Бах!
Том останавливается. Звук прозвучал, как далекий выстрел. Дует ветер, под его напором дребезжит лампочка на стене молельного дома (единственное наружное освещение во всем Догвилле).
Бах!
Еще один. Том спешит на другой конец улицы Вязов. Он Останавливается и вглядывается в темноту, стоя у Старой Скамейки. Однако он не слышит ничего, кроме шума ветра.
Рассказчик:У него не осталось сомнений. Это были выстрелы. Машина, забивавшая сваи на болотах, не смогла бы издать такой звук. Выстрелы доносились из долины или, скорее, с Каньон-Роуд, в направлении Джорджтауна. И хотя тьма была почти непроницаемой, он тем не менее пытался разглядеть хоть что-нибудь за горами — там, откуда, как показалось Тому, прозвучали выстрелы. Он простоял целую вечность, дожидаясь новых выстрелов. Но они больше не повторились, и вскоре тьма стала такой, как прежде, а ветер, никогда не стихавший в Догвилле, продолжал завывать так, будто звуки выстрелов вовсе не раздавались в городе. Слегка разочарованный, Том присел на Старую Скамейку, чтобы поразмыслить, на миг погрузиться в свои чувства. Однако прошло совсем немного времени, прежде чем его мысли вновь свободно поплыли сквозь туман и бурю, на ходу преображаясь в статьи и романы, и толпы поклонников, которые молча внимали Тому после публикации очередного его сочинения, бичевавшего и очистившего душу человеческую. Он видел людей, заключающих в объятия ближнего своего, ведь через изреченные им слова жизнь открылась для них с новой стороны. Это было непросто. Но его усердие и умение управлять как повествовательной, так и драматургической формой донесли послание до читателя. Том улыбался, представляя, как все они внимательно его слушают и мир улучшается по мере того, как века застоя и ненависти превращаются в пыль и исчезают в просветлении, которое принес он. Просветлении, сопровождаемом примерами...
Мы смотрим на Тома с высоты. После этого мы видим его со стороны, все еще на скамейке, погруженного в мысли.
Рассказчик: Том мог провести на скамейке еще полчаса, но новый неожиданный звук пробудил его.
Том смотрит на другой конец улицы Вязов.
Рассказчик: Моисей лаял. Конечно, само по себе это не было необычным, но его лай звучал по-новому. Он лаял негромко, скорее, рычал, — так, будто опасность была совсем близко и не сводилась к пробегающему мимо еноту или лисе. Как если бы собака оказалась лицом к лицу с силой, которую надлежит принимать всерьез, с которой не совладать при помощи пустых рассуждений.
Том встает и идет по улице, на этот раз гораздо быстрее, более целенаправленно. Рядом с будкой Моисея он различает в темноте фигуру, которая движется к шахте, к тропинке, ведущей в горы. Том ускоряет шаг.
Том: Эй, вы!
Фигура смотрит в его направлении, но поворачивается и бежит к тропинке. Том переходит на бег, преследуя незнакомца. Секунду спустя он возвращается, волоча за собой промокшую молодую женщину. Она пытается вырваться.
Грэйс: Пустите!
Том: На вашем месте я бы даже не пытался! Я хорошо знаю этот путь и сомневаюсь в том, что мне удалось бы вернуться оттуда живым. Скалы там скользкие, как мыло, особенно в такое ненастье...
Грэйс перестает сопротивляться и задумывается.
Грэйс: А другая дорога есть?
Том: Только та, что ведет в долину.
Грэйс: Что ж, она мне не подходит. Уж лучше я попытаю счастья на скользких скалах.
Том: Кажется, вам очень нужно попасть в горы сегодня вечером!
Он осматривает ее одежду, скорее городскую и слишком легкую для холодного горного воздуха. Она туже запахивает свое зеленое пальто.
Том: Вы же не связаны с этими выстрелами, не так ли?
Грэйс смотрит на него, в ее взгляде отчаяние. Звук двигателя и свет фар машины, поворачивающей на улицу Вязов, заставляют ее вздрогнуть.
Грэйс: Помогите мне, пожалуйста!
Он смотрит на подъезжающий автомобиль. Она хватается за него.
Том: Идите по рельсам в шахту. Там вы будете в безопасности.
Еще до того, как он кончает говорить, она поворачивается и убегает по рельсам, нагибаясь, пробираясь между старых металлических конструкций.
Том остается на месте и смотрит на подъезжающую машину. Опускается стекло. Трое мужчин в темных костюмах сидят на передних сиденьях. Задние сиденья скрыты за занавесками.
Водитель: Что, черт возьми, это за место? (Тому.) Эй ты, куда ведет дорога?
Том: Если хотите проехать, вам лучше развернуться и ехать обратно по дороге в Джорджтаун. Там свернете на автостраду. Этот город называется Догвилль.
Водитель: Догвилль? Поди ж ты. Глупее названия не придумаешь.
Том: Я могу вам помочь чем-то еще?
Водитель: Мы тут ищем кое-кого.
Том: Кого?
Водитель: Вопросы задавать буду я. Или ты хочешь, чтобы мы вышли из машины и научили тебя хорошим манерам?
Кто-то тихим голосом обращается к Водителю с заднего сиденья. Водитель оборачивается и слушает. Затем поворачивается к Тому. Интонация его голоса изменилась. Теперь он почти дружелюбен.
Водитель: Мой патрон хотел бы поговорить с тобой.
