– Я думала, что вы будете приезжать и жить у нас.
– Две кошки на одной кухне – к скандалу, – улыбнулась Паулина. – Лучше мы будем приходить в гости. Ты еще начнешь придумывать, как нас выгнать. Надоест.
– Глупости, – обиделась Альма. – Я не буду вас выгонять. Я не знала, смогу ли я с вами договориться, боялась, что мы поссоримся. Сначала ждала подвоха. Потом перестала. Чем дальше – тем проще. Я буду скучать, когда вы уедете.
В пекарню, шурша пакетами и свертками, вошли Ларчик с Фестом. Оба что-то сосредоточенно дожевывали и пахли рыбой, перебивающей кукурузу и печенье.
– Мы встретили волка из конторы грузоперевозок, – проглотив кусок, оповестил Ларчик. – Дядя Ромуальд дал мне его визитку, а волк увидел нас на ярмарке и сам подошел. Можно заказать три машины и две бригады грузчиков. Этого должно хватить на обе кроватки и все остальные вещи. Обещают все упаковать и здесь расставить по местам, туда, куда ты укажешь пальцем. Нам в любом случае оплачивать порожний перегон. Решай, когда будем перевозить, я ему напишу, сообщу дату.
– Вы торопитесь только из-за нас, – Паулина отобрала у Феста пакет и вытащила печенье. – Может быть, лучше обойтись без суеты? Мебель и светильники купили – это хорошо. Грузоперевозку нашли – замечательно. Давайте притормозим. Мы купим дом, вы переедете, когда вам удобно. А на новоселье пригласите родителей. Они изнывают, но не подают виду – не хотят навязываться, потому что ты скрывал от них Альму.
– Родителей я приглашу на свадьбу, – ответил Ларчик и щелкнул Паулину по носу.
– Но… – Альма хотела напомнить, что она предпочла бы обойтись без свадьбы, и тоже получила щелчок по носу.
– Решай, когда мы будем перевозить вещи, – повторил Ларчик. – Скажешь дату, а остальное я беру на себя.
Июльские дни остались в памяти переплетением жары и сумасшедшей суеты. Альма не успевала запоминать лица лис, волков, людей и медведей, активно включившихся в их переезд. Гвидон и Дарина потратили свои выходные на то, чтобы командовать и помогать, в результате чего Альма лишилась скорлупы от страусового яйца, настольной лампы и разноцветной метелки для пыли – все это пришлось подарить Гвидоновым волкам, чтобы они не поцарапали ларь, вытаскивая его из времянки.
Дом-терем пропах чужими оборотнями, в саду, доставшемся им от лесника-медведя, кто-то сломал вишневую ветку – это ужасно расстроило Брайко – а в башенке-смотрильне наплевал на пол шелухи от семечек. Это расстроило саму Альму, но она не стала никому жаловаться, а молча подмела.
В довершение всех напастей Ларчик запретил ей ходить к дуплу. Заявил: «Не для того ты оказала мне честь, чтобы себя утруждать» – кажется, Альма это уже слышала от дяди Ромуальда – и дважды вернул дарсу в сад, когда та пыталась просочиться в дубовую рощу. Альма рассказала о своей беде тете Виктории, Паулине и Марианне, но не встретила сочувствия. А Дарина так и вовсе сказала: «Сиди в башенке и радуйся. Неужели охота самой дверку прибивать?»
На лужайке перед домом поставили пять шатров. За каждым столом могло поместиться двадцать людей или оборотней и это немного пугало: Альма и слова о пятидесяти гостях переварила с трудом, а вдвое больше – это уже какая-то катастрофа. Она не могла подсчитать количество приглашенных. Несколько раз пыталась отмечать галочками на бумаге, но сбивалась и комкала лист. Гвидоновых волков было то ли пять, то ли десять. А, может быть, и пятнадцать – они все время бегали толпой, и это мешало считать. Кроме Гвидоновых волков на новоселье должны были приехать командир Светозар и медвежье семейство, с которым Альма познакомилась в первую поимку игуаны. Гвидон сказал, что без Светозара праздновать новоселье нельзя, а медведей позвал Ларчик – ему потребовалась консультация, чтобы повесить качели, и это обернулось приглашением Мохито и его семейства на праздник и на рыбалку. Семен Семеныч обещал приехать с женой и двумя внуками, а Галина – с мужем и детьми.
Праздник неумолимо приближался. Альма вытряхнула и пропылесосила коврики в столовой, на которых обнаружились рассыпанные шурупы, крепления и маленькие лампочки – это Ларчик с Гвидоном и его волками развесили на фасаде дома, шатрах и деревьях неимоверное количество гирлянд. Скучать не приходилось: сначала Паулина объелась жареной рыбы с яблочным вареньем, и ее полночи тошнило, следом Гвидоновы волки подарили Альме павлина дяди Демьяна, который спрятался в башенке и орал, пока Ларчик с Фестом не приехали из Логача, куда их отправили за бумажными салфетками и полотенцами. Брайко пытался спуститься с кроватки-домика вниз головой, упал и набил большую шишку об бидончик для молока, непонятно почему оказавшийся в детской. Светлана подавилась косточкой от сливы, Паулина объелась маринованной черешни, которую принесла Дарина, и ее тошнило полдня. Гвидон принес крупного сазана – то ли в подарок на новоселье, то ли просто так – и положил его на вышитую скатерть. Единственным светлым моментом, согревавшим душу, была кража. Увидев полный багажник закаток, переданный шакальей общиной для заполнения кладовки, Альма тщательно перебрала банки, выкрала всю маринованную черемшу и отправила в Хвойно-Морозненск, Марианне, добавив в посылку коробку печенья в глазури и пакет кураги.
