— Это как? — почти наивно поинтересовался Сейгден.
Лерметт, отлично знающий, как, промолчал.
— В войлок завернуть да спину перегнуть, — бесстрастно объяснил Аннехара. — И следов никаких. Мало ли, спину себе сломал... со всяким случиться может.
— Совершенно беззаконный способ, — отчеканил Лерметт и, помолчав, добавил с невозмутимой ухмылкой, — но очень соблазнительный.
Глаза его недобро смеялись. Аннехара отвел взгляд: такое с Нерги случалось редко.
— Очень, — согласился Сейгден.
— Боги, как же мне надоел этот злобный безмозглый кретин! — вздохнул Лерметт, мало-помалу расслабляясь. — Не знаю, как у меня сегодня достало выдержки не удавить его собственными руками!
Хватило, подумал Аннехара. Хватит и впредь — довольно глянуть на твои руки, спокойно возлежащие на коленях вместо того, чтобы судорожно комкать в приступе ярости подушки, и сразу становится ясно, что выдержки тебе не на одну такую битву в совете достанет.
Сейгден поудобнее устроился на ковре, поглядывая на великого аргина, чтобы скопировать его позу — что поделать, нет у человека привычки к степному обустройству жилья... хотя раз от разу, надо отдать ему должное, в покоях Аннехары он чувствует себя все увереннее. Глядишь, скоро совсем освоится.
— Забудь, Нерги, — посоветовал великий аргин. — Иргитер, конечно, дурак и склочник отменный — но что он может сделать?
— К сожалению, многое, — ответил Лерметт.
— Прежде всего он может упереться рогом в землю, — поморщился Сейгден. — Что он, строго говоря, и делает. Этого уже одного довольно, чтобы от неприятностей отбою не было.
— Если Большой Совет собрался, уехать с него, не приняв решения, нельзя, — пояснил Лерметт. — А решение можно принять только единогласно.
— Мы не можем сидеть здесь вечно, — хмуро заметил Сейгден. — Хорошо еще, что от Аффрали, Эттарма и Адейны не короли приехали... но ни я, ни Аккарф, ни Эвелль не можем ждать до бесконечности, а Иргитеру это на руку. Не селиться же нам здесь. Найлисс — красивый город, но с него и одного короля хватит.
— Иргитер тянет время, — устало произнес Лерметт. — Берет на измор. В надежде, что короли сдадутся просто для того, чтобы уехать, а заодно уговорят Эттрейга, Орвье и Шеррин им не препятствовать.
— А для этого отдать свои голоса его риэрнскому величеству, — подытожил Сейгден.
— Зря надеется, — ухмыльнулся Аннехара. — Он уязвим не меньше, чем вы. Его хитрость играет не только против вас — против него тоже. И у него дома трон без присмотра оставлен. Так что ему нет никакого резона зря время терять.
— А он его и не теряет, — возразил Лерметт.
— Например, он вводит нашего гостеприимного хозяина в лишние расходы, — заметил Сейгден, разглядывая пламя светильника через свою небольшую тяжелую чашу из эттармского стекла с затейливой вязью тонкой резьбы. Темно-золотистое вино сияло, как расплавленный свет.
— Не стоит об этом, — чуточку резко произнес Лерметт в ответ на испытующий взгляд Аннехары.
— Нет, отчего же? — ухмыльнулся Сейгден. — Все очень просто. Ответные балы, приемы и прочую неизбежную дань вежливости мы затеваем на собственные средства — но и только. Обеспечить все остальное — обязанность хозяина. Пока в совете вместо нормальных переговоров стараниями Иргитера длится эта вялотекущая склока, деться нам некуда. Можно сократить свои расходы — но нельзя запретить хозяину дома расходоваться на тебя.
— Понимаю, — нахмурился Аннехара. — Если в шатре для гостя забыли залатать прореху, ее латают шкурой мерзавца, презревшего долг гостеприимства. Понимаю.
— А тогда пойми, — подхватил Сейгден, — легко ли столько времени подряд содержать со всей подобающей пышностью не один королевский двор, а целых восемь, пусть даже и малых?
— Для того, чтобы кормить Иргитера, я не подниму налоги ни на ломаный грош, — холодно отрезал Лерметт. — Даже если он собирается просидеть тут всю оставшуюся жизнь.
Сейгден иронически посмотрел на него и отсалютовал чашей с вином.
— Я, как и мой покойный отец, всегда считал, что у короля должны быть личные средства, — тем же тоном добавил Лерметт. — Независимые от казны. Теперь я убедился, что это и вправду разумно.
— Одним словом, — заключил Сейгден, — если этот мерзавец и дальше будет впустую тянуть время, прорехи вскорости и впрямь залатают твоей шкурой. О да, за нее дорого дадут, будь уверен — но надолго ли этого хватит?
— Глупости, — фыркнул Лерметт. — Он уже не тянет время. Он действует. Он пытается стравить всех со всеми. Предъявляет претензии одним от имени других... совершенно без их ведома. Наговаривает, лезет во все, выкапывает какие-то смехотворные недоразумения, о которых уже лет двести все благополучно забыли...
— И что, — поинтересовался Сейгден, — он добился успеха, как по-твоему?
Великий аргин ухмыльнулся широко и сладко.
— Если мне захочется примирить богов и демонов в их извечной вражде, — смакуя каждое свое слово, произнес он, — я приглашу Иргитера рассорить их окончательно.
