в одну дверь, никого не позвал на помощь...
— Я как проснулся, сразу понял, что чары наводили здесь, — вздохнул Алани. — Тут уж ошибиться невозможно. А ведь я еще и медлил, дурак... целых пять минут потерял — все думал, дозволительно ли врываться без спросу... никогда себе не прощу! — закончил он с силой. — Никогда!
— Не вини себя, — повторил Лоайре. — Такого никто предвидеть не мог.
Вполне понятно, отчего Алани готов самого себя на тряпочки порвать. За пять минут может случиться очень многое... иной раз даже непоправимое. Но проклятый этикет имеет над людьми слишком большую власть... немудрено, что паж, даже и облеченный дружбой самого короля, не говоря уже обо всех прочих, заколебался — а вправе ли он самовольно лезть в покои эльфийского принца?
— Подымай тревогу, — распорядился Лоайре.
— Уже сделано, — отрывисто сообщил Алани.
— Когда? — опешил эльф.
— Прямо сейчас, — ответил Алани. — Хотя бы это я умею — разбудить и позвать на расстоянии. Другое дело, что найти Арьена нам это не поможет. Он ведь не человек. А звать и искать эльфов при помощи магии я пока не умею.
— Тогда наших я сейчас сам разбужу. — Лоайре уже начал поворачиваться, чтобы выйти из комнаты, и слова Алани застигли его в половине движения.
— Только тех, кому веришь, как себе, — негромко произнес паж.
Лоайре словно ледяной водой окатило. Он еще не до конца понял, о чем говорит Алани... да нет, вранье — все он понял, только понимать не хотел! — слишком уж страшные воспоминания отозвались на эти слова. Вот он, былой кошмар, заново облекшийся плотью! Пребывание в руках вывертня досталось Лоайре куда дороже, чем он готов был признаться, причем отнюдь не телесно. Последствия жажды и магических пыток изгладились совершенно — все-таки Арьен подоспел вовремя, а лучшей целительницы, чем Илери, Долина еще не знала. Но в первые полгода после вызволения Лоайре иной раз цепенел просто оттого, что кто-нибудь из друзей ему улыбался. О да, он знал, что это сущая глупость... умом знал — и поделать с собой ничего не мог. Даже и сейчас ему случалось захолодеть при виде дружеской улыбки... никогда, никогда, никому уже он не будет доверять так спокойно и безоглядно, как раньше!
— Моя комната от входа в Коридор Ветвей крайняя, — хмуро добавил Алани. — Под дремотными чарами я мог проспать хоть пожар, хоть потоп... но до того, как их наговорили — ни за что. В Коридор Ветвей никто не входил снаружи.
— Ты уверен? — похолодевшими губами вымолвил Лоайре. Дурацкий вопрос — конечно, Алани уверен. Службу свою королевский паж нес с дотошностью гнома — и незачем обманываться его веселым нравом. Веселый — не значит легкомысленный. Уж если сам Илмерран говорит, что Алани — мальчик добросовестный... и к тому же Алани — маг, а у магов не в обычае швыряться непроверенными словами. Уверен, и спрашивать незачем. Дурацкий вопрос, рожденной еще более дурацкой надеждой — а вдруг все-таки...
— Уверен, — без колебаний ответил Алани. — Здесь не было никого, кроме вас. Любой посторонний должен был бы пройти мимо меня. Я бы услышал. Даже если бы спал обычным сном... не было никого. Пока меня не сморило, сюда никто не входил.
Вот тебе и надежда. Недавно еще улыбки друзей отзывались болью безосновательной, пустым призраком минувшего... а теперь что скажешь, Отшельник? Это уже не призраки. Беспросветно мутная мерзость — засматривать в лица друзей в поисках тайной тени и гадать, гадать, изнемогая от горя и ужаса — кто?
— Илери надо разбудить, — после недолгого молчания произнес Лоайре. — И тех, кого Арьен в прошлом году спас.
Ниест, Аркье и Лэккеан. Если и им не верить... нет, тогда остается извериться во всех окончательно.
— Правильно, — одобрил Алани. — Действуй.
Действовал Лоайре молниеносно — да и много ли нужно времени, чтобы разбудить четверых? Меньше, чем может показаться: магическая фраза «С Арьеном беда стряслась» отгоняла эхо сонных чар надежнее любого заклинания. Дожидаться разбуженных Лоайре не стал: незачем время терять, растолковывая каждому в отдельности, что стряслось. Сами пусть посмотрят на оставленное Эннеари зеркало — сразу все поймут.
Опрометью вернувшись в покои Эннеари, Лоайре так и замер у порога. Меньше всего он ожидал увидеть здесь ее высочество принцессу Шеррин — но то была именно она, бледная, приметно осунувшаяся. Паж слушал ее с привычной ему сосредоточенностью, но вид у него был изрядно удивленный.
— ... не смогла заснуть, — говорила Шеррин тихим напряженным голосом. — Как плитой чугунной придавило — а глаза не закрываются, и все тут. И на сердце такая тоска, будто из меня душу вынимают заживо.
— Алани, — вполголоса окликнул пажа Лоайре. — Ты бы объяснил ее высочеству, что дело тут неприятное... опасное, по правде говоря... в общем, ей тут не место.
— Не стану, — хладнокровно возразил Алани. — Если ее высочество услышала мой Зов, хотя я звал и не ее, значит, так тому и быть. И ей здесь самое место.
— Может, это случайно?.. — неуверенно предположил Лоайре.