Праздничный день начался с клубов дыма: старенькие шакалы разогрели жаровни для рыбы и мяса – без мяса было не обойтись, потому что среди гостей много волков. Телефон разрывался от звонков с поста охраны. Машины ехали и ехали – Светозар и медведи прибыли вместе с маленьким грузовичком, привезшим подарок, длинный шезлонг-качалку с пологом-зонтом, размером как хороший диван. Гвидоновы волки споро выгрузили качалку из кузова, уселись, ухватив на руки котят, медвежат и Светланочку, и начали раскачиваться, сопровождая действо нестройным хоровым пением. Здравка была настолько ошеломлена, что не сопротивлялась и не делала попыток сбежать. Альма некоторое время наблюдала за дочерью, готовясь прийти ей на помощь, а потом была вынуждена отвлечься – на башенке заорал павлин дяди Демьяна, которого волки подарили ей во второй раз.
К обеду половина гостей объелась, а половина только прибыла. Альма поприветствовала Ханну, Шольта, Йонаша и Катарину – она не знала, кто их пригласил, но была рада повидаться. Несмотря на обилие салатов, жареного мяса и рыбы, два пирога с печенкой вызвали волчий энтузиазм – какая-то магия Хлебодарной крылась в этих пирогах, честное слово.
Гости почти сразу разбились на группы. В одном из шатров засели Ларчик, Семен Семеныч, Светозар, гролар Мохито и дед-волк из Ежовки. К ним постоянно присоединялись то Гвидон, то его волки, а позже подсели Шольт с Йонашем. В двух шатрах рассредоточились шакалицы и старушки из Ежовки, учившие жизни всех молодух, попадавшихся под руку. Два шатра были отданы детям и Гвидоновым волкам. В них верховодила Светланочка, не особо интересовавшаяся едой, зато охотно подбивавшая собравшихся играть в прятки и охотиться на павлина.
Дети грызли вареную кукурузу – из общины привезли большую кастрюлю, заботливо закутанную в одеяла – надкусывали печенье, которое доедали Гвидоновы волки, и отламывали кусочки от сахарных украшений, подаренных Семен Семенычем. Альме объяснили, что пчелок, грибочки и розы можно и нужно относить к алтарю Хлебодарной в летние и осенние праздники. Она выложила удивительные дары на блюдо и оставила в столовой, чтобы позже рассмотреть диковину, но блюдо кто-то тут же притащил на лужайку, и пока Альма отвлеклась на поиски ящиков с газировкой, одну из пчелок расклевал павлин.
Ей пришлось посидеть за всеми столами, перемолвиться с каждым гостем. В ворохе разнообразных разговоров выяснилось, что дерево с очень твердыми плодами – во сне они были желтыми, а сейчас, в саду, зелеными – называется айва, и из нее варят вкусные компоты и варенье. Дядя Ромуальд с жаром пообещал Альме, что поможет ей освоить азы консервирования, и это вызвало двойственные чувства. Хотелось попробовать сварить варенье, но не мариновать черемшу.
К вечеру все успели вдоволь наговориться, некоторые подремали и плотно поели по второму и третьему разу. Волки Гвидона сломали один из шатров, дети оборвали качели, дважды упали с вишни и трижды со сливы. У комода из комнаты-крепости отвалилась лесенка, одна из горок начала подозрительно поскрипывать, а в светящемся дереве перегорела половина лампочек.
Когда лужайку укутало одеяло сумерек, Альма поняла, что ужасно устала. От шума, хорового пения, дыма, запахов и павлиньих криков. Захотелось спрятаться в башенку, превратиться, свернуться клубком, пряча голову под лапу, и крепко зажмуриться. Исполнению намерения помешал Ларчик.
– Сейчас будет сюрприз, – вкрадчиво сообщил он и легонько укусил Альму за ухо. – Сначала посмотрим отсюда, потом поднимемся на башенку… Гвидон, включай!
Засиявшие лампочки разогнали тьму. Дети и волки восторженно завопили. Альма завертела головой, рассматривая иллюминацию, без особого энтузиазма признала:
– Красиво.
В другое время вид бы порадовал, но сегодня она очень устала.
– Поднимемся на башенку? – предложил Ларчик. – Оттуда будет хорошо видно.
Альма согласилась – в надежде, что там будет хоть чуть-чуть потише. Они поднялись по лесенке и огляделись по сторонам. Взгляд сразу же приковала светящаяся дорожка. Развешанные по деревьям гирлянды подсвечивали путь в дубовую рощу, призывно подмигивали: «Проверь, что там!»
– Перекинемся?
Альма поймала улыбку Ларчика и почувствовала, как сердце заколотилось быстрее. От предвкушения. От внезапно появившейся и крепнущей уверенности, что сюрприз ей понравится. Они скатились по лестнице, быстро разделись в спальне, превратились и побежали в рощу – мимо шатров, по дорожке, обрамленной гирляндами. Альма бежала все быстрее, деля нетерпение с дарсой, и остановилась только на опушке перед двойным дубом, захлебнувшись удивленным писком.
Дерево, увешанное круглыми разноцветными фонариками, призывно мерцало. Дверку на трех петлях обрамляла цепочка мелких лампочек, ветви оплетали лампочки покрупнее. Дарса отдышалась, повернулась к рыси, боднула лбом, не зная, как еще выразить благодарность за такую удивительную красоту. Рысь немедленно обслюнявил ей кончик хвоста и гордо замурлыкал: