— А если так, — ровным голосом промолвил Эвелль, — припомни-ка, чем он у нас интересовался особо?
— Лоциями старыми, — незамедлительно ответил Герцог. — Новыми тоже, но старыми больше всего. И архивами гильдий. Рыбная ловля, рыбная торговля... и зачем оно ему, если от его Найлисса до моря, как великому аргину до мачты?
— Вот и я так подумал, — согласился Эвелль. — А после решил, что молодой король просто-напросто дела свои в порядок приводит. Возможный объем торговли наперед рассчитывает — и рыбной, и заморской.
— Да зачем ради этого самому-то ездить? — встрял Легарет Кривой Румпель, раздувая ноздри того самого органа, которому он и был обязан своим боевым прозвищем. — Довольно ведь первого помощника послать...
Эвелль невольно улыбнулся. Румпель был редкостно умен и неплохо образован — настолько, что сумел по заслугам занять министерский пост — но никакая сила в мире не смогла бы заставить этого самородка именовать министров и советников иначе, нежели лоцманами и квартирмейстерами.
— Навряд ли, — все еще улыбаясь, возразил Эвелль. — Первым помощником у Лерметта знаешь кто? Гном ученый, да впридачу еще и доктор наук из Арамейля. Такого поди пошли, попробуй... как бы он тебя самого не послал.
— Такой может, — скорбно кивнул Патря, которому во время ристаний однажды довелось беседовать с Илмерраном.
— И еще — Лерметт не из тех, кто всю работу на первого помощника переваливает, — сообщил Эвелль. — Он из тех капитанов, кто самолично во все мелочи входит.
— Дельный парень, одним словом, — одобрил Левый Крен, в азарте беседы позабыв на мгновение о изысканных манерах. — Я бы такого к себе к себе боцманом, пожалуй, взял.
— Боцманом, говоришь? — усмехнулся Эвелль. — Ну нет. Подымай выше. Это он бы тебя к себе боцманом взял... может быть.
Вигнел сконфуженно потупился.
— Впрочем, я и сам хорош, — вздохнул король. — Самым простым объяснением довольствовался... а того не взял в толк, что Лерметт ездил не только к нам.
— Ну да, — чуточку растерянно произнес Румпель. — К эльфам он ездил — это еще перед ристаниями — в степь ездил, потом к нам, потом в Арамейль...
— А потом зажег беглые огни, — подытожил Эвелль. — Эльфы, степь, Юльм, Арамейль... я не знаю в точности, что за беда заставила его созвать королей, но беда эта касается всех.
— А если не в точности? — полюбопытствовал Одноглазый Патря. Никто другой не посмел бы позволить себе такую вольность, но Патре прощалось многое — в конце концов, никто иной, как он, первым принес клятву верности новому адмиралу.
— А если не в точности, то мне страшно, — помолчав, признал король.
Румпель недоверчиво дернул кончиком носа. Герцог улыбнулся с готовностью: еще бы — такую замечательную шутку адмирал отмочил! Зато более сообразительный Патря побледнел, а Вигнел Левый Крен выругался так, как и в бытность свою пиратом себе не позволял.
— Совершенно верно, — кивнул Эвелль — Именно так дела и обстоят. Румпель, сообрази хоть ты — что можно высмотреть в лоциях за две-три сотни лет? А заодно и в расписках за треску и прочую селедку? Что изменилось за эти века?
— Морские течения, — уверенно ответил Румпель — недаром же его так ценил Одноглазый Патря в свое время: никто на его судне не знал навигацию так хорошо, как Легарет. — И сильно. Рыба не в прежних местах ловится. Но какое касательство наши уловы имеют до Найлисса?
— Уловы-то наши, — вздохнул Эвелль, — а вот беда — общая. Головой думайте, капитаны, головой! Уж если Лерметта понесло не только к нам, а еще и в степь, и к эльфам, и в Арамейль... меняются не только морские течения.
— Так ведь это... — испуганно прошелестел Герцог — на сей раз именно он сообразил первым.
— Да, — жестко подтвердил Эвелль, расправив свои широкие не по росту плечи. — Не только море, но и суша. Похоже, меняется и вообще лицо мира. А это касается всех.
Глава 3Что поставлено на карту
— Как только вся остальная твоя компания угомонится, приходи в кабинет Илмеррана, — произнес Лерметт с отсутствующим видом: мысли его были явно уже заняты чем-то другим — вероятно, тем самым, о чем он собирался совещаться с другом и наставником спустя самое недолгое время.
— А как я его найду? — поинтересовался Арьен.
— Алани тебя проводит, — кивнул Лерметт в сторону вытянувшегося наизготовку русоволосого пажа.
Эннеари вытаращил глаза.
— Алани?! — переспросил он и неожиданно расхохотался.
Лерметт несколько мгновений непонимающе взирал на него, затем сообразил и тоже разразился хохотом.
— Алани! — повторил он, не в силах справиться со смехом.
— И что тут смешного? — вопросительно приподнял бровь паж. Эннеари понравилось, как он спросил: совершенно без обиды. Он просто и спокойно осведомился.
— Ну да, ты же не знаешь по-эльфийски, — с трудом промолвил король, утирая слезы смеха. — А я раньше не соотносил как-то. «Алани» на эльфийском означает «подарок на память»... только не всякий подарок, а... как бы это лучше сказать... с намеком, что ли...
