— Но голосовать ему так или иначе, а придется, — вздохнул Лерметт. — От Аженка я хотя бы понимал, чего ожидать, а Орвье... тем более что король Эттарма тоже не приехал.
— Это как раз не странно, — возразил суланец. — У Эттрейга теперь есть кому за ним присмотреть. Я бы и сам удивился — но Талле на мечах только мне и уступает.
Еще того лучше! Нет, никогда Эннеари не разберется в человеческих обычаях. Почему за королем непременно должен кто-то присматривать — он ведь не ребенок? И зачем для этого нужен мастер клинка? Или речь идет о телохранителе — говорят, иные короли людей в телохранителе очень даже нуждаются?
— У Трейгарта падучая, — вновь разъяснил Лерметт. — Эттрейг не сын ему, а племянник. До сих пор он Трейгарта без присмотра ни на минуту не оставлял. Даже на ристаниях в прошлом году. А теперь он приехал один. Я хорошо знаю, что за человек Трейгарт — очень умный, хотя и несчастливый. А вот что представляет собой Эттрейг в политике сам по себе...
— Думаю, он тебя не разочарует, — пообещал Сейгден. — Талле о нем хорошего мнения, а ей я верю.
— И Адейна... — вслух размышлял Лерметт. — Шеррин ведь даже не наследница престола — так почему приехала она, а не ее отец? Три голоса из семи, о которых я не могу ничего сказать с уверенностью. Да разве только они? Аккарф Иргитеру ближний сосед — кого он захочет поддержать, Найлисс или Риэрн? Адейна зажата между Риэрном и Юльмом — чью сторону она примет... да еще и не сказано, что Юльм будет согласен, когда Эвелль опомнится. Ничего, Арьен, ты погоди — вот пройдет первое ошеломление, вот начнется битва за личные интересы... такого насмотришься — вовек не забудешь.
То, что рассказывал Лерметт, было интересным и, вне всякого сомнения, важным... но в эту минуту яркий рассветный луч, расталкивая туман, пробился к лицу Сейгдена — и у Эннеари мигом пропал весь интерес к политике. То, что он увидел на этом подвижном массивном лице, было таким неожиданным... нет, ну как же Арьен вчера ничего не заприметил, пусть даже и в суматохе! Это ведь просто бросается в глаза.
— Я не знаю, — смущенно начал он, тронув Сейгдена за рукав, — может, я хочу спросить непозволительное... — От волнения он едва не спутал слова. — Я не знаю, можно ли мне спрашивать... но ведь вы женаты на эльфийке, правда?
Лерметт от изумления широко распахнул глаза. Спустя всего лишь миг ему предстояло удивиться гораздо сильнее.
— Откуда ты узнал? — резко спросил Сейгден.
— Он не узнал, — улыбнулась Илери, — он увидел. Такое можно скрыть от человека, но не от эльфа. Нам это очень хорошо видно.
— Если хотите, у вас это на лице написано, — подтвердил Арьен.
— Да кто сказал, что я хочу... — хмыкнул Сейгден, невольно потирая лицо. — Это наша тайна. Не дело, если королева вызывает зависть. До сих пор нам удавалось скрывать...
— И впредь удастся, — успокоил его Эннеари.
— Жаль, что я не взял ее с собой, — вздохнул Сейгден, примирясь с тем, что тайна его раскрыта. — Аррейд была бы так рада повидать сородичей. Но я не знал...
— Дело поправимое, — нахально встрял Лэккеан. — Нас можно и в гости пригласить. Мы приедем, честное слово!
Сейгден расхохотался.
— Хочешь сам проверить, не в обиде ли она живет? — поддел он эльфа, слегка растерявшегося от собственного нахальства.
— Нет, — твердо ответил Эннеари. — Вот это — нет. Мы и так знаем, что она с вами счастлива... и вы с ней.
— И это у меня тоже на лице написано? — недоверчиво осведомился суланец.
— Определенно, — улыбнулся Эннеари.
— Может, и написано. — Губы Сейгдена внезапно просияли беззащитной улыбкой. — Вот не поверишь — пятый год мы женаты, и хоть бы один седой волос у меня за это время появился!
— Ну почему же, — очень серьезно откликнулся Эннеари. — Верю.
Туман уже рассеялся, только отдельные немногие пряди его еще ластились к сапогам — да звенело вдали под пение колокольчиков и теперь уже отчетливый перестук копыт многоголосое: «Молоко-оо-ооо!»
Следующие четыре дня прошли для Лерметта ни шатко, ни валко. Совет Королей тянулся вяло и даже как бы натужно — ни согласия, ни склок... после первого скандального заседания остальные выглядели скучными, чинными и спокойными свыше всякой меры. Мнимым этим спокойствием Лерметт ничуть не обманывался. На самом-то деле никакого покоя не и в помине; страсти кипят, как никогда — но скрытно, потаенно. В первый день ошарашенные короли наговорили лишнего и теперь наверняка об этом жалеют — все до единого. Теперь зато каждый, словно раковина, плотней плотного сомкнул свои створки. Нет, ну пришло же в голову раскрывать их так широко, чтобы всякому видно было, что там, внутри! Одно счастье, что и все прочие не умнее оказались — и сами открылись, и песку в раковину наметали... а вот теперь самая пора захлопнуться и ждать, ждать в тишине, покуда песок беспорядочных сведений созреет в жемчужину замысла... ждать — и поглядывать, не приоткроет ли створки кто-нибудь другой. Поверху поглядишь — благодать сплошная, зато внутри такое таится... недалек тот миг, когда створки откроются вновь — и ведь что за ожерелье составится из явивших себя миру жемчужин... еще и попробуй их сначала собрать воедино! А собирать Лерметту придется, и притом же в одиночку. Арамейль оказал ему всю помощь, какую только мог и должен был — остальное предстоит сделать самому. Но как бы он хотел, чтобы маги-посредники задержались еще хоть ненадолго... ну, и госпожа Мерани Алмеррайде, само собой.
