Эннеари судорожно сглотнул. И как только он мог сразу не заметить? Побрякушки всякие вон сразу разглядел, а это... это... да когда Лерметт успел?!
— Лериме, — враз севшим голосом осведомился Эннеари, — когда ты успел получить цепь доктора наук Арамейльского университета?
— Почетного доктора, — поправил его Лерметт. — Этой зимой.
Лоайре, до того негромко беседовавший с Лэккеаном, развернулся к королю всем телом, да так и замер, уставясь на резную цепь. Эннеари ухмыльнулся. Все, пропал Лерметт, со всеми потрохами пропал. Теперь уж Лоайре от него нипочем не отцепится. На королевский сан Веселому Отшельнику было, в общем-то, наплевать: подумаешь, цаца какая — король! Да мы на своем эльфийском веку этих королей видели, что яблок на ветке — и еще увидим. А вот почетный доктор, да не какого-нибудь университета, а Арамейльского... это — да! Такого человека надо уважать всемерно. Ради этого уважения можно ему и королевское его достоинство простить: он же не нарочно.
Лоайре был не одинок в своих чувствах. Папаша Госс тоже взирал на Лерметта с подобающим умилением. Подумать только — такой молоденький, а уже такой ученый! Нет, вот не будь Лерметт королем, да окажись у мельника хорошенькая дочка или внучка на выданье, Эннеари точно бы знал, о чем сейчас помышляет папаша Госс. А что тут такого? Мало ли оболтусов в зятья набиваются... а вот такой обстоятельный юноша — это же находка, если кто понимает. Слову своему полный хозяин, да вдобавок совсем даже не свистоплюй... правда, все-таки король — эка жалость! Но ничего, про запас остается основательный эльф — за него ежели с умом взяться, такой мельник со временем получится, что просто загляденье!
Выбеленный мукой Лоайре представился мысленному взору Арьена до того явственно, что впору глаза протереть. Нет, лучше Веселому Отшельнику в Луговину не ездить — вдруг у папаши Госса и впрямь незамужняя дочка имеется?
— ... когда от вас послание прибыло, я по степи носился, — повествовал между тем Лерметт. — Когда ко мне гонец заявился, я уж думал, не поспею в Найлисс к вашему приезду. Арьен, ты даже представить себе не можешь, как же ты вовремя!
И тут в голове у Эннеари обрывочные фразы наконец-то соединились в некое единое целое. Ну конечно!
— Это связано с твоим почетным докторством? — спросил он напрямик.
Лерметт одарил его одобрительным взглядом.
— Верно соображаешь, — заметил он, отламывая кусок горячей, с пылу, с жару, лепешки и дуя себе на пальцы. — С тобой вместе за дело браться — сущее удовольствие. Ни объяснять по десять раз, ни убеждать не надо. Эх, вот бы мне и с остальными так повезло... да где там!
— С какими «остальными»? — осведомился Арьен, одним глотком приканчивая темное суланское вино, плескавшееся на донышке его чаши.
— Увидишь еще, — коротко ответил Лерметт, делая страшные глаза: дескать, нашел, где и о чем спрашивать — а еще посол называется.
Эннеари послушно примолк и плеснул себе еще вина из приземистой обливной бутыли.
— Так насмотришься, что и видеть не захочется, — добавил Лерметт. — Моя бы воля... а только выхода у меня нет.
Почетное докторство, значит... и эльфы... и еще какие-то неизвестные, которых Лерметт, будь на то его воля... нет, Эннеари при всем желании не мог представить себе затею, в которой все вышеназванное сочеталось бы разом.
— А мне, пожалуй, что и пора, — объявил папаша Госс, нимало не захмелевший, даром что успел истребить на три чаши больше, чем даже Лэккеан. — Теперь тебя, лучник, и без меня есть кому сопроводить. На кого другого я бы полагаться не стал, а тут сам вижу, что в надежных руках тебя оставляю, верно?
Эннеари слегка прикусил губу.
— Верно, — со всей серьезностью ответствовал Лерметт. — Сопровожу наилучшим образом.
— Ну вот, — кивнул удовлетворенно мельник. — А я что говорил!
И правда, посиделки с королем — штука приятная, однако не за тем папаша Госс в Найлисс из Луговины тащился, чтобы по трактирам рассиживаться, пусть даже и в столь изысканном обществе. Дело — не жена паломника, дожидаться не станет. На прощание папаша Госс степенно раскланялся с королем, дружески хлопнул по спине основательного эльфа Лоайре, взял с Арьена обещание урвать хоть немного времени и наведаться в гости беспременно и получил поцелуй в щеку от Илери. Когда мельник в ответ расцеловал «эту славную девочку» в обе щеки, Эннеари мысленно поблагодарил сестру от всей души. Вслух он скажет ей спасибо позднее, хотя это и не обязательно: Илери его и так поймет. Они всегда понимали друг друга даже не с полуслова, а с полувзгляда.
— Право, жаль, что я никуда не ухожу, — расхохотался Лерметт, когда за мельником закрылась дверь трактира. — Глядишь, и мне бы перепало. Не каждый ведь день такой случай подворачивается. Я бы на месте папаши Госса тоже не растерялся.
— А ты и не теряйся, твое величество, — стрельнула глазами Илери. — Тут главное — начать уходить вовремя, а там уж тебе так перепадет, что и сам не заметишь, как останешься... разве что года через три, да и то едва ли.