— Пожалуй, точнее всего, — с невозмутимостью, стоившей ему огромного труда, заявил Арьен, — это слово переводится как «тот еще подарочек».
— Что ж, — задумчиво произнес Алани, — по-моему, термин соответствует именуемому им объекту удовлетворительно.
Король и эльф переглянулись и вновь грянули хохотом.
Угомонить остальную компанию особого труда не составило. Все-таки день выдался на диво разнообразный. Найлисс — город удивительный, и полюбоваться на него стоило. Даже если бы никто и не хотел разглядывать всевозможные чудеса и диковинки, на то есть Лоайре. Арьен сильно подозревал, что этот помешанный способен и мертвого уговорить подняться и пойти взглянуть на прелести здешнего зодчества — что уж говорить о живых! Живые весь день провели в блужданиях по городу, и теперь едва держались на ногах: все-таки нет у эльфов привычки расхаживать по мостовой. Вот и славно. Никакой надобности нет за ними приглядывать. Навряд ли хоть кто-нибудь способен на большее, чем поужинать, умыться и с блаженным стоном рухнуть в постель. Разве что этот кто-нибудь догадается заняться самоисцелением и снять усталость... да нет, опять-таки навряд ли. Никто сейчас не в состоянии подумать о себе. Головы у всех заняты балконными и оконными решетками, резными карнизами, крестовыми сводами, шпилями, куполами, башенными зубцами и прочей восхитительной дребеденью. Вот даже и неугомонная троица — Аркье, Ниест и Лэккеан — и те зевают и спотыкаются. Достаточно разогнать после ужина всех по комнатам, и можно быть совершенно спокойным: до утра ни один из своей комнаты не выйдет.
Покончив с ужином, Эннеари принялся шарить взглядом по Гостиной Гобеленов, отыскивая Алани. Паж вынырнул словно бы из ниоткуда совсем рядом с ним. Занятный паренек, ничего не скажешь. Арьен уже успел убедиться в его способности исполнять свои обязанности, как бы и вовсе не показываясь на глаза, и при этом безошибочно возникать именно там и тогда, где и когда он нужен. Лучшего пажа и пожелать нельзя. Впрочем, иного и ожидать не следовало. Не такой Лерметт человек — да и не такой король, к слову сказать — чтобы держать у себя на службе неумех. Но парень все равно занятный. А уж манера изъясняться у него... более чем странная.
— Я готов, — безмолвно просигналил пажу Эннеари, и тот столь же безмолвно кивнул.
И едва только закрылась последняя из дверей, как «тот еще подарочек» развернулся, подошел к гобелену с изображением речной долины в окрестностях Риады, откинул его в сторону и отворил скрытую им прежде небольшую дверь.
— Нам сюда, — объявил он. — Самый короткий путь.
Да, если учесть, сколь многочисленны и запутанны дворцовые коридоры и переходы, такую роскошь, как возможность сократить себе путь, никак нельзя почесть излишней.
— И как ты только ухитряешься не заблудиться? — поинтересовался Эннеари, глядя, как ловко ориентируется Алани в запутанном лабиринте галерей и коридоров, уверенно выбирая единственно нужный.
— Можно, — спокойно кивнул Алани в ответ. — Можно и заблудиться. Дворцы ведь для того так и возводят, чтобы человек со стороны заплутал. Я первым делом у Его Всезна... то есть у советника Илмеррана план дворца попросил и назубок его вызубрил.
Вот так. Интересные все же у Лерметта пажи. Или это так повсеместно принято?
— Пришли, — сообщил Алани, отворяя очередную дверь, и привычно посторонился, пропуская эльфа вперед.
Кабинет Илмеррана заставил Эннеари изумленно зажмуриться. Несколько мгновений спустя он осторожно приоткрыл глаза. Нет, ничего не изменилось. Он словно бы провалился в пространстве и времени на... сколько же лет тому назад? Вот сейчас Илмерран скажет ему неизменное: «Проходи, садись — да сколько же можно заставлять себя ждать», — и урок начнется, как начинался всякое утро...
— Ничего удивительного, — нетерпеливо заявил Илмерран, прекрасно догадавшись, что за чувства обуревают его бывшего ученика. — Гномы, как тебе из моих прежних лекций должно быть известно, весьма постоянны в привычках. По крайней мере, в тех случаях, когда нет смысла тратить силы и время на то, чтобы обзавестись новыми. Было бы странно, если бы мой здешний кабинет выглядел иначе, нежели прежний. Проходи, садись — да сколько же можно заставлять себя ждать!
Эннеари усмехнулся и вошел в кабинет. Как он и полагал, Лерметт его опередил. Трудно сказать, сколько времени он уже пробыл в этом кабинете, склонясь над столом, и облик короля ничуть не меньше, чем обстановка кабинета, утвердил Эннеари в мысли, что время вытворило какой-то особо хитроумный курбет. Ни парадного майлета, ни тем более нарретталя на короле не было — совсем как встарь. И рукава рубашки закатаны до самых локтей. И никакой короны на голове, ни даже шапочки-бриолета — волосы перехвачены узким кожаным шнурком. Может, если откинуть занавесь и распахнуть настежь окно с великолепными витражами, взору откроется покрытый бугристыми льдинами Хохочущий Перевал?