— Магия не знает случайностей, — отрезал Алани. — А то, что случайным кажется...
Дверь распахнулась вновь, и в проему обозначились сразу трое — Лерметт, Сейгден и Эттрейг. За их спинами маячили поднятые Лоайре из постели эльфы. О да, люди спят больше и крепче эльфов — но и подниматься по тревоге они умеют лучше. Алани послал свой зов не так чтобы намного и раньше, чем Лоайре бросился будить друзей, и путь из крыла Витражей до Коридора Ветвей по дворцовым переходам не самый близкий — а все же трое королей подоспели первыми.
Лерметт примчался босиком, но при штанах и рубахе — негоже все-таки хозяину дома щеголять при гостях нагишом. И меч выхватывать из ножен прежде времени не стоит... а вот прихватить его с собой, разумеется, необходимо: попусту тревогу никто подымать не станет. Сейгден же, как закаленный в боях рыцарь, в отличие от Лерметта, и мгновения лишнего не потратил на такую мелочь, как следование приличиям. При одних только подштанниках его огромный двуручный меч смотрелся особенно грозно. Здесь и сейчас, когда тяжкое сверкание доспехов не соперничало с его сияющим великолепием, становилось предельно ясно, что за лютая мощь ожидает своего часа в руках короля Сулана.
Зато эттармец, к величайшему удивлению Лоайре, был одет полностью и даже тщательно, а поверх парадного майлета с полным пренебрежением к его роскоши отливала темной синью вороненая кольчуга.
— Когда ты позвал меня, я не спал, — произнес Эттрейг, верно истолковав перехваченный им настороженный взгляд Алани. — Я уже полчаса как проснулся. Что случилось?
Вопрос этот, ясный и четкий, вновь заставил Лоайре похолодеть. Он требовал такого же четкого и ясного ответа... но как найти внятные слова для этой темной мути? А хоть бы такие слова и сыскались — люди и эльфы так мало знают друг о друге! Алани, безусловно, понимает — на то он и маг... ну, если и не вполне понимает, то хотя бы чувствует верно. А ведь понимание сплошь и рядом словами не облекается. Наоборот, оно от них прячется — чтобы словесная оболочка не исказила его, как одежда зачастую искажает облик. Тому, что здесь произошло, чужды все и всяческие слова, ни одно из них не сумеет выразить невнятицу нынешней жути... так как же объяснить тем, кто примчался на помощь, что помощь эта и в самом деле нужна? Что Арьена никто не похищал, не выволакивал отсюда силой, оглушенного, избитого — но дверь не откроется, чтобы впустить его после загадочной отлучки? Что он не войдет, одарив оторопевших посетителей удивленной улыбкой, не скажет как ни в чем не бывало: «А я-то думал, люди по ночам в гости не ходят!»
Опасался Лоайре напрасно. Неизвестность сделала пояснения Алани поневоле сухими и краткими — но большего и не потребовалось. Лицо Лерметта мрачнело едва ли не с каждым словом пажа-мага; взгляд не отрывался от разбросанных по полу предметов. Сейгден слушал, не переменясь в лице — зато плечи его так и пошли желваками. Эттрейг опустил руку в боевой перчатке — не латной, а простой кожаной с накладками-кастетами — на плечо Шеррин. Лоайре никогда бы не подумал, что прикосновение такой жуткой штуки может оказаться успокаивающим, но судя по тому, что дыхание принцессы сделалось ровнее, так оно и было. И к лучшему: мучительное беспокойство словно бы выпило всю кровь из ее лица. Оно было иззелена-белым, как нераспустившиеся бутоны ландыша, и таким же беззащитным. И лишь мгновением позже, когда на другое ее плечо опустилась ладонь Илери, на этом бескровном лице затеплилось хоть какое-то подобие жизни. Нет, убеждать здесь никого не придется.
— Где он может быть? — ломким, как стекло, голосом, спросил Аркье, когда Алани умолк.
— Не во дворце, — немедленно откликнулась Илери. Если голос Аркье прозвучал неестественно высоко, то Илери говорила едва ли не на квинту ниже обычного. — Не знаю, почему, но...
— Хотя бы уже потому, — подхватил Эттрейг, отпуская плечо Шеррин, — что смысла не было разводить столько сложностей, чтобы просто перетащить тайком Эннеари из одной комнаты дворца в другую. Проще подкараулить или заманить.
Ниест согласно кивнул, не сказав ни слова.
— Где искать будем? — сдержанно произнес Сейгден.
— Скорее уж «как», — хмуро поправил его Лерметт. — Я помню, — обернулся он к Лэккеану, — Арьен год назад искал по следу.
— Невозможно, — мотнул головой Лэккеан, горестно скривясь. — По следу можно найти, если он единственный. А здесь этих следов... да Арьен сколько уже времени здесь живет! Он проходил здесь по несколько раз на дню...
— И не только здесь. — Ох, как же Лоайре хотелось сказать что-нибудь другое... другое, не такое безнадежное. — Он ходил по всему дворцу. Постоянно. Это все равно что у нас в Долине эльфа по следу искать. Их же там тысячи! Своих, чужих... всяких.
Вот теперь и Лерметт побелел — тяжелой, костяной бледностью.
— В городе тоже, — отсутствующим голосом добавил Аркье. — Он же где только не был!
— Ну, если речь идет о том, чтобы взять след... — Эттрейг хищно улыбнулся. — Одевайтесь, быстро. И велите седлать коней. Пешком вы за мной, пожалуй, что и не угонитесь.