— Пожалуй, — согласился он, поднимаясь из-за стола. — Немного свежего воздуха нам не повредит.
— Интересно, — произнес Сейгден, непостижимым образом оказавшись за дверью прежде всех, — Аннехару не пригласили или он сам не пришел?
— Не знаю, — задумчиво ответил Лерметт. — Но это в обоих случаях любопытно — ты не согласен?
Бал стихийно выплеснулся за дверь — и не потерял от этого нисколько. Скорее уж наоборот. Музыка была слышна и в коридоре — только теперь ее звуки не заставляли морщиться от боли в ушах. Надо же — а Орвье всегда считал, что любит громкую музыку. Эннеари на удивление ловко кружил в танце Шеррин, Илери о чем-то мило болтала с Лерметтом. Сейгден и Эттрейг, не растерявшись, подхватили сразу четверых эльфиек в какой-то сложный танец со сменными фигурами. Аккарф и Арнет стояли рядышком, держась за руки. Понять, что выражают их лица, Орвье не успел, ибо пираты во главе со своим коронованным адмиралом вовлекли его в свою зажигательную пляску — с пристукиванием каблуков, умопомрачительными прыжками и выкриками. У Орвье просто-напросто времени не оставалось думать — знай только поспевай вертеться и прыгать в незнакомом лихом танце!
— Хорошо пляшешь! — Одноглазый Патря одобрительно стукнул Орвье промеж лопаток, да так, что едва не вышиб из аффральского принца дух. — Я бы тебя на свой корабль юнгой взял.
Орвье попытался было перевести дыхание, чтобы достойно ответить на небывалый комплимент, но ему это не удалось.
— Ваше высочество! — оказывается, кое-кто из особенно настырных риэрнских девиц все же успел просочиться в коридор. — Ваша нога изволила почувствовать облегчение?
Орвье сделалось дурно.
— Не соблаговолите ли вы оказать нам честь... — занудила было вторая девица с неизменной улыбкой на пухлых губах.
— Не окажет, — вмешался Эттрейг, протиснувшись к Орвье без малейшего усилия. — Он после такой пляски ни на что не годен. А вот я бы не прочь. Только к чему нам танцы? Это лишнее, право слово. Да и вы наверняка устали, милые дамы. Не лучше ли нам просто пройтись... полюбоваться полной луной? — Лицо его резко напряглось, а потом исказилось жуткой гримасой — казалось, Эттрейг с трудом пытается с ней совладать. — Прогуляться с одиноким волком... при лунном свете...
Эттармец прервался и медленно угрожающе зевнул.
Девицы завизжали так слаженно, словно несколько лет упражнялись в этом искусстве. Не прекращая истошного визга, они подобрали юбки почти до колен и ретировались обратно в бальную залу. Орвье вздохнул с облегчением. Уж лучше оборотень рядом, хоть бы и потерявший контроль над собой, чем эти остервеневшие от собственного непобедимого очарования красотки.
— Хорошо, что я в детстве научился корчить рожи, — задумчиво произнес Эттрейг. Лицо его было совершенно нормальным, улыбка — тоже.
— Почему... хорошо? — выдавил из себя ошарашенный Орвье.
— Потому что и мне, и тебе предстоит носить корону, — серьезно ответил оборотень. — А король должен уметь говорить «нет». Даже и женщинам. А рожи в этом трудном деле очень помогают. Сам ведь видел. Ты потренируйся, может пригодиться. Особенно если научишься шевелить ушами.
В ответ на ухмылку Эттрейга Орвье улыбнулся и сам — но улыбка его тотчас погасла: к ним шествовал Иргитер собственной венценосной персоной. Впрочем, шествовать ему было нелегко: если эттармский оборотень способен через любую толпу пройти, никого не толкнув, то король Риэрна застревал то и дело. Особенно туго он завяз, натолкнувшись на танцующих эльфов. Куда бы ни ступил Иргитер, хоровод неизменно оказывался перед ним. Интересно, скоро ли у риэрнца терпение лопнет? Или же он так и уйдет, не солоно хлебавши, так и не сумев прорваться через хоровод?
— Мой юный друг! — покровительственно обратился Иргитер к очередному эльфу и вздернул подбородок.
Орвье затаил дыхание: очередным эльфом оказался Лэккеан, а от Лэккеана можно ждать всего.
— Ну, не такой уж и юный, — заметил невесть откуда взявшийся Илмерран — на балу среди гостей его не было, это Орвье помнил точно. — Лэккеан как раз в один год с прабабушкой вашего величества родился, если память мне не изменяет.
Память Илмеррану не изменяла никогда. Иргитер побагровел, наклонил голову низко-низко, словно собираясь боднуть неуместно педантичного гнома, решительно прорвал цепь танцующих и шагнул к Орвье.
— Мой юный друг! — вновь возгласил он, увлекая Орвье за руку подальше от остальных. Орвье неприметно вздохнул. Какая жалость, что он, в отличие от Эттрейга, не учился сызмала корчить рожи. Надо будет при случае взять у эттармца пару уроков. И пусть непременно научит ушами шевелить. Меньшим его риэрнское величество не проймешь.
Собственно, против Риэрна Орвье никогда ничего не имел — но Иргитер был ему неприятен, а после сегодняшнего непотребства, невесть почему названного балом, неприятен вдвойне. Любезный вид давался Орвье с трудом: ну как только можно после такой беспардонной пародии на аффральскую пышность еще и распинаться в своем к ней пристрастии? Как можно выхваливать аффральскую роскошь, да еще и в паре с риэрнской — она ведь совершенно другая!