Отъезд госпожи ректора был, в отличие от ее прибытия в Найлисс, обставлен скромно. Провожал Мерани только любимый внук вместе с Лерметтом — разве может хозяин дома не проводить гостей!
Троица магов, заранее забравшихся в карету, томилась благопристойной скукой ожидания. С точки зрения Лерметта, они лишь пожинали заслуженные плоды напрасной спешки. Госпожа ректор никогда и никуда не опаздывает — но ей-же-ей, смешно и думать, что она, словно неопытная барышня в расстройстве нервов, хоть куда-нибудь явится загодя. Точность, государи мои, точность и еще раз точность! Нет, вот окажись спутниками госпожи ректора гномы, они бы поняли.
И действительно, ровно в назначенный час и ни мгновением раньше госпожа Мерани Алмеррайде величественно спустилась по дворцовым ступеням в сопровождении Алани, томного и бледно-зеленого. Лерметт ухмыльнулся в душе: причину столь необычной расцветки своего пажа он знал прекрасно. Когда он попросил госпожу ректора отпустить Алани из Арамейля до окончания переговоров, та милостиво изъявила свое согласие. Но даже если студенту и предстоит невесть столько времени развлекаться всякой ерундой вроде дипломатии вместо того, чтобы прилежно постигать науки, запускать занятия никоим образом не должно! О да, госпожа Алмеррайде и впрямь согласилась предоставить Алани отпуск — при условии, что он готов держать очередные экзамены из прикладной математики и курса основ магии прямо теперь же. Алани — а что ему оставалось делать? — согласился. Экзамены он, к собственному изумлению, выдержал — но ведь почти полные сутки прикладной математики и основ магии кого угодно заставят позеленеть и обзавестись взглядом, мягко говоря, несколько странным, чтобы не сказать хуже. Впрочем, Лерметт не сомневался, что через денек-другой странность эта пройдет бесследно.
— Неплохо, — говорила между тем госпожа Мерани Алмеррайде полумертвому от усталости и облегчения Алани. — Совсем даже неплохо. К окончанию переговоров не забудь приготовиться из курса теории погоды.
Алани замороченно кивнул. Ему, в сущности, было уже все равно. Даже если бы госпожа ректор велела ему вытвердить назубок полную генеалогию всех крокодилов далекого острова Эркне, начиная с самого первого, он бы и тогда кивнул.
— Решительно не понимаю, — заявила госпожа Мерани, когда Лерметт склонился к ее руке, — отчего у вас такой унылый вид? Можно подумать, вы тут сами без меня не справитесь.
— Думаете, справимся? — улыбнулся Лерметт.
— Безусловно, — отрезала Мерани. — Вы уже вполне готовы к самостоятельной научной работе.
Если бы только научной, со вздохом подумал Лерметт.
— И не только научной, — неумолимо заключила Мерани Алмеррайде, становясь на приступку кареты.
— Стойте! — донесся издали могучий рык, от которого возница вздрогнул и втянул голову в плечи, а лошади так и присели. — Да стойте же! Погодите!!!
И на дворцовую площадь вылетела его запыхавшаяся одноглазая светлость господин Патря собственной встрепанной персоной. Правой рукой он призывно размахивал на бегу, а в левой что-то держал.
— Погодите, — кивнула госпожа Мерани, и на губах ее мелькнула тень улыбки.
— Вот... — выпалил Одноглазый Патря, задыхаясь и судорожно поправляя одной рукой повязку через глаз. — Вот... ведь чуть не опоздал, а — вот...
И, опустившись на одно колено перед дамой, королевский пират протянул госпоже Мерани лобастого толстолапого щенка. За ошейник столь странного дара был лихо заткнут букетик незабудок.
Лерметт онемел. Илмерран, по всей видимости, тоже. Во всяком случае, никаких признаков того, что он умеет говорить, гном не подавал.
— Незабудки! — ахнула госпожа Алмеррайде, принимая щенка из рук на руки. — Осенью! Откуда?!
Этого мгновения ее растерянности, почти и незаметной со стороны, Одноглазому Патре вполне хватило, чтобы перевести дух. И то сказать — ведь не кто-нибудь, не новобранец зеленый, а пират, хоть и бывший.
— Не скажу, — плутовски ухмыльнулся он. — Это мое личное маленькое чудо. В конце концов, кто здесь маг, я или ты? Вот сама и догадывайся, откуда.
— Ни за что, — хмыкнула польщенная Мерани. — Должны же быть на свете неразгаданные тайны. Но... почему вдруг собака?
— Какое прискорбное отсутствие точности, госпожа ректор! — еще шире ухмыльнулся Патря. — Это не собака, а щенок. Пиратом кличут.
Госпожа Мерани прыснула.
— Он будет напоминать тебе меня, — пояснил его светлость. — Я ведь тоже еще щенок.
— Ну... — задумчиво протянула госпожа Алмеррайде, разглядывая лапы щенка, — если он вырастет в такую же здоровенную зверюгу...