Он кивает головой на заднюю дверь машины, на которой опускается окно. Том видит Большого Человека на заднем сиденье. Его лицо скрыто тенью.
Большой Человек: Прошу прощения, молодой человек, я ищу девушку. Она могла заблудиться и попасть в ваш город. Понимаете ли, я не хочу, чтобы с ней что-то случилось. Она мне очень дорога.
Том смотрит на него. Затем отрицательно качает головой.
Том: Никто не проходил через Догвилль. Моисей бы залаял. Он очень подозрителен к незнакомцам.
Большой Человек: Очень мудро со стороны Моисея. В наши дни невозможно быть чересчур осторожным.
В окно высовывается рука с визитной карточкой.
Большой Человек: Пожалуйста, возьмите мою визитку. Если вы увидите молодую девушку, блондинку в зеленом пальто — пожалуйста, позвоните. Как я уже сказал, она очень много значит для меня. Мое положение позволяет мне предложить солидную награду...
Том берет визитку.
Том: Хорошо.
Окно закрывается. Том смотрит на Водителя.
Том: Это вы стреляли?
Водитель (заводя мотор): Шел бы ты домой, сынок. Смотри, не простудись!
Машина уезжает. Том наблюдает за ней, поворачивается и идет к входу в шахту. Вглядывается внутрь.
Том: Они уехали.
Грэйс появляется из темноты.
Грэйс: Вы были так добры.
Том: Как насчет чашечки кофе, прежде чем вы полезете в горы?
Грэйс благодарно смотрит на него.
Грэйс: Что ж, спасибо. Я, конечно, не отказалась бы от чашечки кофе.
3Ранняя весна. Ночь
Том сажает Грэйс у письменного стола. Он приносит ей кофе и хлеб. Впервые он замечает, насколько она красива. На Грэйс дорогая одежда. На шее — шарф с серебряной застежкой с инициалом «Г».
Рассказчик: Конечно, она была красива. Но было и еще кое-что, Том сразу это ощутил. Откуда бы она ни появилась, хоть с Луны, она не казалась здесь чужой. Грэйс не выбирала Догвилль по карте, она не стремилась сюда попасть, но Том чувствовал, что она принадлежит этому месту. Грэйс была беглянкой, но обладала редким качеством — внушать доверие. Она располагала к себе. Никто бы с этим не поспорил. Том чувствовал, что ей нужна помощь, да она и не пыталась это скрыть. Она могла бы скрыть свою беспомощность, но предпочла сдаться на его милость. Щедрый дар, очень щедрый, думал Том.
Том садится с чашкой в руке. Он замечает, что Грэйс что-то зажала в кулаке. Это кость. На ней еще остались куски мяса.
Том: Могу я забрать это?
Смущаясь, она опускает взгляд и отдает ему кость. Она не притрагивается к еде.
Том: Как вас зовут?
Грэйс: Грэйс.
Том: Я Том.
Грэйс: Спасибо за помощь, Том. Извините, но я приехала из города... Я не верю своим глазам: люди помогают тому, кого видят впервые в жизни. Кажется, мои воспитатели не предполагали, что такие люди есть на свете.
Том: Как же вас воспитывали?
Грэйс: Надо сказать, я получила самое ужасное воспитание. Мне постоянно говорили, что лучше меня и моей семьи в мире никого нет. Хуже этого ничего не может быть. Мой отец любил меня, но был очень высокомерен, а для меня нет греха страшнее.
Том: Кто эти люди в машине?
Грэйс: Обычные гангстеры! Они уже три дня преследуют меня.
Том: Чего они от вас хотят?
Грэйс: Человек на заднем сиденье — их босс... Я видела его лицо. Это моя единственная ошибка. Теперь они хотят убить меня.
Том: Он дал мне номер телефона, просил позвонить, если я вас увижу. Он сказал, что вы очень дороги ему.
Грэйс (саркастически): Бьюсь об заклад, что это так!
Том: Где ваша семья?
Грэйс: У меня нет семьи. Больше нет. У меня был лишь отец, но эти гангстеры отняли его у меня, а теперь им нужна я.
Она смотрит на кусок хлеба, который держит в руке.
Том: Вы, должно быть, проголодались.
Грэйс: Я несколько дней не ела, но я не заслужила этот хлеб. Я украла кость у собаки. Я ведь раньше ничего ни у кого не крала. Если бы под яблоней были яблоки, я бы стащила и их. Возможно, они принадлежали бы бедному фермеру, которому самому нечего есть. Поэтому я решила наказать себя и не есть хлеб, как бы аппетитно он ни выглядел. Видите ли, в такой семье, как моя, мне приходилось заниматься самовоспитанием.
Том: Весьма вероятно, что отказ от хлеба поможет вашему воспитанию. Но, хотя я убежден, что там, откуда вы пришли, хлеба полным-полно, в этом городе посчитали бы дурным тоном не есть того, что предлагают.
Грэйс (смущенно): Простите.
Грэйс начинает есть. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, пока не набивает полный рот, как животное. Они обмениваются улыбками.
Том: Что вы будете делать теперь?
Грэйс: Спрячусь в горах, которые видела из долины.
Том: И как вы собираетесь там выживать?
Грэйс: Не знаю. Но что-нибудь придумаю.
Том изучает ее.
Том: А что бы вы ответили на предложение остаться здесь?
Грэйс: Даже если вы говорите всерьез, это вряд ли возможно. В конце концов, это маленький город. Я должна скрываться, а люди будут задавать вопросы.