Хорошо, что Арьен успел допить свое вино, иначе поперхнулся бы непременно. Ай да Илери! Такой прыти он от сестры не ожидал. Может, не так он хорошо ее и понимает, как ему казалось прежде?
А может, как раз именно так хорошо и даже лучше?
— К слову сказать, нам тоже пора, — объявил Лерметт, подбросив кверху золотой. Трактирщик объявился возле него мигом, словно из воздуха соткался: ну вот только что никого не было — ан вот он.
— Дела не ждут? — понимающе усмехнулся Эннеари.
— Знал бы ты, как ты прав, — вздохнул Лерметт. — Все мне казалось — вот только с этим управлюсь, тут мне и передышка обозначится... а потом еще вот с этим... и с тем тоже надо разобраться.... а такое и вовсе без пригляду не оставишь. Но уж потом-то... а не получается у меня покуда никакого «потом».
Небрежным взмахом кисти король пресек попытки трактирщика отсчитать сдачу с золотого и встал.
То ли суланское вино оказалось коварнее, чем ожидал Эннеари, и ударило в голову, то ли все, увиденное за день, закружило ее окончательно, а только дорогу до королевского дворца он не запомнил и даже не разглядел толком. Недавние воспоминания и реальность сплелись между собой, и Арьен не мог бы с уверенностью сказать, что он и вправду видит воочию, а что предстало перед его мысленным взором, вымелькнув из потайных карманов памяти. Тугие струны колонн замирали в ожидании напева, блестящие, словно ресницы, оконные решетки валились в распахнутый от изумления рассудок вместе с веселым узором наборной мостовой, золотые облака уносили ввысь стройную башню Малой Ратуши, четкие, будто нарисованные прямо на небесной синеве пером арки и легкие аркады летели где-то совсем уже в непонятной вышине, и в их проем дышала истомной жарой позднего лета белая дорога, расстилаясь искристой лентой, и по ней прямо в облака важно и неторопливо ехал, погруженный в свои раздумья, крестьянин верхом на бойком пузатом ослике цвета соли с перцем, высоченные травы Луговины щекотали конское брюхо, белые домики в придорожных городках застенчиво прятались за пышными шалями садов, лукаво вспыхивая навстречу Эннеари в рассветных лучах румянцем смущенным и радостным, и прохладные яблоки гнули тяжелые ветви прямо в придорожную траву, весело смеялось солнце на карнизах домов и выжидающе вздрагивали синие тени, растянувшись поперек улиц, диковинные, словно самая небывалая роспись по камню...
Он даже и не сразу заметил, что Лерметт направил коня куда-то в сторону от улицы Восьми Королей.
— На Дворцовую площадь в другой раз посмотрите, — объявил он, оборачиваясь к своим спутникам.
Эннеари ничего не имел против. В другой так в другой. Оно и к лучшему. Не сможет он сегодня ничего толком разглядеть — тем более Дворцовую площадь. Наверняка она всем прочим площадям красотой не уступит — недаром ведь Дворцовая... а у Арьена в голове так и громоздятся дома, налезая друг на друга, выпирая фасадами, карнизами, балконами, шпилями — еще одна площадь туда просто-напросто не поместится. Попробуй втиснуть ее туда — и весь остальной Найлисс с беззвучным грохотом обрушится на ни в чем не повинную площадь, погребая ее под собой. Нет уж, лучше и в самом деле в другой раз.
— С дороги меня у главного входа никто никогда не ждет, — пояснил между тем Лерметт. — Мы въедем через Яблоневые ворота.
Эннеари даже и не спросил, что это за ворота такие, хотя название его очаровало.
— Думаю, вам понравится, — улыбнулся Лерметт.
Вот в этом Эннеари как раз очень и очень сомневался. Он не мог поверить, что сегодня ему сможет понравиться еще хоть что-нибудь: ему казалось, что за сегодняшний день ему уже понравилось все, что только возможно. Это какое же усилие надо сделать, чтобы самовластно оттеснить в сторону целый город и заслонить его собой!
Он ошибался — и понял это сразу же, как только Лерметт распахнул ворота в белокаменной стене. На какую-то долю мгновения Арьену показалось, что они проехали весь Найлисс насквозь и выбрались за черту города — хотя с какой бы это стати лес вдруг решился подступить прямо к городской стене? Да и не лес это вовсе. Не бывает в лесу столько тропинок, да и не так они расположены... и уж тем более лес не встречает путников двумя стройными рядами яблонь. Но во всем остальном... как же похоже! И как хорош собой этот лес-не-лес, как доверчиво тянутся золотые и румяные яблоки к его гостям, как гордо осеняют их вековые дубы своей тенью, словно удача невидимым плащом укрывает их от всех и всяческих невзгод! А липы в три обхвата толщиной Эннеари и вообще только в Долине и видел. Обычно эти мягкие деревья до столь почтенных лет просто не доживают.
— Ну как вам найлисский дворцовый парк — нравится? — невинно осведомился Лерметт. Глаза его торжествующе смеялись.
Эннеари молча кивнул, не в силах произнести ни слова.
— Он такой огромный! — восхищенно выдохнул Лоайре.
— На самом деле нет, — улыбнулся Лерметт. — Он гораздо меньше, чем кажется. Просто дорожки так проложены, чтобы так выглядело. Вот если бы мы ехали не вдоль стены, а вдоль решетки, ты бы сразу понял. Кстати, вдоль решетки к воротам было ближе... но мне очень хотелось вас немного удивить.