допущены в дом. И уязвимы для ментальной атаки. Мы – я говорю от лица руководства – не имеем права запретить вам общаться с Альмой. Но просим вместе с нами подумать, как обеспечить ее безопасность в случае прилета отца. Вы – офицер МСЧ. Должны понять всю сложность и деликатность ситуации.
Первый порыв – заявить «да я этого папашу на клочки порву!» – Илларион успешно подавил. Он ни разу не сталкивался с шаманом-барсом, но старый рысь, одаривший его оберегом, был способен на многое. Городские рыси частенько отделывались дарами на алтари близнецов, а оберег не получали – боялись, что шаман навяжет свою волю, пустит судьбу под откос. Расплатится чужой удачей за милость Кароя, которую прибережет для себя.
– Я не знаю, может ли шаман что-то приказать медведю, – после раздумий ответил он. – Им служат лесные духи, чаще темные, чем светлые. Помогает земля, помогает вода… я не сильно в этом разбираюсь. Вырос в городе, перекидывался для прогулок и работы, никогда не добывал себе пропитание, если охотился, то ради удовольствия. Я и оберег получал цивилизованным способом, если так можно выразиться. Поехал на машине к лесному святилищу, положил стандартную плетенку и деньги на алтарный камень, через неделю приехал, перекинулся, получил подправленный оберег на шею. Никаких испытаний, голодовки и платы первой добычей. Если бы не сила во взгляде и руках шамана, то как будто выкупил заказ в сувенирной лавке.
Семен Семеныч слушал очень внимательно, не перебивая и кивая. Илларион продолжил:
– Я никогда не перечил шаману – в моей жизни не было таких ситуаций. Не знаю, можно ли меня заставить причинить вред Альме. Сейчас мне кажется, что нет. В любом случае, благодарю за предупреждение. Я буду настороже, постараюсь сопротивляться.
– Сообщу, если он прилетит. Спасибо за содействие.
Попытка вызнать, почему в список опасных персон внесены именно отец и бывший муж, закончилась провалом. Семен Семеныч отказался об этом говорить, сославшись на условия контракта с агентством. Разочарованный Илларион принес хлеб к Альме и съел вкусный обед – до этого пытался отказываться от еды, но Альма твердо сказала, что будет его кормить, пока он собирает «Крепость». После наваристой бараньей похлебки с ягелем и картофельного пирога потянуло вздремнуть.
– Отдохните немножко, – посоветовала Альма, забирая у него пустую тарелку. – Никакой срочности нет, вы и так потратили на сборку все выходные.
– Хотел сегодня закончить секцию, – зевая, объяснил Илларион. – Завтра на смену, потом неизвестно как сложится.
– До вечера еще далеко. Превратитесь, поспите в тени часок.
Илларион сдался. Ушел в комнату с коробками, снял шорты, бросил их на подоконник, превратился и вышел во двор, урчанием подзывая детей. Альма внимательно пронаблюдала, как Здравка и Брайко улеглись к нему под бок. Илларион растянулся на травке под вишней и замурлыкал колыбельную. Для полного счастья не хватало, чтобы к ним присоединилась дарса, но и без этого было хорошо. Они с Брайко ели и спали в доме у кошки, оставляли запах и шерстинки в комнатах и на кухне, а еще Илларион дважды пометил забор со стороны улицы, написав волкам предупреждение: «Я здесь главный. Входа нет».
После сытного обеда, да еще и в близости от красавицы-дарсы, снилось приятное. Сначала тазик копченой рыбы, потом хорошо прожаренная отбивная и миска сметаны. А потом приснилась Альма – превратившаяся в дарсу, осторожно обнюхивавшая его бок и щекотавшаяся длинными усами. Когда Илларион сообразил, что усы щекочут бок на самом деле, он потянулся, выпуская когти – без этого проснуться не получалось – громко мяукнул и радостно боднул кошку лбом.