Лерметт расхохотался от неожиданности.
— Ты прав, — признал он, утирая выступившие от смеха слезы. — Если что и способно сплотить компанию королей, озабоченных в первую очередь собственными интересами и подозрительных до смешного, так только попытки Иргитера их поссорить и перетянуть на свою сторону. Я ведь и не ждал единодушия — но уж против Иргитера все настроены так единодушно, что согласятся буквально на все, если этим смогут ему насолить.
— Меня это не удивляет, Нерги, — вновь усмехнулся Аннехара. — Он не умеет ни лгать, ни говорить правду.
Лерметт удивленно приподнял брови, обдумывая эту сентенцию.
— Действительно, редкостная бездарность, — хмыкнул Сейгден. — Он не умеет выбирать ни врагов, ни сторонников... а уж заводить их тем более. Окандо поначалу держало нейтралитет — но нашему умнику вздумалось начать давить на Аккарфа.
— Не просто давить, — рассеянно поправил его Лерметт. — Шантажировать.
— Кого — Аккарфа? — изумился Сейгден. — Ты шутишь! Чем можно шантажировать богодуев?
— Любого можно, если знать, как, — мотнул головой Лерметт. — Сейчас я начинаю думать, что мы были неправы, когда решили замять это дело.
— Мы? — подчеркнул Сейгден.
— Да... мы с Эннеари — и не спрашивай меня, ради всех Богов, кто еще замешан в эту дурацкую историю! Аккарф смолчал, и мы тоже... ну не имел я права взять Иргитера за шкирку! Такие вещи втихомолку можно замять — а если обнародовать, они заканчиваются войной!
— Настолько плохо? — выдохнул Сейгден.
— Уж поверь мне, настолько. — Внезапно в голосе Лерметта столь явственно послышалась тщательно скрываемая усталость, что он замолк на мгновение и отхлебнул глоток вина, чтобы прийти в себя. — Арьен все исправил, и Аккарф не стал поднимать шум — не только ради мира для Окандо, еще и ради Найлисса... ведь если такое случилось здесь, в моем доме, то позор отчасти ляжет и на меня.
— Мудро, — сдержанно одобрил Аннехара.
— Не знаю, — молвил Лерметт, залпом допивая вино. — Тогда мне тоже так казалось... но теперь в злую минуту иногда думается, что надо было сжать руку покрепче, и этот риэрнский пакостник был бы посговорчивей.
— И не надейся, — покачал головой Сейгден. — Иргитер не из тех, кто способен оценить собственное положение. Вы все сделали правильно.
— Думаешь? — Лерметт взглянул на Сейгдена так пристально — почти... почти умоляюще.
Суланский лис кивнул, не обращая внимания на подкативший к горлу комок. Как живо он забыл, наслаждаясь тонким умом своего коронованного соседа, что этот мальчик вдвое его младше! Да, он невероятно, редкостно талантлив, он король и дипломат милостью Богов, да вдобавок они одарили мальчика редкой прозорливостью. Да, он видит дальше, чем все, кто собрался здесь, не на годы дальше — на века... но прозорливость — страшный дар. Она властно вытолкнула его вперед, и он один там, впереди. Совсем один — а молодости так свойственно сомневаться в себе... и чем больше ума и таланта, тем страшнее сомнения. Это ведь только круглый дурак прет напролом, не сомневаясь в себе — а человек умный приступам сомнения подвержен неизбежно. Хотя бы изредка — так ведь муки сомнения не становятся легче лишь оттого, что посещают нечасто. Скорей уж наоборот, тем они томительней. Лерметт не выказывал их никогда, он всегда умел сам справляться с ними... боги, как же устал этот мальчик, если от утомления едва различает очевидное — это он-то, всегда такой проницательный!.. как он устал, если хочет услышать слова одобрения... а они все-таки нужны ему. В первую их встречу Лерметт бросил между делом, что талант не заменяет опыта... да ведь он и вправду так думает! Почему, ну почему Сейгден никогда не догадывался, как нужна Лерметту его поддержка? Не как союзника, а как человека? Не восхищение, не помощь, даже не совет... простое и тихое: «Ты все делаешь правильно». Рука стареющего воина, которая в нужный момент ложится на закаменевшее от усталости плечо молодого рыцаря. «Ты все делаешь правильно».
— Сам подумай, — улыбнулся Сейгден, отрясая прочь незваные раздумья. — Принудить Иргитера вам бы не удалось. Зато Аккарф теперь готов отстаивать любое твое слово — а я-то понять не мог, откуда в нем такая решительность. Иргитер желал сделать из него раба, а заполучил врага.
— Ему следовало не давить на Аккарфа, а заручиться его расположением, — негромко заметил Лерметт, все еще не подымая головы.
— Этого он тоже не умеет, — напомнил Сейгден. — Взять хоть этот бал в аффральском вкусе...
— Ох, да! — фыркнул Лерметт. От его мимолетной печали не осталось и следа. — Орвье, бедняга, наивен, как полевая ромашка — он так, по-моему, и не понял, что его пытались улестить.
— Зато понял, что соглашаться нельзя, — в тон ему ответил Сейгден. — Наивные люди, знаешь ли, отлично чувствуют, на что нельзя соглашаться.
— В отличие от умников, — хмыкнул Лерметт. — Отец его мог бы и поддаться.
— Ну, Иргитер всяко не теряется, — ухмыльнулся Сейгден. — Сейчас он, например, мостится к Эвеллю.