— Только в вашей стране и в моей знают, как надо жить, — вещал между тем Иргитер.
На что бы такое сослаться, чтобы оправдать поспешный уход? Нет, ну почему благовидный предлог никогда не появляется именно в ту минуту, когда он нужен позарез!
— Аффраль должна держаться именно Риэрна, — упоенно продолжал Иргитер.
Вот как? Интересно, с чего бы это?
— Лерметт — молокосос, задавала, — выдохнул Иргитер, обдавая Орвье винными парами, — а Сейгден теряет хватку. Адейна, та и вообще не в счет, и богодуи тоже. Мохнатые в своих лесах да болотах совсем одичали, а Эвелль, тот и вовсе рехнулся, того и гляди рваный флаг подымет, пиратствовать пойдет... но мы-то с вами умные люди, верно? Мы-то знаем, что надо делать!
— Я — нет, — холодно отрезал Орвье. — Но как только узнаю, непременно вам сообщу.
Он развернулся, не обращая на оторопевшего Иргитера совершенно никакого внимания, и вновь подошел решительным шагом к Эттрейгу.
— Послушай, — поинтересовался он, — а одинокий волк не согласится составить компанию всем нам, чтобы прогуляться при лунном свете?
— Охотно, — кивнул Эттрейг, умело обнажая в ухмылке клыки. — Это будет очень одинокий волк. Второго такого одинокого волка не скоро и найдешь.
— Ничего, — заверил его Эвелль. — Мои парни постараются. Им и не такие редкости отыскивать доводилось.
— Меня, если не захочу, не найдут, — сообщил Эннеари, устремляясь к выходу.
— А кто тебе сказал, что ты — редкость? — расхохотался Лерметт.
Спустя несколько мгновений в Мозаичном коридоре не осталось ни души, кроме Иргитера. Орвье, покидая коридор последним, не преминул оглянуться. Риэрнский король так и остался стоять с разинутым ртом, привалясь к двери бальной залы. Выражение на его лице было мрачное и преглупое донельзя.
Глава 8Эльфийская тайна
Арьен и Илери стояли слишком далеко, и голосов их Шеррин не слышала — только видела, как эти голоса подымаются вверх легкими, почти невесомыми тающими облачками: утро выдалось холодное. Шеррин стояла у окна и не отрываясь смотрела, как тает в рассветных лучах неслышный ей голос Арьена.
Голос, голос твой... Арьен, ты как песня в тумане, когда кажется, что дороги не найти... ты как стрела, рассекающая боль... а я и не знала... как я могла не знать — и все-таки жить... нет, не могла, потому что я и не жила еще, меня не было, меня просто еще не было, я есть только теперь — когда твой голос превращается в облака... это волшебство такое, да? Конечно, волшебство — ведь когда я вижу эти облака, я ничего на свете не боюсь, ничего... даже улыбнуться тебе вот так, издали, и рукой помахать — не боюсь...
Арьен и Илери помахали ей в ответ, и Шеррин отошла от окна. Разговора, который вели между собой эльфы, она не слышала.
А если бы слышала?
— Худшей глупости ты еще никогда не говорил, — нахмурилась Илери.
— Да пойми же! — горячился Эннеари. — Нельзя ее одну оставлять. Я теперь окончательно уверился — нельзя ее оставлять без присмотра. Я не очень понимаю пока, чего Иргитер от нее хочет и при чем тут его свита...
— Я тоже не понимаю, — живо перебила его Илери. — И я тоже считаю, что оставлять Шеррин одну нельзя ни за что. Но вот вам рядом с ней покуда делать нечего.
— Да почему же? — едва не взвыл Эннеари.
— Арьен, — тихо и безнадежно произнесла Илери, — неужели ты совсем слепой?
В эту минуту стоящая у окна Шеррин помахала рукой.
— Арьен, — нетерпеливо сказала Илери, помахав рукой в ответ, — неужели ты не видишь?
— А что я должен видеть? — спросил совершенно сбитый с толку Эннеари. — Я вижу только одно — что эта девушка в опасности.
— Да — только за ней мы и сами присмотрим! — в сердцах произнесла Илери. — Я, Джеланн, Наэле, остальные девушки. При нас эти скоты Шеррин не тронут. А вот вам, красавчикам, лучше покуда держаться от нее подальше. Не то добром дело не кончится.
— Почему? — не на шутку возмутился Арьен. — Ты думаешь, хоть у кого-то из нас достанет безрассудства самим нарываться на ссору со всей этой риэрнской...
— Какая ссора! — окончательно вспылила Илери. — Арьен, при чем тут риэрнцы — да ты на девушку посмотри! Неужели ты не видишь? Неужели ей и без того горя мало?
— Не понимаю... — ошарашенно признался Эннеари.
— А тут нечего понимать! — отрезала Илери. — Ладно, вчера я еще была готова подумать, что признаки пока еще не так и заметны. Мне, как целительнице, виднее. Но сегодня-то не заметить просто невозможно — любому из нас. Это зашло слишком далеко.
— Признаки... чего? — прошептал Эннеари, уже начиная понимать.
— Вечной юности, — горько произнесла Илери. — Но не бессмертия. Арьен, она любит одного из нас — и безответно.
— Тогда я понимаю, почему ты не хочешь... — выдохнул Арьен. — Тогда нам и вправду лучше лишнего возле Шеррин не крутиться. Может, если с глаз долой...